Много работают в поле, под палящим солнцем. Мужчины ифугао носят более чем скромную набедренную повязку, за которую заткнут топорик или нож. Долгое время эти племена жили совершенно изолированно в своем горном царстве. Они поклонялись Пуоку, богу разума, и Пили, богу, защищавшему их имущество от набегов других племен и от воров.
В Банауэ ифугао можно встретить редко. Их хижины (обычно по три-четыре) разбросаны среди рисовых полей. Больше шести стоящих рядом хижин почти не увидишь. Причина этого — нехватка площади в условиях горной местности и необходимость охранять рис, вокруг которого сосредоточена вся их жизнь.
Хижины ифугао — древнейший образец филиппинских построек доиспанского периода. В «долине ифугао» я обратил внимание на то, что эти люди строят свои жилища согласно традиции. Если в местности много деревьев, семья ищет четыре стоящие рядом дерева и спиливает их на высоте двух метров. Затем на них кладут деревянную платформу. По здесь, в долине, трудно найти четыре таких дерева.
Сурьясурате, с которым я разговорился, нерешительно приглашает нас в дом посмотреть на его житье-бытье. Он купил четыре бревна. С древесиной здесь трудно. И с топливом тоже. Его подолгу приходится искать в горах. Дети и жена Сурьясурате часто уходят за много километров от жилья, чтобы насобирать хоть немного хвороста, который они носят, завязав в платок.
В хижину ведет узкая лестница. Пол и стены из толстых досок, которые хорошо защищают обитателей от дождя и вредных насекомых. Под хижиной держат козу или даже буйволицу. Там же сложены дрова — иногда довольно большой запас. Раньше, когда не знали гвоздей, доски и балки соединяли «в лапу». Теперь появились в обиходе гвозди, и это, по-видимому, единственное новшество в быту ифугао. Настил хижины делают из бамбука и корней каких-то растений, а крышу — из срезанной и уложенной в несколько слоев травы. Для прочности пласты стягивают еще древесной корой. Из коры здесь изготовляют даже веревки, которыми скрепляют пирамидальную крышу, свисающую над всей конструкцией хижины. Сурьясурате прорезал в стене окна. Они завешаны соломенными циновками. Единственное в доме дверное отверстие также закрыто соломенной циновкой, ню большего размера.
Площадь хижины примерно 10 квадратных метров. Спальные циновки скатаны и стоят в углу. В другом углу — очаг. На нем готовят пищу, когда на улице холодно или дождливо. Жена Сурьясурате снимает подвешенную к потолку сетку с продуктами и достает оттуда немного чаю для заварки, чтобы угостить нас. Она раздувает огонь в очаге, подложив сухих дров и немного угля. Дым из очага выходит через отверстие в крыше.
На одном конце балки, поддерживающей крышу, я увидел голову буйвола. Сурьясурате сам вырезал ее из дерева. Она не только служит для украшения жилища, но и имеет культовое назначение, поскольку ифугао — анимисты. На других хижинах я заметил черепа буйволов, которые призваны отгонять злых духов. Буйвол — это своеобразный антинг-антинг — талисман против зла. В хижине Сурьясурате висит «булол» — вырезанная из куска дерева и богато украшенная голова буйвола, которой семья поклоняется как религиозному символу. Сурьясурате говорит нам, что приезжавшие сюда иностранцы заходили к нему в дом и предлагали за этот «булол» много денег, но он отказался продать его.
Суровая, полная лишений, монотонная жизнь. Ее разнообразят только праздники. Они посвящены началу посадки риса и окончанию сбора урожая. Ифугао собирают по два урожая в год. Это дает возможность как-то прожить, имея такие маленькие земельные участки. Первый в сезоне рис, который выращивается с января по июнь, называется «чинакон», второй (с августа по декабрь) — «паканг».
