Неудивительно, что именно П. М. Волконскому и В. Ф. Адлербергу Николай I доверил управление своей фамильной собственностью и личной охраной.

Правила приема в роту были строги: никто не мог быть принят в нее без «высочайшего повеления». Право поступления имели «лишь те из уволенных от службы нижних чинов Гвардии, Армии и Флота, которые, бывши в походах против неприятеля, оказали мужество и, следовательно, имеют Знаки отличия Военного ордена или медали и во все продолжение своей службы отличались усердием, честностью и примерным поведением». В 1840 году было «высочайше повелено», чтобы кандидаты для определения в «роту и к должности Высочайшего двора были ростом не менее 2 аршин, 9 вершков (то есть около 182 см. — Б. Г., Б. К.)». Зачисленные в роту приводились к присяге в Военной галерее Зимнего дворца под знаменем роты.

Офицеры роты имели чин старой гвардии, то есть были приравнены к офицерам старых гвардейских полков, фельдфебели — чин армейского подпоручика, унтер-офицеры — чин армейского прапорщика, а все гренадеры и писари роты — унтер-офицеров. Производство офицеров, фельдфебелей и унтер-офицеров в следующий чин зависело «от благоусмотрения Его Императорского Величества». При создании роты Николай I заявил, что «призреваемые заслуженные воины должны быть обеспечены в своем содержании на всю жизнь». Это указание императора неукоснительно выполнялось в течение всей 90-летней истории существования роты дворцовых гренадеров.

В обязанности роты входило «дежурство, по наряду, в Императорских дворцах, Зимнем и Кремлевском, на особо указанных местах, для надзора и присмотра; наряд почетных караулов при выходах, торжествах, праздниках, во дворцах и вне оных, в присутствии Их Величеств, и занятие, при таких случаях, постов на местах особо для сего, по Высочайшему повелению, министром Императорского Двора указанных». Стоя на постах, гренадеры роты отдавали честь только «Императорской Фамилии, Фельдмаршалам и министрам: Двора и Военному, а также Командиру Гвардейского корпуса. Прочим чинам берут только на плечо».

Дежурные гренадеры также были обязаны «никуда не отлучаться от своего места ни днем ни ночью; наблюдать за совершенною чистотою и опрятностью в комнатах… за сохранностью мебели и вообще всех вещей в комнатах; за топкою каминов…». Особое внимание уделялось надзору за комнатами их величеств: «Во время отсутствия императорской Фамилии из дворца, дежурный по внутренним комнатам Их Величеств должен сопровождать придворных, служителей и мастеровых, входящих в сии комнаты, и, если заметит в ком-либо неблагонадежность, наводящую подозрения, обязан немедленно доводить о том до сведения командира роты… задерживать подозрительных людей в коридорах или в комнатах Дворца и, представляя их полицмейстеру дворца, доносить в то же время своему начальству».

Офицеры роты получали двойные оклады: годовые из интендантства и дополнительные, более высокие, из Кабинета его величества. Годовое содержание фельдфебелей, унтер-офицеров и гренадеров также было выше, чем в гвардейских полках (некоторые из них получали оклады прапорщиков и корнетов). Сыновья гренадеров зачислялись в полки лейб-гвардии кантонистами. А дочери офицеров и некоторых гренадеров помещались в государственные учебные заведения (Сиротский и Павловский институты). Чинам роты отпускались пенсии по знаку отличия Военного ордена, гренадеры также награждались знаком отличия святой Анны за 20 лет службы.

В 1839 году гренадеру Сидорову высочайше были пожалованы деньги на выкуп его крепостной сестры на свободу. Нижним чинам роты отпускались деньги на мясную порцию, производился также отпуск дров и свечного отопления, жаловались деньги на приданое для их дочерей, вдовам умерших гренадеров устанавливались пожизненные пенсии. Некоторые гренадеры удостаивались великой чести восприятия их потомства их величествами. Так, в 1845 году гренадеру Данилову было пожаловано 50 рублей «по случаю восприятия его сына Ея Величеством». В 1850 году «по случаю 50-летия именования Его Величества шефом Измайловского полка и 150-летнего юбилея лейб-гвардии полков: Преображенского, Семеновского, Московского, Литовского и артиллерии» всем чинам роты, служившим в шефских полках, были пожалованы награды. В том же году в честь 25-летия событий на Сенатской площади всем чинам роты, бывшим на службе и в строю 14 декабря 1825 года, был пожалован годовой оклад.

