Пехота русских встретила шведов дружными мушкетными и пушечными залпами. Ядра прорубали в тонких шведских линиях целые просеки, но шведы, несмотря на поредевшие ряды, неуклонно продвигались вперед. Когда они приблизились примерно на расстояние 200 метров, русские канониры перешли на картечь. Десятками, словно подкошенная трава, шведы падали на землю. На левом фланге шведы встретили такой плотный огонь, что не смогли продвинуться ни на шаг, в то время как на правом, где находился сам Левенхаупт[170], они имели локальный успех и заставили одну русскую пехотную линию отступить.

Последний залп из мушкетов русские сделали, когда шведы приблизились к ним на 50 метров. Но шведы молчали — Левенхаупт хотел добиться наибольшего эффекта от своих мушкетеров — слишком плох был у них порох. Когда шведы после этого сделали еще десятка полтора шагов, Левенхаупт дал команду: «Огонь!» Каролинцы сдвоили свои ряды и произвели, наконец, ответный залп по русским солдатам.

Русский строй заколебался и начал отступать. Шведы стали теснить первую линию пяти пехотных полков, захватили несколько трехфунтовых пушек и четыре знамени. Одно из орудий было повернуто в сторону русских, и капитан-лейб-гвардеец Гадде произвел из него несколько выстрелов. Сказался просчет русского командования, которое, разделив полки на две части при построении их в две линии, разделило и их командный состав — так, во всяком случае, считают шведские специалисты. Если бы на помощь шведам в это время подоспела кавалерия, то положение для русских сложилось бы критическое.

Возникла курьезная ситуация: противники теснили друг друга на своих правых флангах и отступали на левых. Получился, как пишет Энглунд, эффект вращающейся двери. На помощь оцепеневшим полковым командирам пришел сам Петр I. Он возглавил второй батальон Новгородского полка и закрыл брешь. Во время этой схватки в царя попали три пули: одна пробила шляпу, вторая попала в седло, а третья — в нательный крест[171].

Левенхаупт направился на левый фланг, пытаясь подбодрить отставшие и не успевшие вступить в бой батальоны, в то время как давление со стороны русских только лишь усиливалось. Многие офицеры уже погибли, и солдаты, дрогнув, стали отступать. Левенхаупт наезжал на них конем, призывая остановиться («...просил, угрожал, проклинал и бил»), но ничто уже не помогало. Он увидел А. Спарре, который из-за возникшей на марше сумятицы запоздал стать в боевой порядок своего Вестманландского полка, и крикнул ему, чтобы он тоже попытался остановить запаниковавших солдат, но тог ответил: «Их только сам дьявол может остановить — это невозможно!» Около 50 кавалеристов пытались сдержать удар русской пехоты, но скоро все они погибли. Слева рубилась кавалерия Хамильтона — генерала, которому за все сражение нельзя было сделать ни одного замечания, но скоро и ее почти не осталось, а сам генерал был пленен.

Убедившись, что левый фланг не спасти, Левенхаупт вернулся обратно на правый, на котором еще могло что-то получиться. Он обнаружил, что противник, ликвидировав брешь, продвинулся вперед уже настолько, что своей массой фактически рассек шведскую линию и отделил левое крыло каролинцев от правого. Шведы, однако, тоже упорно продвигались вперед, но их было так мало, что они все потерялись в глубине русского боевого порядка и выглядели отдельными жалкими островками в мощном потоке половодья. А шведская кавалерия Кройца опоздала, так и не оказав помощи пехоте в самую трудную минуту.

