Кубу охотятся с копьями. Благодаря им мужчины справляются даже с крупным зверем. Когда я спросил, не боятся ли они тигров, то услышал в ответ: «Тигры боятся нас». Мне приходилось видеть убитых на охоте маленьких зверьков, напоминающих длинноногих крыс. Кубу не охотятся лишь на обезьян, змей, кабанов и буйволов (у последних слишком толстая кожа). Пойманных при помощи панчинга (удочки) крокодилов забивают копьями, а шкуру продают в пераху-токо (плавучей лавке) странствующим по реке торговцам.

Панчинг — это обыкновенный железный крюк, которым пользуются не только кубу, но и сини. Крюк с насаженной на него приманкой привязывают к стоящему на берегу реки дереву длинным, иногда до 20 метров, ротанговым канатом. Крокодил хватает мясо и заглатывает вместе с ним крюк. Каната ему не перегрызть — стебли ротанга волокнисты и застревают между зубами. Животное долго мечется, потом устает, слабеет, и тогда его добивают копьями.

Кубу вынуждены покупать много различных вещей: наконечники для копий, одежду, алюминиевую посуду, которую легко носить во время кочевий, лески для удочек и т. п. Поскольку денег в джунглях нет, они расплачиваются связками стеблей ротанга (икатами)[5]. Один икат состоит из ста стеблей. Самая мелкая «монета» — икат-кечил (маленький) — 50 стеблей. Рубашка стоит 20 икатов, платьице для ребенка — 4, пять пачек папиросной бумаги — 1, плитка табаку — 3. Мужчина в состоянии собрать за день от двух до трех икатов. Ясно, что при существующих ценах им не скопить состояния. Вот почему вся жизнь на реке подчинена заготовке ротанга. Поскольку поблизости стебли на пальмах уже срезаны, приходится отплывать подальше.

Сегодня я вместе со всеми поплыву на заготовку ротанга. Отправились утром, без четверти восемь, в 8 были уже на месте. Кругом девственные джунгли. Пронзительно кричат обезьяны. Темно, о фотографировании не может быть и речи. Возможно, позже станет чуть светлее. Лианы плотно оплели все — приходится прокладывать дорогу ножом-парангом.

Видно, меня считают еще большим недотепой, чем я есть на самом деле. Когда я выхожу из лодки, протягивают весло, чтобы я мог опереться. Гордо отказываюсь, хотя нахожусь в более трудном положений, чем другие: обвешан фотоаппаратурой. А у них только паранги. В еще худшем положении находится единственный в компании мужчина (все остальные мои спутники — женщины) — он несет на спине ребенка, зато его паранг несет жена. Во время работы люди не отдаляются друг от друга. Все трудятся одинаково — мужчины, женщины, дети. Самые маленькие спят на спинах родителей, чаще всего отцовских. Папы вообще трогательно заботятся о своих малышах.

Срезанные стебли очищают от листьев и коры все теми же парангами. Работают интенсивно приблизительно с десяти до трех, затем погружают добычу в лодки и возвращаются в деревню.

Покрытые колючей корой гибкие побеги ротанга обрабатывать нелегко, в чем я убедился на собственном опыте. Проработав до седьмого пота, я заработал всего несколько рупий.

Нет, не зря я получил пособие от краковского комитета по туризму! Сегодняшняя вылазка в джунгли, когда я прокладывал себе путь парангом, переходил вброд ручьи и болота, — туризм высокого класса. Мало того — я научился ходить по джунглям босиком, хотя и боюсь микробов, которыми кишит каждая лужа.

Работаем, время идет. В одиннадцать я уже сильно проголодался, но сделать ничего нельзя: вернемся только в три часа, а обед будет в четыре. До четырех никакой еды. Придется потерпеть. И что еще будет на обед? Хорошо бы какая-нибудь рыба! Скорее всего, купленный у торговцев рис с невероятно кислыми мелкими плодами мамау или приправой. Из чего эта приправа делается, не знаю, но один ее вид внушает мне отвращение. А кубу ее очень любят. Хотя, думаю, и они предпочли бы съесть по куску рыбы.

Во время работы кубу перекликались друг с другом. Казалось, вот-вот хлынет ливень. Мужчины быстро соорудили шалаш, прикрыв его сверху листьями. Заморосил мелкий дождичек. Сильно усталый, я вздремнул. Влажно и душно. И все же неплохо спится в джунглях, на куче листьев в шалаше.

