В городе до сих пор сохранилась древняя крепость. Она была построена в 1670 году и называлась Форт-Орэндж, по всей вероятности, в честь принца Оранского. До наших дней постройки крепости сохранились в основном в их первозданном виде. Но теперь здесь вместо европейцев живет ганская семья. Глава ее сторожит маяк.
Во дворе, на брусчатке, где раньше толпились рабы, сейчас важно вышагивают индюшки, которых разводит жена смотрителя маяка.
От Секонди у нас осталось еще одно приятное воспоминание — мы встретились здесь со старым знакомым. Но это уже другая история.
Наш друг — вождь
История эта началась в Теме с одной из многочисленных встреч 1в этом самом современном городе Ганы. Мы много фотографировали и колесили из одного конца в другой, пока наконец не проголодались. Зашли в ресторан. Зал был почти пуст, только за одним столиком сидело трое мужчин. Один из них пил лимонад, двое других — пиво; при этом все углубились в газеты. Тут же на столе стоял транзистор: до нас доносилась джазовая музыка. Такая картина — обычна для любого ресторана любой страны мира, если не считать самих посетителей. Все трое мужчин были одеты в традиционный наряд, состоящий из длинного куска ткани, собранного наподобие древней римской тоги. Одежда одного из посетителей отличалась особой пышностью. Золотые перстни и браслеты, расшитая золотом черная шапочка, большие сандалии — все это свидетельствовало о том, что перед нами — вождь племени со своей свитой.
Я сразу же пустила в ход фотоаппарат. Сидящие за столом лишь на секунду оторвались от газет, затем снова углубились в них, не обращая на меня никакого внимания. Аппарат был заряжен цветной пленкой, чувствительность которой могла оказаться недостаточной для закрытого помещения. Поэтому мне очень хотелось попросить вождя выйти на улицу, где светило яркое солнце. Но ведь вождь — большой человек, почти царь. Могу ли я обратиться к нему с подобной просьбой? А вдруг он надменно объяснит мне, что значат его золотые украшения и большие сандалии, и просто выставит вон? Но мне повезло. Вождь оказался удивительно благожелательным человеком. Я отсняла всю пленку, и в конце концов мы с ним даже подружились. Нана Квамина Ахинкофи Второй сказал мне, что он гостит здесь у приятеля, а постоянно живет в городе Секонди, являясь вождем близлежащей деревеньки. Он пригласил нас к себе, заверив, что найдем его легко, ибо каждый в Секонди знает Синий дом нана. Мы с удовольствием приняли приглашение.
Синий дом — это официальное название резиденции Квамина Ахинкофи Второго, кстати, он действительно выкрашен в синий цвет. Это, видимо, была любимая краска вождя. Зал для гостей на третьем этаже также оказался синим. Правда, на это мы обратили внимание несколько позже, когда пришли в себя от первых впечатлений.
Расскажу все по порядку. Синий дом мы нашли действительно быстро и убедились, что резиденция вождя мало чем отличается от других домов Ганы. В ганских семьях, как правило, много детей, и в Синем доме также повсюду — в коридорах и на лестницах — играли дети. Запахи приготовляемых блюд распространялись из нескольких мест одновременно, и, как везде, где много маленьких детей, шуму было предостаточно.
Комната, в которой нас принял нана, была небольшой и буквально переполненной вещами, что производило странное, непривычное впечатление. На стенах висели фотографии вождя. Он был снят и в европейском платье и в национальной одежде, тут были снимки давних лет и совсем новые, черно-белые и цветные. Никогда в жизни я еще не видела ни в одном месте столько портретов одного человека. Они висели с большим наклоном, и мне казалось, что нана спускается к нам со всех сторон. В центре комнаты стоял круглый стол. На нем — огромная ваза с искусственными цветами. Цветов было много — десятки, может быть, сотни — и все очень высокие. Точеные ножки стола напоминали колонны барочных храмов. На столе симметрично располагались пепельницы — каждая на пяти салфеточках, уложенных одна на другую. Тяжелые мягкие кресла были тоже устланы салфеточками.
