Наиболее вероятным кандидатом в митрополиты считался архиепископ Костромской и Ярославский Иоанн (Витушкин), старейший иерарх РПСЦ (родился в 1926 году) [204], исполнявший после смерти владыки Андриана обязанность местоблюстителя Московского митрополичьего престола.

Первоначально соборянам для избрания митрополита были предложены кандидатуры пяти епископов. После двух туров голосования остались только два кандидата — архиепископ Иоанн и епископ Казанский и Вятский Корнилий (Титов). В третьем туре победил владыка Корнилий, набравший 163 голоса соборян.

Избрание епископа Корнилия стало неожиданностью не только для внешних наблюдателей, но и для многих старообрядцев. Мало кто предполагал, что новым главой Церкви будет человек, совсем недавно рукоположенный в епископский сан. Однако владыка Корнилий известен как грамотный пастырь, талантливый писатель и проповедник, что, несомненно, поможет ему в многотрудном деле управления Церковью.

Перед Собором много говорилось о том, будет ли новый митрополит следовать курсом диалога и открытости, которого придерживался владыка Андриан? Сумеет ли он выдержать тот активный ритм церковной жизни, который задал его предшественник? Предполагалось, что архиепископ Иоанн будет следовать умеренным, консервативным курсом, которого РПСЦ держалась в 1980—1990-е годы. От епископа Корнилия, наоборот, ожидали верности курсу митрополита Андриана, активности, открытости и готовности к диалогу.

Еще в 2001 году на страницах журнала «Духовные ответы» будущий митрополит (тогда еще диакон Константин Титов) писал: «В то время как на Руси умножаются упадок веры, засилье греховных пороков, распространение неправославных религий, сектантства, неоязычества, необходимы, как я думаю, не изоляция христиан друг от друга во враждебной полемике, не соперничество и вражда, а совместные усилия по достижению торжества христианства в нашей стране».

Теперь можно с уверенностью говорить, что Старообрядческая Церковь, избежав опасности самоизоляции, будет и далее следовать курсом владыки Андриана. Пресс-служба Московской митрополии уже заявила: «Ожидается, что владыка Корнилий может сохранить преемственность курса развития Церкви, избранного его предшественником, митрополитом Андрианом».

Митрополит Корнилий (в миру — Константин Иванович Титов) родился 1 августа 1947 года в городе Орехово-Зуеве (Московская область) в старообрядческой семье. Окончив 8 классов школы, стал учеником токаря на литейно-механическом заводе, где и отработал 35 лет. Во время работы учился в вечерней школе, техникуме и Московском автомеханическом институте, который окончил в 1976 году. До 1997 года работал начальником ОТК завода. С 1991 года — председатель церковного совета старообрядческой общины Орехово-Зуева. В 1997 году, дав обет безбрачия, рукоположен в сан диакона митрополитом Алимпием (Гусевым). А в 2004 году митрополит Андриан (Четвергов) рукоположил его в сан священника. Избран кандидатом в епископы на Освященном Соборе РПСЦ в октябре 2004 года. Принял иноческий постриг 14 марта 2005 года. А 8 мая 2005 года митрополит Андриан в сослужении трех архиереев рукоположил Корнилия в сан епископа на Казанскую и Вятскую епархию.

Опубликовано: газета «Культура», 2005, № 44 (7503).

Многим, наверное, известны рассказы о старообрядцах — нелюдимых сектантах, которые запирались ставнями, замыкались в молельнях, навешивали на колодцы замки каленого железа. Лаже в начале XXI века староверы представляются «кержаками» и «кулугурами», угрюмыми фанатиками, сошедшими со страниц исторических романов. Этот образ далек от истинного. В чем непреклонны христиане, составляющие Православную Старообрядческую Церковь, так это в том, что считают только свое общество единственной Святой, Соборной и Апостольской Церковью, о которой говорится в Символе веры.

Старообрядцы всегда были осторожны в общении с иноверцами, не только с новообрядцами, но и со староверами других согласий. При этом они руководствовались учением апостола Иуды, писавшего об общении с еретиками: «К одним будьте милостивы с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня, обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью» (Иуд. 22–23).

