До сих пор завещание святителя не потеряло своего значения — через десятилетия слышится глас истинного пастыря: «Помните, дорогие, что мы веруем во Св. Соборную и Апостольскую Церковь, Церковь Христову, и прибываем в той правой старой вере, в которой были св. угодники Божии, почему нас в отличие от других и называют староверами. И мы содержим те св. предания и старые обряды, в каковых пребывали все угодники Божии нашей страны. Вот поэтому нас и называют старообрядцы. Наши предки за эту св. старую веру и за св. предания и старые обряды терпели неисчислимые муки и тысячи их были убиты и пролили свою св. кровь за правоверие… Слезно умоляю и сердечно завещаю вам, твердо и неизменно соблюдайте святую правую веру нашу, ибо она есть истинная. Счастливы вы, что пребываете в ней».
Опубликовано: газета «НТ-религии» (приложение к «Независимой газете»), 2010, № 7 (267).
В апреле 2008 года исполняется семьдесят лет со дня мученической кончины епископа Викентия (Никитина), иерарха Русской Православной Старообрядческой Церкви, местоблюстителя престола Архиепископа Московского и всея Руси в 1934–1938 годах. В судьбе владыки Викентия как в зеркале отразилась судьба российского старообрядчества времен большевистских репрессий.
История «древлего благочестия» — история дыбы и кнута, каторги и ссылки, преследований и гонений за веру, которые, начавшись при царе Алексее Михайловиче, с незначительными перерывами продолжались до начала XX века. На протяжении 250 лет старообрядчество являлось для светских и духовных властей «расколом», а его последователи — «лютыми неприятелями государству и государю».
Лишь в конце XIX века стала очевидной необходимость дарования религиозной свободы староверам. В том столетии, омраченном войнами, заговорами и покушениями, они имели возможность не раз засвидетельствовать свою искреннюю верность русскому императорскому престолу. Недаром премьер-министр Сергей Витте утверждал, что старообрядцы «всегда составляли элемент наиболее консервативный, наиболее преданный своему царю и родине».
Долгожданная свобода была получена староверами лишь после революции 1905 года. Правительство Николая И, напуганное всенародным возмущением, спешно искало поддержки многомиллионного консервативного старообрядчества и одновременно начинало демократизацию страны.
Поэтому 17 апреля 1905 года был издан императорский указ «Об укреплении начал веротерпимости». Он касался всех российских «иноверцев»: мусульман, буддистов, протестантов и старообрядцев. Николай II надеялся, что указ обеспечит «каждому из наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести».
Этот указ, пусть и не вполне совершенный, был важен для староверов. Наконец-то они могли облегченно вздохнуть и заняться устройством церковной жизни. Период с 1905 по 1917 год принято называть «золотым веком» русского старообрядчества.
Невозможно вкратце рассказать обо всех достижениях староверия за эти двенадцать лет. Строились храмы, открывались приходские школы, созывались съезды и Соборы, создавались политические партии, издавались церковные журналы и газеты, богослужебные книги, выпускались граммофонные пластинки с записями древнерусского пения.
Памятником, посвященным дарованию свободы вероисповедания, стал мемориальный храм-колокольня во имя Воскресения Христова, построенный в Москве на прославленном Рогожском кладбище — всероссийском старообрядческом центре.
Церкви не хватало подготовленных людей, способных преподавать в приходских школах. Эта насущная проблема была решена в 1912 году — в Москве открылся Старообрядческий богословско-учительский институт. На первый курс без экзаменов были приняты 23 человека. Директором института стал Александр Степанович Рыбаков, отец известного историка, академика Бориса Рыбакова.
Среди студентов института был Василий Семенович Никитин, будущий епископ Викентий, исповедник веры и мученик.
Василий Никитин родился 28 мая 1892 года в деревне Замолодино Костромской губернии в семье Семена Никитина, казака-старообрядца, верой и правдой послужившего отечеству в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов.
С этой войны он привез черноокую красавицу-турчанку, крестил и женился на ней. В ту пору подобные браки были нередки. Достаточно вспомнить, что Гонората — бабушка писателя Константина Паустовского — была полоненной турчанкой Фатимой.
Поселившись в Замолодине, Никитин занялся торговлей. Дела шли неплохо, и вскоре он с семьей перебрался в Кострому, в собственный дом. Но жена рано умерла, и Никитину, ревностному староверу, пришлось одному воспитывать детей в «страхе Божием» и в верности «древлему благочестию». Достаток позволил дать детям хорошее образование. А в 1906 году купец отправил сына Василия учиться в Москву, в Старообрядческое городское училище.
Завершив обучение в 1910 году, Василий возвратился в Кострому. Он избрал педагогическую стезю и начал давать уроки русского языка. Через два года Василий переехал в село Очер Пермской губернии.
На здешнем Очерском заводе трудилось много староверов, стараниями которых в 1912 году был построен храм, а при нем открыта школа, в которой Никитин поработал год учителем младших классов.
В 1913 году Василий уехал в Москву и поступил в Старообрядческий богословско-учительский институт. Но доучиться до конца ему было не суждено: началась Первая мировая война.
В 1916 году Василия Никитина забрали в армию. На Австрийский фронт он отправился в звании рядового, однако благодаря хорошему образованию был определен писарем в штаб. Но вот наступил 1917 год.
Октябрьский переворот и последовавшие за ним события явили подлинный смысл революции и показали истинное лицо революционеров. Начался «красный террор», на многие годы кровавой волной захлестнувший Россию.
Борьба с религией была объявлена большевиками «архиважной». Снова начались гонения на староверов, как никогда беспощадные и жестокие. В течение последующих двадцати лет «комиссары в пыльных шлемах» уничтожат оплот Старообрядческой Церкви — купечество, казачество и крестьянство. Будут репрессированы тысячи старообрядческих священнослужителей, разрушены сотни храмов, закрыты все монастыри.
Война закончилась для Василия Никитина в январе 1918 года, а в феврале он вернулся в Кострому. Здесь он женился на Марье Ивановне Моховой, дочери плотника из Ярославской губернии, руководительнице хора костромского старообрядческого храма. Хотя Марья и была на три года старше супруга, жили они душа в душу.
Вернувшись с фронта, Василий устроился работать библиотекарем и продолжил свое образование: он окончил годичные учительские курсы и получил звание «учителя первой степени». В июне 1919 года у молодых супругов родился первенец — дочь Калерия. А в августе Василия Семеновича снова забрали в армию, на этот раз — в Красную.
Никитин оказался в кавалерийском запасе Костромы, где служил до апреля 1921 года «культработником» — учил неграмотных красноармейцев писать и читать. Как великое счастье воспринял он возможность демобилизации. На следующий день после увольнения из армии Василий был рукоположен в священники для прихода костромского села Куниково.
На следующий год к церковному служению был призван и отец молодого иерея. Почтенный вдовец Семен Никитин был пострижен во иноки, наречен Савватием и 5 июня 1922 года рукоположен в епископы с титулом «епископ Ярославский, Вологодский и Архангельский».
В конце 1920-х годов владыка Савватий был арестован, но вскоре освобожден. По одним сведениям, он остался на Севере, где скончался «от старости». По другим — престарелый архиерей вернулся умирать в Кострому.
Вскоре после своего рукоположения отец Василий познакомился со знаменитым владыкой Геронтием (Лакомкиным), старообрядческим епископом Петроградским и Тверским, уроженцем Костромской губернии. Архиерей часто приезжал на родину, помогал землякам строить храмы и устраивать школы. В Куникове его стараниями был построен каменный храм.