Я конечно, сгустил. Перед группой мужиков, человек десяти, в потёртых куртках и с саблями на боку, распинался добрый молодец. Увидев нас, то есть новые свободные уши, он обернулся и, с совершенно самодовольным видом, похвастался:

— Хорошая вещь! Никакая стрела не берёт. И сабля не пробивает!

Ба, так на нём бронежилет!

— Ты где взял такую замечательную вещь? — спросил я.

— Да тут какие-то шибздики под ногами путались. Воришки из города, украли, наверное, где-то. Так мы с Дюлчи отобрали у них. Им не положено такие вещи иметь. Такие вещи должны быть у славных боотуров, носителей «Меча возмездия». А то взяли моду — доспехи надевать. Точно где-то украли.

Я поднял левую руку вверх, показав своим, что готовность два. За спиной зашевелились.

— Тебе надо вернуть эту вещь тем, у кого вы её отобрали, и извиниться. Дети — это наше будущее, а у Харкадара не будет будущего, пока вы будете трахать своих овец. А всё потому, что ни одна нормальная баба в степи вам больше не даст.

Каждый степняк — это герой и боотур, кочка на ровном месте, и никогда не потерпит, чтобы его публично опускали. Непременно в драку полезет, потому что, в силу своей дебиловатости, адекватно ответить не может, привык решать всё кулаками.

— Ты ваще кто? Ты чё тут? Рэмба чёли? Ты ваще знаешь, на кого хвост задираешь? Да я…

— Я Магеллан Атын, если ты ещё не знаешь. И если ты такой крутой, то ты здесь и останешься лежать.

— И что ты мене сделаешь? И с кем? С этими щеглами? Вот с этими железочками? Да мы ща вас всех порубим! — герой начал уже вытаскивать саблю из ножен, да и его подельники зашевелились.

— Я верил в гитару, любовь и цветы, — выстрелил я ему в лицо, — а вы мне в душу плюнули.

Громко рассмеялся. Демоническим, разумеется, смехом. Остальных, посмевших обнажить оружие против законно избранного президента, тут же расстреляли. При зрителях. Кто не успел обнажить, тех я отпустил, исключительно для того, чтобы слухи распространяли. Я сообщил всем, что любой, кто притронется к гринго, оружию гринго или амуниции гринго, немедля получает пулю в лоб. Без суда и следствия. И здесь лучше прослыть отморозком, чем гуманистом, дольше проживёшь.

Жалко, что здесь нет такого понятия, как каторга. Надо восполнить пробел и начать создавать полноценную пенитенциарную систему. Хотя… горбатого, как известно, исправит только могила. А мне теперь надо выяснять, как же получилось так, что мальцов ограбили. И кого точно. Чтоб наказать виновных, поощрить непричастных и всем вместе сделать выводы.

Глава 4

Моё недоумение по поводу столь вопиющего безобразия рассеял Дохсун, примчавшийся буквально через полсекунды. Ничего такого особенного не случилось. Парни пошли на смену караула возле наших грузовичков, а по дороге нарвались на десяток отморозков. Базар-вокзал, а оружия у мальчишек нет, в оружейке оно, согласно моему же указанию. Вот парням накостыляли по голове и практически раздели. Против грубой силы нет лома, да и весовые категории разные. Дохсун, как узнал про это дело, схватил ствол и собирался уже всех покрошить, но опоздал. Буквально на пару минут.

Во избежание всяких морально-этических проблем в дальнейшем, я решил-таки макнуть свою гвардию головами в говнецо. Чтоб не возомнили себе всякого ненужного, типа, что они настолько крутые, что к ним цепляться нельзя. Это путь к созданию безнаказанной опричнины, а оно мне совсем не нужно. Чтоб потом историки не заклеймили мой светлый прогрессивный образ. Самим гринго этого тоже не надо, у них молодость и романтика, и этого достаточно. Да и таскать их за собой можно прекратить, у меня уже есть вполне подконтрольное вооружённое бандформирование. Отдавать пацанов надо в какую-то школу. Но никак не местным учителям, потому что они так и останутся в плену существующих представлений о мире. А я, к своему великому сожалению не могу быть един в трёх лицах. Так чтобы и швец, и жнец, и на дуде игрец. Интересно, если попробовать кого-нибудь из наиболее восприимчивых и незакоснелых прогнать через обучающую систему инопланетян? У молодёжи адаптивность поболее будет, чем у взрослых. Чёрт, надо пробовать, других учителей у меня нет. Пока нет. Но это потом, а сейчас головомойка. Дохсун построил всех гринго во дворе.

— Дожились. У вас скоро в переулке хулиганы мелочь отбирать будут! Не говоря уже про амуницию. Сапоги ещё не прогуляли? Пас-скуды! Как у вас ещё головы не отвинтили. Рассказывайте, давайте, начинайте каяться. Что? Нечего сказать? Так всегда бывает. Потому что вы решили, что здесь вы самые крутые. Спешу вас обрадовать — на самого крутого всегда найдётся более крутой. Самолюбование — это вернейший путь к тому, чтобы поиметь всяческие житейские неприятности. Это я вам заявлю совершенно авторитетно. А для того, чтобы вас отвадить от столь пагубной привычки, сегодня все вы идёте чистить конюшни.