Но представители разных согласий по-разному понимали это учение. Если поповцы основной упор делали на слова «будьте милостивы», то беспоповцы гнушались «даже одеждою» еретиков.

Ограничение в общении с иноверцами для поповцев сводилось преимущественно к немолению «со отлученными», что запрещено церковными канонами, например, 10-м и 65-м апостольскими правилами. В остальном поповцы поступали по совету преподобного Иоанна Лествичника (VI в.): «Неверных или еретиков, которые охотно спорят с нами для того, чтобы защитить свое нечестие, после первого и второго увещания должны мы оставлять. Напротив того, желающих научиться истине не поленимся благодетельствовать в этом до конца нашей жизни».

Беспоповцы создали особое учение о мирщении — осквернении через внешний мир. Верующий мог замирщиться не только через совместную молитву, но и через общую трапезу или простое общение с «еретиками».

Поэтому беспоповцы старались «блюсти чашку» — не есть из одной посуды с иноверцами; отмаливали «торжищно брашно» — продукты, купленные на торгу; прятали иконы, чтобы «еретики» не оскверняли их даже взглядом. Наибольшей строгостью в общении с миром отличались старообрядцы Федосеевского, Филипповского и Бегунского согласий.

Подметив за беспоповцами замкнутость и скрытность, люди, не разбирающиеся в многообразии старообрядчества, перенесли эти черты на всех староверов. Расхожее мнение о старообрядцах «озвучил» в рассказе «Дом над кручею» писатель Юрий Павлович Козаков.

Паренек из провинциального городка рассказывает студенту-москвичу, прибывшему на практику в их захолустье: «Ставнями запираются. Как чуть стемнеет, так и запираются. Народ! У каждого свой колодец — кулугуры, черти! У стариков в сараях гробы да кресты стоят — это они после смерти опоганиться боятся, в своих хотят в могилу лечь и под своим крестом».

Хотя со времени написания этого рассказа прошло 50 лет, в умах людей мало что изменилось. А открытие в 1978 году в Сибири «таежного тупика» семьи Лыковых еще более укрепило мнение о нелюдимых старообрядцах, живущих в лесной глуши и в одиночку ходящих с рогатиной на медведя.

И телевидение, и журналы, и газеты продолжают штамповать привычный образ ханжи и изувера, ненавидящего весь мир и избегающего всех благ цивилизации. В рассказах некоторых журналистов старообрядчество представляется замкнутой сектой с бесчеловечно строгим уставом, изнурительными постами и всенощными бдениями.

Часто можно услышать, что староверы не пользуются паспортами и компьютерами, не смотрят телевизор, не летают на самолетах и не ездят на поездах, полагая, как герои пьес Александра Островского, что в них «огненного змия стали запрягать; все, видишь, для-ради скорости».

Между тем староверы никогда не чурались внешнего мира и прогресса. Старообрядческие промышленники использовали на своих фабриках новейшие станки. В 1904 году, на заре эры отечественного самолетостроения, старовер Дмитрий Рябушинский, ученик «отца русской авиации» Николая Жуковского, построил на свои деньги гидродинамическую и аэродинамическую лаборатории с самой большой в Европе аэродинамической трубой. А в 1916 году семья Рябушинских начала строительство завода Автомобильного Московского Общества (АМО, ныне ЗИЛ).

Митрополит Московский и всея Руси Андриан (Четвергов, 1951–2005), возглавивший в начале 2004 года, после кончины митрополита Алимпия (Гусева), Русскую Православную Старообрядческую Церковь, видел в дореволюционном староверии, активном, энергичном, деловом, образец для подражания.

В интервью газете «НГ-Религии» он говорил: «Нам ежедневно приходится искать некое сочетание непреходящих ценностей с теми задачами, которые ставит перед нами каждый новый день. Поэтому, безусловно, дореволюционное старообрядчество являет нам много знаменательных примеров духовного дерзновения и активного церковного строительства, а его история поучительна и полезна».