В этот день собрали немного фруктов — будет приправа к рису. Плоды мамау похожи на круглые, величиной с крупную черешню шишки, желтые внутри и с большой косточкой. И такие кислые, что лицо сводит судорога. А кубу смеются, им нравятся эти плоды, к тому же они полезны, в них много витаминов.

Кубу едят два раза в день: утром — перед уходом на работу и вечером — по возвращении. Ужин — это всегда интересно, потому что неизвестно, что подадут. Зато завтрак без сюрпризов — доедаем то, что осталось от ужина.

Стебли ротанга складывают по 100, иногда по 50 и редко по 150 штук. Подсчет для кубу представляет известные трудности, поскольку они не имеют представления о сложении и считают только до десяти. Счет так и ведется: десяток, потом еще один и т. д. Срезанные стебли ротанга кладут в воду и придавливают камнями. Там они и лежат, пока в деревне не появятся лодки скупщиков.

Одна такая лодка пришла при мне. Повезло, потому что нужно было пополнить запас сигарет и купить немного сладостей детям, а также бетель для женщин. Я подплыл на лодке, вскочил на палубу. Что такое? Треск? Совсем забыл — местные лодки не рассчитаны на такой вес, как у меня. Палуба прогибается под моими ногами. Напрасно я надеялся похудеть на скудном рационе кубу. Нет, мой вес и габариты — не для этих условий. Никогда не думал, что я такой бегемот! Однако торговцы ничуть не испугались за судьбу своего судна и пригласили даже выпить чашку кофе, побеседовать. Европеец в деревне кубу — редкость.

В свободное время много купаюсь в реке. Крокодилы близко не подплывают, да и вообще говорят, что они здесь не опасны. Не было ни одного случая нападения крокодила на купающихся людей. Секрет такого смирного поведения я выяснил позже. Оказывается, на Суматре наряду с опасными крупными гребнистыми крокодилами водятся другие крокодилы, которые сами на людей не нападают. А вот комары — те хуже крокодилов. Жрут беспощадно. Вот почему на улицах городов и в деревнях по вечерам жгут мусор. В хижинах комаров должен отгонять костер, тлеющий под полом. Но от него проку мало.

В дождливые дни у всех много свободного времени: идти в джунгли за ротанговыми стеблями нельзя. Сегодня как раз такой день. Встали, позавтракали — как всегда, рис с плодами мамау и приправой из рыбы. Попили так называемый чай — желтоватую воду, которую используют также для мытья рук после еды. Повсюду в Индонезии варят прекрасный кофе, а чай никуда не годится.

Воспользовавшись свободным временем, мои хозяева принимаются за «косметические» операции. Отрезав парангом от пола большую бамбуковую щепку и заострив ее, жена хозяина Лин кладет голову мужа себе на колени и начинает искать в ней насекомых. На ее лице выражение высочайшего блаженства. Той же щепкой она соскабливает шелушащуюся кожу с его рук. Далее супруги меняются ролями.

Жители деревни сегодня отдыхают, а у меня уйма работы. Трое простудились, в том числе маленькая девочка, милое, веселое создание; у бедняжки жар, сильный озноб. Даю лекарства, делаю компрессы, лечу от расстройства желудка и малярии. Тяжко видеть, как людей трясет лихорадка. Разве им помогут те скудные средства, которые я привез с собой? У кубу нет ни врачей, ни знахарей. Говорят, что даже женщины у них рожают без посторонней помощи. Трудно поверить, но это действительно так. Многие в этой деревне страдают кожным заболеванием: шелушится кожа, чаще всего на руках. Лечатся каким-то бальзамом, втирая его в кожу. Кроме того, согрев над огнем больные ноги или руки, деревянными палочками снимают с них чешуйки. Эту процедуру проделывают, сидя на циновках в хижинах у переносных глиняных печек. Мне кажется, эта болезнь имеет инфекционный характер. На руках у сборщиков лиан много трещин и порезов. Человек заболевает, оттого что в ранки попадает инфекция, переносчиком которой, по-видимому, являются чешуйки больного. В соседних деревнях этого заболевания нет — еще один аргумент, говорящий о его инфекционном происхождении. Я обратил на это внимание вождя племени. Он согласился со мной и, очевидно, отдал соответствующее распоряжение, потому что на следующий день я уже не видел, чтобы кто-либо соскребал чешуйки над спальными циновками. Каждый делал это над своим костром, и чешуйки сыпались либо в огонь, либо на землю.