Куда же она запропастилась? На обратном марше шведская кавалерия просто не успела перестроиться: идущая впереди пехота уже вступила в бой с русской, а кавалерия еще не вырвалась из болота и представляла собой беспорядочную массу всадников на сбившихся в кучу лошадях. Кроме того, ее тылу все время угрожала конница А. Меншикова. В бой вмешалась лишь небольшая часть кавалерийской группы Кройца. Она напала на русскую пехоту на левом русском фланге, но петровские солдаты не дрогнули, выстроились в каре и в соответствии с уставом успешно отразили эту атаку. А потом в тыл Кройцу ударила конница Меншикова, началась рукопашная схватка, и именно в этот момент в рядах шведской пехоты началась паника. Примерно в таком же положении находилась кавалерия Хамильтона: часть ее кое-как выкарабкалась из болот и становилась в строй, в то время как большая ее часть застряла в трясинах. И это в тот самый момент, когда шведская пехота на левом фланге стала отступать. Одним словом, кавалерия к месту боя всюду опоздала.

Кавалерист Реншёльд за время сражения высказывал не раз претензии в адрес пехотинца Левенхаупта. Интересно, сколько критических замечаний заслужил первый кавалерист шведской армии за действия своей славной кавалерии? Предоставим читателю посчитать все те случаи, когда шведская кавалерия была далеко не на высоте. И немудрено, что наиболее сохранившуюся после Полтавы часть армии Карла XII представляла кавалерия — она лишь частично приняла участие в сражении.

Катастрофа наступила быстро. Русская армия за каких-то полчаса перемолола картечью, изрешетила мушкетными пулями и переколола штыками, пиками и саблями шведскую пехоту и обратила в бегство их кавалерию. Юлленкрук, скакавший на левом фланге в поисках своих всадников, встретил группу выходящих из боя пехотинцев.

— Возьмите себя в руки, ребята! Где ваш офицер?! крикнул он им.

— Мы все ранены, а все наши офицеры погибли, — сказали они в ответ.

Некоторое время спустя генерал-квартирмейстер застревает в болоте и вступает в единоборство с каким-то пешим «мужиком», пытавшимся снять с него перевязь. Ему удается отбиться и вылезти из болота, и тут ему встречается эскадрон кавалеристов, повернутый фронтом в поле.

— Господин, — крикнул он офицеру, — вы молодцы, что пытаетесь остановить бегущих!

— Мы выполняем свой долг, господин полковник, — ответил тот.

В это время с быстротой молнии распространяется слух, что король убит, и это еще больше деморализует шведов. Но король был жив, он находился позади правого фланга, не один неприятельский конный отряд пытался атаковать его красочную и примечательную группу, но охрана успешно отбивши все попытки. Прискакавший Реншёльд доложил:

— Всемилостивейший государь, творится нечто невообразимое... Наша пехота бежит!

— Бежит? — недоверчиво переспросил король.

Но Реншёльд уже нетерпеливо дергает коня за повод и «летит» обратно, надеясь остановить надвигающуюся катастрофу.

— Берегите государя, ребята! — бросает он через плечо королевскому конвою и исчезает.

После этого королю, всей его свите и охране становится ясно, что нужно уходить. Карл послал драбантов разведать обстановку и попытаться найти какой-нибудь отряд, который можно было бы использовать для усиления охраны. Среди тех, кому было приказано выйти из боя и подтянуться к королю, был генерал Кройц. Его нашли около деревни Малые Будищи. К этому времени противоборствующие армии постепенно выходили из соприкосновения. Сражение практически закончилось, по равнине, под жгучим солнцем, бродили русские и осматривали тела погибших шведских пехотинцев. Это были люди из русского лагеря, не успевшие принять участие в бою, и вышли они, чтобы собрать трофеи.

На пути короля постоянно возникали русские отряды, их то и дело обстреливали, на них нападали, носилки с королем застревали, но сгруппировавшиеся вокруг Карла конные шведы, преодолевая лесные завалы и болотные трясины, отчаянно отбиваясь и теряя раненых и убитых, упорно продвигались на запад. Скоро к этой группе присоединились некоторые офицеры, в числе которых был С. Понятовский. На пути отступления Карла оказался и Левенхаупт, все пытавшийся остановить бегущих. Он встретил лейтенанта драбантов Хорда, который попросил его употребить генеральскую власть, чтобы остановить отступавших и дать возможность увести короля с поля боя. Генерал встал на пути бежавших шведов и закричал: