Все эти курсы были созданы в результате алжиро-французского соглашения, по которому компания гарантировала подготовку национальных алжирских профессиональных кадров. Иными словами, соглашение предусматривало постепенную замену иностранных специалистов алжирскими. В то же время это был дополнительный способ преодоления внутренних трудностей, так как вследствие многолетнего колониального режима в Алжире все еще высок процент безработных.
Вскоре после провозглашения независимости Алжира в Бумердес (в прошлом Рошнуар) — в бывшую главную квартиру французского генерал-губернатора — переехал «Сантр африкэн дэ гидрокарбюр» — «Африканский центр по изучению углеводородов» — высшее техническое учебное заведение по добыче и переработке нефти. И в то время как первое «поколение» алжирских специалистов по нефти еще училось в высших учебных заведениях социалистических стран, особенно Советского Союза и Германской Демократической Республики, здесь, в этом центре, под руководством советских специалистов приступили к обучению второго «поколения». Но и этого было недостаточно.
В 1963 году был организован алжирский профсоюз нефтяников, который наряду с повышением заработной платы и улучшением условий труда обратил особое внимание на обучение и создание национальных кадров специалистов по нефти. Алжирские нефтяники провели ряд забастовок, добиваясь, чтобы алжирцам предоставили право выполнять квалифицированную работу на предприятиях нефтяной промышленности, одновременно они потребовали более широкого профессионального обучения. В 1964 году профсоюз организовал первые курсы повышения квалификации и добился принятия закона от 3 августа 1964 года, по которому все профессиональное обучение по подготовке специалистов по нефти ставилось под его непосредственный контроль. В то время среди многотысячного квалифицированного персонала нефтяной промышленности насчитывалось всего двадцать четыре алжирца. В настоящее время соотношение изменилось — и продолжает меняться — в пользу алжирцев.
Наступил вечер. Я сидел на скамейке около отеля. Передо мной расстилались квадраты, огороженные камнями; сверху они были посыпаны слоем земли, из-под которой пробивалась хилая травка. Солнце уже клонилось к горизонту, и кустарники — высотой в человеческий рост — дарили немного тени. Было достойно внимания, что алжирская газета «Ал-Муджахид» писала: «Стереотипные представления иностранных „наблюдателей“ о „загадочности пустыни“, о „засадах“, в которые обычно попадали путешественники — любители приключений, существовали лишь в воображении этих путешественников и никогда не соответствовали действительности».
И в наше время газеты некоторых стран по-прежнему полны сообщений о таинственных происшествиях в Сахаре. Но ведь борьба за жизнь в истинном смысле этого слова сама по себе достаточно фантастична. Нет никакой нужды в выдумках о «скрытых оазисах» и «исчезнувших народах». Лучше придерживаться реальных фактов — они и без того необыкновенно интересны.
Достаточно было провести всего несколько дней в Хасси-Месауде, чтобы убедиться в справедливости замечания «Ал-Муджахид» о беллетристических стереотипах. Справедливо оно и в отношении россказней «наблюдателей» о вечно сухой, прокаленной солнцем пустыне. Пока я сидел на скамейке перед отелем, с запада надвинулась черная стена: загремел гром, засверкали молнии, начался ливень, какого я еще никогда не видел. Лишь десять минут продолжалось это неправдоподобное зрелище, и снова, как ни в чем не бывало, засветило солнце. Тончайшая влажная корка покрыла песок — под ней, как и до грозы, остались сухие-пресухие песчинки. Животворный дождь пролился впустую. Изменилось только одно: исчезли мухи…
Пустыня с борта самолета
Четырехмоторный самолет С-54 летит на высоте трех тысяч метров. Большинство пассажиров дремлет. Смотреть из маленьких, круглых окошек вниз на землю, где в утреннем тумане все контуры кажутся расплывчатыми, для них уже не представляет интереса. Им все здесь давно знакомо. Эта трасса не таит для них никаких неожиданностей.
