И ведьма пришпорила коня.

Люция проснулась оттого, что больше никто не обнимал её и не грел. Ведьма потянулась, потом вспомнила минувшее утро, покраснела и принялась стыдливо оглядываться. Торой уже почти оделся — он натягивал рубаху и вид имел самый озадаченный.

За окном стоял белый день. Девушка села на кровати, кутаясь в одеяло. Она не знала, как себя вести. А вдруг волшебник сейчас скользнёт по ней равнодушным взглядом и станет ясно — совсем она ему не нужна, поразвлёкся от нечего делать да забыл. Но потом Люция вспомнила слова, которые он ей шептал, и поцелуи, и ласковые руки, и объятия, в которых так покойно уснула… Нет! Он так не поступит. А по спине пробежали блаженные мурашки. Колдунка закрыла глаза, припоминая… Ей было и стыдно, и сладко, и как-то непонятно, и… хорошо.

— Ты уже проснулась? — удивился Торой и легонько щёлкнул жмурящуюся ведьму по носу. — Давай, давай, поднимайся.

И тут же сильные руки выудили её из тепла одеяла, погладили голые плечи и спину. Люция снова зажмурилась и обняла волшебника за шею, ткнулась губами в подбородок, прильнула всем телом.

— Одевайся.

Торой отстранился слишком уж поспешно. Ведьма воровато улыбнулась и попыталась снова прижаться. Маг было поддался на уловку, снова обнял, но потом быстро понял, что к чему, и расцепил объятия.

— Одевайся, говорю.

Чмокнул в макушку и был таков. Этот уход больше походил на торопливое бегство. Колдунка довольно хихикнула. Нет, он никогда не обожжёт её равнодушным взглядом, не оттолкнёт. Он останется рядом. Она поняла это безошибочным чутьём, нет, не влюблённой женщины, влюблённой ведьмы. И, конечно, сразу же думать забыла про колдунью Фиалку, Зеркало и Рогона.

Однако после завтрака (а точнее, позднего обеда) унылые реалии жизни разрушили и без того хрупкое ощущение покоя и счастья. Немногочисленные обитатели крепости держали военный совет.

— Что будем делать? — Торой задал этот вопрос безо всякой надежды услышать от кого-нибудь стоящее предложение.

Задумчивый Алех подёргал себя за мочку уха и уверенно ответил:

— Мы будем ждать.

Волшебник усмехнулся:

— Свеженькое предложение. Вот только чего ждать? Итель дважды пускала за нами погоню, недавно я сцепился с ней в волшебной схватке. И, знаешь, успел понять — она вовсе не в бирюльки играет.

Эльф снова пощипал ухо:

— Итель хотела заполучить Илана, чтобы не гоняться за вами по городам и весям, но не думаю, чтобы она собиралась учинить расправу лично над тобой или Люцией, равно как и над мальчиком.

Колдунка вскинула брови:

— Да неужели? Между прочим, те двое близнецов чуть не убили Тороя, Косоглазая ведьма тоже едва нас не умертвила, а уж про битву во время грозы я вообще молчу!

Алех возразил, впрочем, без особого жара:

— Я думаю, сама Итель вовсе не собиралась вас убивать… Скорее всего, это её посланники оказались слишком уж рьяны. Может, хотели выслужиться, а потому не постеснялись в выборе средств. А может, просто были недостаточно умелы. Близнецы-то, как я понял, слишком юны. Могли не рассчитать силу своего Броска. Эрнин… Чего ж вы хотите от оскорблённой женщины. Тем более ведьмы. А сама Фиалка просто любит эффектные выходы. Может, вспылила, вот слегка и потрепала Тороя. — И он закончил. — Бежать бессмысленно.

— Так ведь и ждать неведомо чего тоже! — удивился маг. — Нам нужно хоть как-то подготовиться к встрече. Ну, я не знаю…

Эльф покачал головой:

— Ты очень сильный волшебник — зачем тебе готовиться? И главное — как? Что ты собрался делать? Ловушки, засады? Это же смешно!

Торой и сам понимал, что смешно, но томиться в мучительном бездействии попросту не мог. Он поднялся и заходил туда-сюда по комнате. Осознание того, что нужно слепо ждать неведомо чего, выводило чародея из состояния внутреннего равновесия.

Илан сидел на стуле и испуганно вращал глазами. Неожиданно мальчик нарушил тишину неуверенным вопросом:

— А что, если мы спрячемся?

