В отличие от Пантикапея, введенная римлянами традиция проведения гладиаторских игр гораздо дольше сохранялась в Юго-Западном Крыму, на территории Херсонеса, ставшего одним из форпостов Римской империи в Таврике со второй половины II в. н. э. Очевидно, определяющую роль в этом сыграло стремление римских солдат и командиров получить здесь привычный набор развлечений, а также изменившиеся вкусы части состоятельных горожан, желавших продемонстрировать свою лояльность по отношению к представителям новой власти. Вскоре после размещения здесь подразделений из состава легионов провинции Нижняя Мезия местный театр, первоначально вмещавший примерно 1800–2000 человек, подвергся значительной перестройке. Организация в театре гладиаторских боев потребовала увеличения пространства для выступлений и количества мест, а также соответствующей защиты зрителей. Теперь на возвышавшихся уступами каменных сиденьях с пристроенным дополнительным ярусом могло разместиться около 3–5 тысяч человек. Периодически превращавшаяся в арену полукруглая площадка орхестры, предназначенной для выступлений хора, была расширена до, примерно, 30 м в диаметре. Вместо первого зрительского ряда был сооружен высокий барьер, по-видимому с металлической решеткой [87]. Многие из таких «театров-амфитеатров» римского времени в Восточном Средиземноморье оказались связаны с культом Немезиды, считавшейся богиней судьбы и справедливости во всякой борьбе, кровавой или бескровной.

В данном отношении Херсонес не был исключением: в ходе раскопок на участке театра были найдены алтари, посвященные этой покровительнице гладиаторов и атлетов, актеров и солдат.

Небольшие размеры местной арены позволяли вступать в бой одновременно лишь ограниченному числу сражающихся пар. Заслуживает упоминания происходящий из Херсонеса обломок мраморного рельефа с полностью сохранившимся изображением поединка двух гладиаторов (рис. 44)[88]. Он относится к кругу произведений мастеров римской провинциальной скульптуры Подунавья и Малой Азии, для которых характерны суммарная трактовка и непропорциональность фигур, а также определенная скованность передаваемых движений. Тем не менее участники поединка изображены здесь достаточно детально, что в полной мере позволяет определить тип каждого гладиатора. Слева представлен нападающий боец с обнаженным торсом, резким движением полуцилиндрического щита с круглым умбоном опрокинувший своего противника наземь. Прямым коротким мечом он уже готов нанести последний, завершающий схватку удар. Лицо победителя закрыто округлым глухим шлемом с широким козырьком и гребнем, основание которого едва прослеживается. На его правой руке маника, набедренная повязка-септигакул перетянута широким поясом. Судя по вооружению и деталям экипировки, это секутор. Поверженный гладиатор с пышной шапкой волос, спускающихся на плечи, не имеет ни шлема, ни щита. На нем такие же повязка и пояс-балтеус, как и у первого. В левой руке, защищенной маникой, зажат кинжал, а правая поднята вверх с раскрытой ладонью и отодвинутым большим пальцем. Это жест, обращенный к публике, — безмолвная мольба о помиловании. По всем признакам, здесь изображен традиционный противник секутора — ретиарий.

Судя по ряду деталей, описанный барельеф является частью надгробного памятника с невысоким узким фризом высотой 0,28 м, на котором были изображены несколько пар гладиаторов. Под ним шла надпись, датируемая по шрифту и стилистическим особенностям второй половиной II в., но от нее сохранилось только одно, довольно распространенное в Херсонесе, имя — Ксанф. Был ли гладиатором этот человек, удостоившийся погребения под роскошным мраморным надгробием? Вряд ли, гораздо больше оснований полагать, что он принадлежал к представителям городской верхушки и выступал в роли мунерария-устроителя игр или был должностным лицом, после смерти удостоившимся проведения гладиаторских игр, запечатленных затем на украсивших его могилу рельефах [89]. В этом отношении можно усмотреть некоторую параллель с помпейским надгробным памятником Умбриция Скавра.

О популярности происходивших в Херсонесе кровавых боев свидетельствуют найденные здесь привозные глиняные светильники первых веков нашей эры с изображениями сражающихся пар гладиаторов, например, мирмиллона и фракийца. Впрочем, иногда на них представлены одинокая фигура гладиатора-победителя с пальмовой ветвью или Эрот в виде венатора. Известна и подобная продукция местного производства — изготовленные из светлой глины светильники III–IV вв. с надписями на донышках, нанесенными до обжига по сырой глине, например, имя в родительном падеже ΔIONYΣOY (Диониса). В последнем случае на щитке светильника имелись изображения ретиария с кинжалом и трезубцем и противостоящего ему секутора. Такие сцены встречаются чаще всего. Вероятно, схватки между этими типами гладиаторов были наиболее популярны у херсонесской публики. На одном из светильников над головой секутора сохранилось начало его имени ΣΚYΛA… (Скилакс?). Рядом обозначено имя другого гладиатора, от него сохранились лишь обрывки невосстановимых букв. Вероятно, таким образом местный мастер увековечил самых известных на тот момент гладиаторов или пытался запечатлеть один из наиболее ярких поединков.

