Индонезия состоит приблизительно из четырнадцати тысяч островов, причем три тысячи из них необитаемы. Тридцать архипелагов, нанизанных на экватор, словно изумрудное ожерелье, составляют государство, расположенное на территории в 1904 тысячи квадратных километров.

Если все эти острова поместить на карте Европы, то они заняли бы все пространство между Каспийским морем и Ирландией, причем половина острова Суматра еще выдавалась бы в Атлантику; Индонезия едва разместилась бы поперек Австралии.

Как самостоятельное государство Индонезия провозглашена в 1945 году, после поражения японцев, которые разгромили бывшую Голландскую Ост-Индию.

В настоящее время Индонезия вступила в период своего очередного пятилетнего плана (Репелита II). Некоторые показатели последнего, касающиеся, в частности, добычи нефти, достаточно внушительны. Однако другие данные предвещают немалые трудности. Так, например, естественный прирост населения в течение ближайших пяти лет достигнет пятнадцати с половиной миллионов человек, то есть в среднем три миллиона новых жителей в год. Как их всех одеть, накормить, дать им образование и работу? Большинство этих людей появляется на свет на и без того перенаселенной Яве. Между тем согласно пятилетнему плану так называемой трансмиграции предполагается переселить оттуда на другие, почти пустынные острова всего около миллиона человек. Интересно отметить, что, если бы плотность населения в Польше была такой же, как на Яве, поляков было бы почти двести миллионов!

Развитие такого островного государства, как Индонезия, зависит в значительной мере от состояния ее транспорта, коммуникаций. Вот почему здесь строят новые аэродромы, порты и развивают водный транспорт. А пока по-прежнему огромную роль играют парусные суда вроде знаменитых макасарских шхун, без которых жизнь на многих островах замерла бы. Поэтому, несмотря на искусственный спутник связи, выведенный в 1976 году на стационарную орбиту и охватывающий своим действием всю Индонезию, владельцы парусных суденышек еще долго будут плавать среди тысяч островов по-старому, надеясь лишь на собственное чутье.

Монотонно рокочут двигатели маленького самолета. На горизонте вырисовываются очертания Флореса — красивого острова вулканического происхождения, одного из самых молодых островов индонезийского архипелага. Склоны его дымящихся вулканов изрезаны глубокими бороздами и уходят в море, и неизвестно на какой глубине они кончаются. Сейсмическое прошлое этого уголка совсем недавно получило подтверждение в результате извержения вулкана близ местности Энде, считающейся административным центром острова. К счастью, извержение много вреда не причинило, зато грохота было немало, а вулканического пепла в радиусе около ста километров еще больше.

Когда наш самолет подлетал к Энде, над коварным вулканом струилась лишь тонкая полоска дыма. На трассе нашего полета, вдоль посадочной площадки, виднелась большая скала, которую нашему пилоту удалось ловко обогнуть. Впоследствии я узнал, что уже несколько лет скалу собираются взорвать, чтобы обеспечить безопасность воздушного сообщения. Однако операцию эту бесконечно оттягивают — возможно, принимая всерьез интересную притчу, связанную с этим опасным островком.

Легенда гласит, что из трех вулканов, окружающих Энде, один — женского пола, тогда как два других представляют сильный пол. Однажды два вулкана-«мужчины» воспылали любовью к «пухленькой» «девице»-вулкану и одновременно просили ее руки. Она предпочла более высокого и менее морщинистого претендента. Тогда разгневанный старший соперник снес голову молодому конкуренту.

Когда я целым и невредимым очутился на земле, то с места в карьер стал… священником. Все собравшиеся величали меня «патером». Это и понятно, поскольку единственные европейцы на Флоресе исключительно священники-миссионеры. Так не без оснований я начал расспрашивать, как добраться до миссии, хотя и не позволил ни разу поцеловать себе руки. Некий услужливый островитянин благополучно доставил меня на разболтанном грузовике к главе католической миссии в Энде и наотрез отказался принять от «священника» какую-либо плату.

Вот уже много лет польские миссионеры работают на Флоресе, и свыше двадцати священников из Пененжно под Ольштыном составляют польскую колонию на острове. Дело в том, что в мозаике господствующих в Индонезии вероисповеданий (индуизм, ислам, буддизм) приблизительно с XVI века Флорес является христианским анклавом. Почти ежегодно сюда прибывают новые польские миссионеры, заменяющие стареющих голландцев. Индонезийские власти по соглашению с польским правительством охотно принимают на острове священников из Пененжно, в частности потому, что, как заявил мне в Джакарте некий индонезийский дипломат, «люди они доброжелательные, не смотрят на индонезийцев свысока».

Глава католической миссии в Энде священник Ян Чахорек во время обеда очень огорчался, что наутро ему придется отправиться по неотложным делам миссии на противоположный берег острова, в Маумере. Для меня же это явилось чудесным подарком судьбы. Ничто не могло меня больше порадовать.

Нескольких послеобеденных часов мне должно было хватить на осмотр Энде и его окрестностей. Поездкой руководил, разумеется, энергичный глава миссии. Энде — всего лишь маленький городок. Жизнь убогого, немногочисленного населения, обитающего на берегах живописного залива, течет лениво, вращаясь в основном вокруг добычи повседневного пропитания. Несколько китайских лавчонок с продуктами далекой цивилизации, масса одетых в лохмотья детей, приветствующих польских миссионеров, одинокие рыбачьи лодки, вытащенные на берег, перекрещивающиеся улицы городка… И все это тонет в горячем и липком воздухе.

На этом фоне добротные, каменные строения миссии вместе с высоким зданием кафедральной церкви представляют собой как бы будущий облик городка. Отсюда к островитянам поступают практические инструкции об интенсивном возделывании почвы, здесь проводятся занятия на курсах по подготовке ремесленников, в типографии миссии печатаются первые буквари и получает образование молодежь, которой предстоит строить лучшее будущее острова.

— Люди здесь добрые и сердечные, — рассказывал священник Чахорек, отвечая на очередные приветствия встречных жителей Энде. — Правда, они бедны, зато нередко оказываются значительно счастливее зажиточных, но загнанных жизнью европейцев. Мы стараемся помогать им чем только можем. Миссионер здесь становится прежде всего траппером, а также плотником, лекарем, огородником, причем ему самому приходится справляться со всем. Мы живем с ними и для них. Часто не хватает лекарств. Наши священники, работающие в глубине острова, живут поистине в тяжелых условиях. Им приходится самим справляться со многими трудностями, вызываемыми климатом, отдаленностью от остального мира, предрассудками и обычаями островитян.

На рассвете мы отправились в путь. Лендровер, принадлежащий миссии, отлично преодолевал извилистую, ухабистую дорогу, прекрасно справляясь со спусками и подъемами. Мы двигались по красивой местности, такой характерной для острова вулканического происхождения, поросшего джунглями. Вокруг крутые склоны, покрытые зеленью.

Вначале мы следовали вдоль единственной на острове телефонной линии, провода которой висели на утлых столбах. В мою бытность там эти малонадежные подпоры поросли довольно привлекательными, цветущими ветками. И если бы кто-либо вздумал послать на Флорес поздравительную телеграмму из Польши, то текст ее передавался бы по проводам, висящим на столбах, увитых благоухающими цветами. Это удобство, однако, не было должным образом оценено. Во многих местах жители острова изготовили из этой «бесполезной» проволоки вполне справные… гвозди. Нередко вдоль дороги попадались искусно проложенные, сделанные из разрезанных пополам бамбуковых пней акведуки, по которым из горных потоков стекали струи ледяной воды.