Скоро мы снова увидим североафриканский прибрежный горный массив, но пока под крылом проплывают одни плоскогорья. Бесконечные пески простираются до самого горизонта. Словно прожилки в листке, разветвляются низины: желтые и цвета охры полосы чередуются с красными и бурыми. Прожилки тянутся друг другу навстречу, сходятся, расходятся, покрываются серо-зелеными пятнышками. Маленькие каменные прямоугольники под нами, очевидно, дома. Значит, там жизнь! Белая лента извивается по земле — по всей вероятности, автострада.
Обломки скальной породы, громоздясь, образуют возвышенность, которая неожиданно обрывается и переходит в долину, откуда на нас глядят два оазиса, словно зеленоватые удивленные глаза. Уступы, переливающиеся красками, позволяют предположить растительность.
Вот она — Сахара — «песчаное море», согласно общепринятым представлениям, страна, которой Европа заинтересовалась всего каких-нибудь сто лет назад. «Пустыня эта — громадная, бесплодная равнина, окаймленная маленькими красными песчаниковыми холмами и покрытая редким и низкорослым колючим кустарником», — сообщил в 1715 году француз Брю, возвратившись из путешествия по берегам реки Сенегал. Когда в середине прошлого столетия французские войска, преодолев горный массив Орес на северо-востоке Алжира, переправились у Эль-Кантары через мост, построенный еще древними римлянами, и дошли до ущелья Фум эс-Сахра («Ворота Сахары»), их взорам открылась бесконечная барханная пустыня Большого Восточного Эрга. И первые европейские исследователи, отправлявшиеся в XVIII веке из Египта или Ливии в пустыню, также рассказывали о ее нескончаемых песках и дюнах. Таково было общее мнение об этом негостеприимном крае нашей планеты.
Оно бытовало до наших дней, несмотря на то что еще сто лет назад некоторые путешественники опровергали эту легенду. «Как правило, у нас совершенно неверное представление о пустыне, как о нескончаемой, необжитой песчаной равнине, в которой можно плутать целыми днями, не встретив на своем пути ни человеческого существа, ни поселка. В действительности все обстоит совсем не так…» — писал в 1862 году Герхард Рольфе.
Великая пустыня всегда окрыляла фантазию. Во французской «Универсальной историко-географической энциклопедии», изданной в 1555 году, можно прочитать об «огромных змеях» и «кровожадных ордах», якобы населяющих Сахару. Упоминаются даже василиски и драконы. Португальские путешественники XV века утверждали, будто встречали на западном побережье Мавритании людей с собачьими мордами.
Прокаленная насквозь
На крайнем западе Сахары взору путешественника открывается захватывающее зрелище столкновения песка и воды, встречи пустыни с океаном. Рядом с побережьем с древнейших времен возвышается Западноафриканский щит — когда-то гнейсовые горы, от прежнего величия которых сохранились лишь плоскогорья и одиночные скалы, называемые гельбами. Две канавки тянутся из пустыни к морю — уэд Дра и южнее него Сегиет-эль-Хамра — сухие речные русла. Сегиет-эль-Хамра представляет собой широко разветвленную систему уэдов, осенью наполняющихся водой. Восточнее этих мест можно любоваться сочетанием самых разнообразных ландшафтов. Южнее уэда Дра простирается одна из многочисленных барханных пустынь — Эрг-Игиди, за которой начинается Эрг-Шеш. Ближе к востоку в эти пустыни вклинивается широкой полосой другой ландшафт. С Атласских гор к югу стекает, правда лишь периодически, река Саура, образуя плодородный пояс оазисов, разделяющих Эрг-Игиди и Большой Западный Эрг; затем она протискивается между Эрг-Шешем и Тадемаитским плато. Тадемаитское плато, стремящееся соединиться на юге с горами Муйдир и в конечном счете с Ахаггарским нагорьем, отделяется от своих горных собратьев Тидикельтской равниной, на которой разместилась целая цепь оазисов. Южнее Тидикельтской равнины, западнее гор Муйдир и Ахаггара, простирается пустыня пустынь — страшный Та-незруфт. На юге, между Танезруфтом и излучиной Нигера, вклинилась еще одна горная цепь — Адрар-Ифорас.