Заключение

Можно задаться вопросом, почему древнеримская цивилизация мирилась с существованием кровавых зрелищ и всеобщим пристрастием к ним? Такой крупный специалист в области античной истории, как французский ученый Жером Каркопино (1881–1970), написал однажды по этому поводу: «Из уважения к римскому народу мы хотели бы исключить эту страницу из его истории», а в отношении Колизея заметил, что «какое бы совершенство ни исходило от его эллипса, нас охватывает неодолимое чувство неловкости ввиду тех чудовищных побоищ, свидетелем которых он был»[90]. Конечно, можно осуждать римлян за растянувшееся на несколько столетий влечение к гладиаторским играм, но не следует забывать о разнице в менталитете современного человека и людей далекого прошлого, для которых смертельные схватки были совершенно нормальным явлением. Чтобы лучше понять римский народ — не более жестокий, чем другие, — необходимо отрешиться от современной морали и рассматривать созданные им традиции в определенном историческом и социальном контексте. Сравним высказывания двух просвещенных римских авторов, которых невозможно обвинить в циничном отношении к человеческой жизни, — это Цицерон и Плиний Младший. Первый из них утверждал, что «никакой урок преодоления боли и смерти не может действовать более эффективно, если он обращен не через уши, но через глаза», а второй, говоря о зрелище гладиаторских боев, отмечал, что оно «способно воспламенить мужественные души видом ран и презрением к смерти, заставляя возникать в душах рабов и преступников любви к славе и желания победы». Конечно, римская публика не даровала милости слабому, но зато могла оценить храбрость и не позволяла предать смерти отважного бойца.

Что касается любви римлян к кровавым представлениям, то вспомним: ведь еще лет двести с небольшим назад публичные казни не только не вызывали никакого отторжения в просвещенной Европе, но и собирали толпы людей, выходцев из самых различных слоев общества. А так ли уж отличается от римского венацио испанская коррида, хотя, как писал французский антиковед Ж.-Н. Робер, она «является лишь бледным отблеском былого величия».[91] В наши дни людям порой не хватает адреналина в крови, отсюда популярность различных триллеров или фильмов-катастроф. Даже накал футбольных страстей не всегда дает желаемый результат. Так, по мнению журнала «Maxim», многие итальянцы устали от футбольных матчей и с удовольствием заменили бы их гладиаторскими боями. При этом 15 % опрошенных считают, что гладиаторские бои являются приятным и вполне нормальным зрелищем, мало чем отличающимся от спортивной борьбы. Таким образом, жажда новых ощущений явно берёт верх над всеми прочими соображениями. А поскольку интерес к гладиаторским играм по-прежнему будоражит воображение, то в Италии нашлись энтузиасты открытия современных школ гладиаторов, но без пролития крови. С 1994 г. они появились в Комо-Бергамо и в Риме. Одна из таких школ, где полностью воспроизведены использовавшиеся в древности правила боя и экипировка, находится на Аппиевой дороге. Здесь можно увидеть образцы римской одежды, военные механизмы, познакомиться с организацией проведения гладиаторских боёв, с музыкальными инструментами, оружием, кулинарными рецептами, да всего и не перечислить. Большое впечатление производят сражающиеся на арене воины (рис. 45), окружённые кричащей толпой, но на самом деле это обычная тренировка современных гладиаторов. По правилам школы они носят латинские имена, что также помогает воссозданию обстановки давно минувших времён. В этом своеобразном живом музее поклонники Римской империи собираются по вечерам два раза в неделю. Их выборный глава именуется император Нерон, но имеются и другие персонажи: сенаторы, гладиаторы, танцовщицы, легионеры. Гладиаторские курсы, включающие лекции по технике вооруженного противоборства и практические занятия на арене, длятся два месяца. Выпускники получают диплом новичка-гладиатора. Желающим предлагаются дополнительные курсы по углублению полученных знаний и навыков, которые можно продемонстрировать в ходе представлений каждые вторник и пятницу или на интернациональных турнирах гладиаторов чисто спортивного характера. С каждым годом становится все больше и больше желающих пережить те эмоции, которые испытывали на арене мирмиллоны или ретиарии. Для широкой публики это удачный повод не только познакомиться с таким явлением древнеримской цивилизации, как гладиаторские игры, но и попробовать блюда античной кухни, полюбоваться строем легионеров или понаблюдать за работой стилизованного рынка рабов.