К своей чести, Ева высидела среди всего этого нагромождения вещей молча и почти без движения около двух часов — а это что-нибудь да значит. К тому же мы творили по-английски, и она не понимала ни одного слова. Для нас же беседа была очень интересной. Оказалось, что нана Ахинкофи — вождь весьма прогрессивный, он горячо говорил о будущем Ганы и ее народов. Ахинкофи — один из двух вождей, избранных в городской совет, и к этому он относится вовсе не как к пустой формальности. Ведь главная задача вождя — помогать людям, вести их вперед.
— Каждый вождь является политиком, — сказал он, — важно лишь, чтобы он был хорошим и прогрессивным политиком.
Мы поняли, что для вождя психологически вовсе не так просто быть рядовым членом какого-то выборного органа. Ведь вожди привыкли, что к «им все обращаются с должным почтением. Например, подчиненный нана предводитель должен снять одну сандалию, когда разговаривает с ним. В присутствии вождя можно сидеть лишь с его разрешения. А на заседаниях выборного органа он вынужден садиться рядом с другими, просить слова и ждать, когда председательствующий его предоставит, вставать, выступая с речью, в то время как другие сидят — все это не мелочи для вождей, которых люди привыкли чтить и обожествлять. Нана, который осознает необходимость столь радикальных перемен, должен быть действительно передовым человеком.
Таких вождей пока немного. Но нана, которого мы посетили в Синем доме, далеко не единственный из них, стремящийся к тому, чтобы из Такоради не уплывало столько богатства в чужие страны. Чтобы побольше его оставалось народу Ганы.
Золото, алмазы и какао
Тропический лес подходит у Такоради к самому берегу. Отсюда начинается лесной пояс — самая богатая область Ганы. Говорят, что богатство, как и счастье, не приходит в одиночку. Лесной пояс богат не только древесиной и шоколадным деревом. Именно здесь скрыты и полезные ископаемые — золото, алмазы, бокситы, марганец.
Вначале мы отправились за богатством растительным — по направлению к Кумаси, главному городу ашанти. Вокруг раскинулись холмы, покрытые густыми лесами, то и дело встречались кокосовые пальмы, — пожалуй, самые элегантные из тропических деревьев. Они стройны, вытянуты вверх и лишь на самой вершине несут шапку листьев. Листья растут от ствола тоже вверх, но со временем, старея, начинают склоняться в стороны, опускаются все ниже, пока наконец не повисают как тряпки. Но к этому времени уже вырастают новые листья. Когда высохший лист опадает, после него остается узкий след — своеобразная зарубка на стволе.
Пальмовые листы знакомы всем по оранжереям. В тропиках такой лист достигает длины двух метров, а его средняя ось, с которой свисает бахрома, обладает твердостью дерева. Такие листы напоминают мне лысеющего мужчину, тщательно расчесывающего на пробор свои редкие волосы. Золотисто-зеленые, длинные бахромки пальмовых листьев весело полощутся на ветру.
Кокосовых орехов здесь тоже много, а следовательно, и кокосовой муки. Кокосы вырастают из неярких желтых цветков. Так же как и на масличной пальме, здесь могут одновременно дозревать орехи и распускаться цветы.
Надо сказать, что орехи значительно крупнее цветов. Растут они не гроздьями, а каждый в отдельности, Cверху под зеленой кожурой ореха скрыт волокнистый слой, слегка пропитанный маслом. Волокнами отапливают помещения или плетут из них рогожи. За этим слоем идет коричневая скорлупа ядра. В нем содержится холодное кокосовое молоко. Если вам попался хороший, зрелый орех, то на вкус оно будет приятно, хотя несколько своеобразно. По цвету молоко скорее напоминает воду. Кокосовая пальма — одно из самых продуктивных деревьев тропических стран, растет она главным образом на побережье.
Поэтому, чем дальше мы удалялись от берега моря, тем реже нам встречались кокосовые пальмы. Зато лес становился все гуще и непроходимее.