И вот высажен последний саженец. Спустя три недели в долине празднуют ап-пей — день успешного завершения работ. Торжество длится три дня. Сурьясурате и его семья достали растение палоке, посвященное богу Лумавигу, и с ним обходят свои поля. В корзине у них также рис, соль, мясо и рисовая водка. На каждом поле они останавливаются, молятся богу, чтобы он послал им хороший урожай, чтобы злые духи пощадили в этом году их посевы и дух тайфуна не пришел в долину. Сосед Сурьясурате несет вместо палоке крест, освященный в церкви Банауэ. Миссионеры пытались заменить местные ритуалы христианскими церемониями, но большого успеха не добились. Сурьясурате говорит мне по секрету, что в доме соседа тоже висит «булол».
Вечером многие из крестьян встречаются со своими родственниками, ап-пей продолжается. Они идут к старосте, и он совершает мангманг: в жертву богам приносится курица. Жертвоприношение сопровождается бормотанием молитв. Затем старая женщина держит над огнем курицу, пока у той не обгорят перья. Потом ее режут, чтобы посмотреть, как лежит желчный пузырь: от его положения зависит дальнейший ход праздника.
Желчный пузырь лежит так, как ему и положено лежать, а значит, все будет хорошо. Теперь уже ничто не мешает веселиться. Все много едят (рис и мясо), пьют рисовую водку.
На следующее утро мужчины собираются и все вместе идут на реку ловить рыбу. Ее сварят на ужин н будут есть со всевозможными приправами. Эта ранняя прогулка мужчин на речку обычно бывает очень веселой и затягивается до позднего вечера.
Третий день праздника — день отдыха и раздумий (тенгао). Люди идут друг к другу в гости и обмениваются подарками. Потом семьями отправляются на рисовые поля, чтобы посмотреть, как растет рис, обменяться мнениями. В этот день нельзя работать, все наслаждаются заслуженным отдыхом, а утром ифугао вступят в свои привычный ритм — нужно осмотреть поля, наносить воды, проверить, в каком состоянии запруды на террасах, выполоть сорняк, собрать топлива, осмотреть дом — не нуждается ли он в ремонте, дать корм домашней птице, продать в городе что-нибудь из готовых вещей…
Каков будет урожай? Впереди шесть месяцев ежедневной тяжелой работы. И если чинакон окажется хорошим, то в июле они повеселятся на лесле, благодарственном празднике урожая. Рис с полей снят, заново взрыхляют почву, предварительно спустив воду, и вот уже новая вода покрывает узкие поля-террасы. Сейчас сухое время года, и там, где условия для выращивания риса слишком уж неподходящие, высаживают батат. С его посадкой связан несколько странный древний обычай: когда она закончена, начинается фагфагто. Мужчины бросают друг в друга камешки. Кто получит самую большую шишку, у того урожай батата будет лучше всех, смеясь, разъясняет мне Сурьясурате суть этого обычая.
У богатых крестьян ифугао, калинги и апайо, от которых зависят подобные Сурьясурате бедняки, есть свой праздник — канао. Они устраивают его обычно после того, как урожай уже собран, или когда им удается успешно завершить какую-нибудь очень крупную и выгодную сделку.
Церемония захоронения у всех одинакова. На умершего надевают самые красивые одежды и усаживают его на стул. Спустя три дня покойника заворачивают в одеяло и несут к месту захоронения, где его опускают в вырытую могилу и забрасывают ее камнями. Сурьясурате показывает мне несколько могил «богатых» ифугао. Над одной из них возвышается холм из камней высотой 1–2 метра. Камни принесены с реки, а это нелегкое дело. Во второй половине дня устраиваются весьма скромные «поминки». Приглашаются, как правило, самые близкие родственники. Иногда танцуют бангибанг. В начале нашего века его исполняли в честь павших героев в полном боевом облачении, с копьем и дротиком в руках.
Ифугао и некоторые другие филиппинские племена, например апайо, воспринимают смерть совершенно по-иному, чем жители Манилы или Центрального Лусона. Ифугао верят, что после смерти человек продолжает жить и вкушать радости земной жизни, но уже не чувствует бега времени, не знает возраста.
Жители Банауэ мало общаются с апайо. Хозяева долины — ифугао. Человека из племени апайо редко встретишь в городе. Их изолированность послужила поводом для слухов. Говорят, будто бы они до сих пор охотятся за головами. Бывало, без всякого повода одна деревня совершала набег на другую.