Многие годы роту возглавлял полковник Кочмарев, который за время своей службы неоднократно получал награды и подарки из Кабинета его величества. К числу печальных обязанностей роты относилось выставление караулов к телам «в бозе почивших Особ Императорской фамилии». Сам основатель роты Дворцовых гренадеров император Николай I, по свидетельству дочери великого русского поэта, фрейлины Анны Тютчевой, уже находясь на смертном одре, «…велел позвать несколько гренадеров и поручил им передать его прощальный привет их товарищам. Цесаревичу он поручил проститься за него с гвардией, со всей армией…». Как видим, и уходя из жизни, гренадеров царь поставил впереди гвардии.

17 декабря 1837 года в Зимнем дворце вспыхнул грандиозный пожар. Начался он вечером, огонь показался сперва из душника печной трубы на хорах Петровской залы, а затем по деревянному потолку добрался до сухих балок и стал быстро распространяться по всему зданию (вспомним одну из обязанностей гренадеров: следить за топкой каминов!). Николай I, находившийся в это время с супругой в театре, получив известие о пожаре, бросился к дворцу на тройке дежурного флигель-адъютанта, так как его сани на время представления были отпущены. Пройдя по прибытии на половину великих князей, он приказал немедленно отвезти их в Аничков дворец. Историк В. Г. Авсеенко сообщает следующие подробности этого происшествия:

«Пройдя концертную залу и Большую аванзалу, он был встречен в Фельдмаршальской и Петровской залах бушевавшим огнем… Государь прошел через всю охваченную огнем часть дворца, приказал вытребовать два ближайшие полка, Преображенский и Павловский, и поручил солдатам выносить мебель и драгоценности и складывать их на Дворцовой площади. Солдаты и гренадеры, к которым присоединились также матросы, с честью выполнили порученную им работу: за исключением некоторых громоздких предметов, все было спасено в целости. Из столового серебра, ценностью в несколько миллионов, ничего не пропало. Бриллианты и прочие драгоценности также все сохранились. Редкое зрелище представляла в ту ночь и на другой день Дворцовая площадь. Роскошная мебель, зеркала, картины, бронза, статуи лежали в беспорядке вокруг Александровской колонны прямо на снегу. Часы с музыкой, брошенные тут же, играли арии. Неведомые люди помогали выносить вещи. И тем не менее, все оказалось в целости, не было попыток воровства. Пожар длился три дня, пока не сгорело все доступное огню; но и потом еще с неделю курились дотлевающие бревна».

Историк отмечает, что при тушении пожара император проявлял заботу о солдатах: «.. Николай, желая отстоять половину императрицы, послал батальон Семеновского полка разбирать чердак, но узнав, что там уже все в огне, отменил приказание… В одной из зал солдаты силились снять вделанное в стену огромное зеркало… Видя опасность, Николай I велел солдатам отойти, но они:., не расходились. Тогда Государь бросил в зеркало свой бинокль… „Видите, ребята, — сказал он, — что ваша жизнь мне дороже зеркала, и прошу сейчас же расходиться“»[142]. Само собой разумеется, что первыми подняли тревогу и пытались бороться с огнем стоявшие на постах внутри дворца гренадеры «золотой роты». Об этом свидетельствует тот печальный факт, что несколько человек из их числа при исполнении своего служебного долга все-таки погибли. Фонд № 507 Российского Государственного исторического архива сохранил о роте Дворцовых гренадеров дело «О награждении некоторых чинов Роты за труды во время пожара Зимнего Дворца и о назначении пенсий вдовам погибших там же чинов», а также дело «Об определении в Государственные учебные заведения детей гренадеров, погибших на пожаре в Зимнем Дворце».