Хотел добавить, как тимуровцы, но тут такого слова нет. Хотя явление, безусловно, полезное.

— Всем нуждающимся, старикам, старушкам, одиноким пожилым людям, вдовам, сиротам, совершенно добровольно и бесплатно. Всё, разошлись. К вечеру жду вас с докладами, кто, сколько и кому. Проверю.

У нас, у людей, в смысле у тех, кто это ещё может, всегда в голове телега впереди лошади. Это я к тому, что начинаю понимать, что мне вообще-то со всей своей махровой уитенью никак в одиночку не разобраться, и уже строю планы насчёт подыскать себе людей с нашей исторической родины. В рамках проекта по добыче Тыгыну бычков-производителей, но мне нужны-то совсем другие люди. Умные, образованные, честные, с холодной головой, чистыми руками и горячим сердцем. Если, таковые конечно, остались в нашем, насквозь пропитанном духом стяжательства, мире. И, желательно, не имеющих отношения к разным специальным службам в частности, и государственным структурам вообще. Задачка нетривиальная. Так что я продолжаю об ней думать, пока на мозгу мозоль не образуется. Или, вполне вероятно, всё образуется само собой. Хотя я дорогу домой ещё не нашёл, а уже о перспективах думаю. О радужных.

Размышления мои о великом закончились, гринго вернулись, понурые и растрёпанных чуйствах. Их подвергли злостному осмеянию[19] мещане нашего вредного городка, а досталось им ещё от всяких приезжих. Я ласково потрепал всех по холке и пообещал чупа-чупс. Ну, пару слов сказал, про Тимура и его команду. Поощрил, так сказать, морально.

Из нормального деяния, которое мне, несомненно, зачтётся Св. Петром, стоит упомянуть Канцелярию, которую я устроил в одном из брошенных домов, и посадил туда человека с письменными принадлежностями. Обращения граждан фиксировать, и мне докладывать. Мангуту, начальнику городской стражи, выдал тамгу и велел тщательно присматривать за люмпен-пролетариатом. А для руководства местными кандидатами в гринго оставил самого старшего из моих парней — Павлика, по кличке Морозов. В завершение официального визита в Улукун я показал Мангуту комнату в своём доме с телефоном и научил, как им пользоваться. И чтоб каждую неделю проверял Канцелярию и мне докладывал, на что и на кого жалуются жители.

Хватит тут сопли подтирать. У меня ещё южные районы в смуте. Надо срочно туда двигать, разгребать конфликт. Конечно же, можно было бы всё бросить и заняться любимым делом, то есть, разбором наследия исчезнувших цивилизаций, но надо всё-таки довести хоть одно дело до логического завершения. Например, выслушать ещё кое-каких чиновников, дать им возможность потоптать конкурентов. Жаль только, что пока никаких, достойных моего внимания, преступлений против моего имущества не зафиксировано. По простой причине: красть нечего. Тут бы самое время задуматься, о том, стоит ли объявить дефолт, или пора искать новые источники дохода. Ничего, переживут кредиторы. Не настолько здесь ещё развитые товарно-денежные отношения, чтобы из-за этого заморачиваться.

Ещё вечер потребовалось посвятить народному артисту. Для начала я наградил его блестящим значком «Музыкант-отличник 1-й категории» и потребовал взамен оду и ораторию в честь меня, не только победителя последнего абаасы, но и защитника слабых и обездоленных. Наконец, чтобы как-то легализовать своё перемещение по воздуху, Боокко должен будет всем спеть про Последнюю Битву Добра со Злом. В которой я, охрененно непобедимый Боотур номер один, не только оттяпал у абаасы их волшебную Силу, но и поставил её на службу человечеству. За такой зашибенский подвиг (слово «подвиг» с большой буквы), айыы спустились с небес и подарили мне чудесную повозку. При этом мне нужно было, чтобы на гастролях акын таскал с собой кучу свидетелей космического чуда, в лице десятка нухуров, искусно косящих под простых погонщиков ослов. Сомневающихся слушателей они будут убеждать не только словами, а других акынов, не вкуривших ещё генеральную линию партии, наставлять на путь истинный. Для воодушевления олонхосута, я воткнул ему наушники и дал послушать Soviet Marsh из Red Alert 3. Очень меня воодушевляет в трудную минуту, знаете ли. Поскольку сразу же начались вопросы об инструментах, при помощи которых извлекались столь чарующие звуки, мне пришлось пожертвовать ещё одним днём и попытаться, с помощью мастеров, соорудить басовую домру. Она хоть и получилась похожей на водовозную бочку, но басы выдавала исправно. Краткий курс музыкальной грамоты, которые в меня вдолбили вместе с искусством музицирования на мандолине, к бас-домре я приложил бесплатно. Для закрепления материала мы прогудели простенькую вещицу из Битлз, а на ночь Боокко выслушал симфонию Шостаковича. На том батарейка в мобильнике сдохла. Может, оно и к лучшему.