Эльф терпеливо улыбнулся и хотел было отмахнуться от паренька, как от мухи, но Торой неожиданно просветлел лицом.

— Как любит повторять Золдан «в речах детей потаённая мудрость». Ты просто молодец, Илан! Именно так мы и поступим.

У Алеха вытянулось лицо. Колдунка прыснула в кулачок при виде изумлённо хлопающих глаз и обиженно торчащих ушей бессмертного. По всей видимости, эльф решил, будто Торой предлагает своим спутникам забиться куда-нибудь под кровать в одном из самых дальних покоев, укрыться покрывалом, крепко зажмуриться и затаиться, не дыша. Авось, не найдут.

— Как это спрячемся? — начал было он, но осёкся, недоумевая.

— Очень просто. Ведьме, если не ошибаюсь, нужен Илан? Стало быть, его-то мы и спрячем. И будем прятать до тех пор, пока не станет известно, что именно хочет наша диковинная лефийка.

Торой радостно потёр руки.

Алех ещё немного похлопал глазами и, наконец, спросил:

— Да как же ты собрался его прятать? Итель всё-таки не рассеянная нянька, от которой можно укрыться в шкафу или под софой. Она найдёт мальчика за считанные секунды, достаточно прикоснуться к чьему-нибудь сознанию… да хотя бы к Люции! Она не очень сильна и не сможет защититься…

Колдунка обиженно засопела со своего места, но Торой и эльф этого не заметили. Волшебник тем временем продолжил:

— Ей и не надо будет защищаться, как, собственно и нам. Мы не будем знать, где мальчик.

Люция с Алехом переглянулись и посмотрели на Тороя, словно на идиота.

— Как это? — хором спросили они.

— Очень просто. Илан не знает крепости, значит, даже прикоснись Итель к его сознанию, она не сможет выяснить, где он прячется. К тому же, можно просто завязать ему глаза, чтобы он не видел дороги. А потом Элукс уведёт его куда-нибудь, куда посчитает нужным, и там затаится. Куда они уйдут, мы не будем знать…

— …а до сознания слабоумного мальчика, которого Итель к тому же ни разу не видела, она достучаться не сможет. — Подхватил Алех. — По-моему отличная мысль. Очень находчиво. Если же мы увидим, что опасности нет, ты попросту позовёшь Илана, и мальчишки сами выберутся из укрытия.

— Совершенно верно. По крайней мере, если начнётся какая-то неразбериха, дети будут в укрытии, — закончил Торой.

Он ещё подумал, что хорошо бы вместе с ребятами спрятать заодно и Люцию, но ведь колдунка ни за что не согласится. Да и бессмысленно это — чего её прятать от собственной наставницы?

Торой закрыл глаза и сосредоточился. Он хотел увидеть, как далеко находится Итель. Некоторое время волшебник сидел неподвижно, чувствуя устремлённые на себя взгляды мальчишек, эльфа и ведьмы. Это отвлекало его, и потому Торой не сразу увидел колдунью. Но, когда увидел, непроизвольно вздрогнул. Он-то, наивный, полагал, будто она ещё только-только пересекла границы Флуаронис, а на деле всё оказалось не так. Фиалка была уже на полпути к Гелинвиру! Видать, нашлись в свите её приспешников умелые колдуны. Всё-таки не один Торой на белом свете умеет перебрасывать людей через пространство, а у жены Рогона в сообщниках слабаков не было.

— Она подойдёт к Гелинвиру через несколько часов. Ещё до заката. — Уронил Торой в тишину комнаты.

У Люции захолодело сердце. Отчего-то стало страшно, едва не до икоты. Неужели ещё немного и всё закончится? Вот только как? Как закончится? И сможет ли она — Люция — взглянуть в глаза своей «бабке»? По коже побежали мурашки.

Алех поднялся из кресла и обронил:

— Пора. Объясняй мальчишкам, что от них требуется.

Торой согласно кивнул, и Люция поняла, вот оно — начало грядущей то ли встречи, то ли битвы.

Как хрупок кажущийся незыблемым порядок вещей! Как он уязвим и раним! Как легко может рассыпаться на обломки, погребая под собой остатки здравомыслия и уверенности! Лишь кажется человеку, будто мир его твёрд и несокрушим. На самом деле разрушить это зыбкое равновесие может один опрометчивый поступок, один неосторожный шаг (случайный или намеренный). И неважно — сделан тот шаг из любви или отчаяния, из страха или желания власти. Шаг сделан. И мир рушится. А люди остаются один на один с хаосом и растерянностью.