- Маршал, - сказал холодно Великий герцог, аккуратно складывая листок и глядя на позеленевшего графа, - арестуйте этого дворянина. Когда завершатся переговоры, я займусь его персоной.

- Господин, это ошибка! Это происки врагов! Верьте мне!

Отвернувшись от выволакиваемого из зала бывшего фаворита, Великий герцог сказал:

- Прошу прощения, Ваше величество, за эту неприятную сцену. Думаю, теперь мы сможем понять друг друга.

- Господа, не будем терять времени и начнём. – Герцог Антуан посмотрел на маркиза Сильвана, наконец устроившегося на мягком стуле. Тот согласно покивал.

Эльвира, тщательно разложившая края юбки, выпрямилась на стуле по другую сторону камина и улыбнулась.

- Сожалею, что вынужден принимать вас наспех, но события меняются слишком быстро, и нам уже не до церемоний. Тот, кого называют Леонелом д’Эксентом, занял уже самый крупный город вблизи столицы и приближается к нам. Он не встречает на своём пути никакого сопротивления. Города открывают перед ним ворота, местные жители повально клянутся в верности.

- У вас есть сведения о местонахождении нашего государя Филиппа? – запнувшись на имени, спросил член парламента.

- С тех пор, как Его величество был вынужден покинуть столицу в связи с ужасными известиями, он прошёл значительное расстояние до места событий. Теперь он повернул обратно к столице и находится примерно на равном от неё пути, что и тот, другой. – Герцог покашлял, покрутил головой.

- Вы получали бумагу с требованием закрыть ворота перед претендентом?

- Так же как и от другого.

Все понимающе переглянулись. Весть о письме, доставленном взмыленным гонцом, обсуждалась во всех домах. Только вот герольд, привезший бумагу от Леонела, которого уже кое-кто принялся потихоньку титуловать государем, прибыл чуть раньше.

- Его величество Филипп обещает страшные кары тем, кто осмелится пойти против него, и занять сторону претендента. Леонел… Леонел д’Эксент сообщает о своём скором прибытии в столицу и желании обласкать всех, кто встретит его с должным почтением, и о нежелании вспоминать минувшие разногласия.

Член парламента вздохнул, оправляя тонкие манжеты, и крутя на пальце фамильный перстень с крупным камнем. Маркиз заёрзал на своём стуле. Герцогиня Эльвира улыбнулась, наклоняя голову и оглаживая складки парчовой юбки.

- Мы все знаем, в каком затруднении вы находитесь, любезный герцог, - сказала она, лукаво взглядывая на хозяина дома, - что говорит ваша семья обо всём этом?

Герцог пожевал губами. Вспомнил упрямое выражение лица своей дочери, которое он хорошо знал с самого её детства. И решительный взгляд молодой жены, непроходимой дуры, но прекрасно чующей малейшие дуновения.

- Должен признаться, моя семья поддерживает не того человека, которого можно было бы от них ожидать. Моя дочь решительно заявила, что не желает возвращения законного супруга, и предпочитает удалиться от мира, лишь бы больше не видеть его в своём доме. Боюсь, все эти подруги и мачеха оказали на неё сильное влияние.

- Тогда я не побоюсь сообщить вам о приватной беседе, которая у меня была с новым председателем торговой гильдии. Вы все знаете, они ссудили значительные деньги государю. – Член парламента поскрёб щёку, пухлые пальцы с ухоженными ногтями оставили на округлой щеке красные полосы. – Так вот, этот молодой председатель сообщил мне, что они надеются сполна возместить свои расходы, получив значительные выплаты от претендента. Думаю, они будут голосовать за то, чтобы впустить в столицу господина Леонела.

- А как насчёт того миленького замка, который я уже отчаялся получить? – проскрипел маркиз, подаваясь вперёд, - не захочет ли Его величество отблагодарить своих верных подданных?

- Тогда и я сознаюсь вам, господа, - Эльвира вздохнула, подняла красивую головку, оглядывая всех присутствующих блестящими глазами, - мой муж, герцог Гаррет, присоединился к партии претендента вместе со своими сторонниками и войском. Теперь он идёт с ним к столице. Я получила от него письмо. Он пишет, что Его величество государь Леонел простил его, и принял так любезно, что лучше и желать нельзя. И мы надеемся вскоре получить от господина хорошие земли, что уже заверено документально.

- Жаль, что я тогда не отправился вместе с графом Гуго. Я оказался бы в лучшем положении, чем теперь, – задумчиво протянул член парламента.

Маркиз захихикал, потирая сухие ладони.

Фидо вышел из палатки своего господина и оглядел лагерь. Расположившееся на короткий привал войско белело россыпью палаток, светя многочисленными огоньками костров по обе стороны от большого северного тракта. Он пошёл наугад, почти не замечая, куда ступает. Перед глазами стояли неровные строчки письма, полученного герцогом от госпожи Эльвиры. И раскрасневшееся от радости лицо хозяина: «Фидо, дорогой Фидо, она беременна! Я уверен, что это будет мальчик!»

- А ты ещё на что-то надеялся, дуралей, – сказал он сам себе, решительно поворачиваясь на месте, чтобы вернуться назад.

Услышал короткий удивлённый вскрик. Взглянул на столкнувшегося с ним человека.

- Простите, я вас толкнул.

- Глаз у вас нет? – сердито спросила женщина, держась за его рукав и оглядывая секретаря блестящими голубыми глазами.

Он моргнул. Её глубокий низкий голос ничем не напоминал голос Эльвиры, но Фидо почувствовал, как по руке его, за которую держалась эта незнакомая женщина, пробежали мурашки.

- Я задумался. Простите меня, госпожа…

Женщина улыбнулась.

- Меня зовут Матильда. Вы не могли бы показать мне палатку господина посла? Он просил погадать ему на будущее.

- Вы гадалка? – спросил Фидо, глядя на её гладкие, белые руки, унизанные браслетами, на густые серебристые пряди, выбившиеся из-под накидки. – Это не слишком поощряется у нас.

- Но я надеюсь, вы меня не выдадите? – Она посмотрела ему в глаза. Глаза её смеялись.

- Обопритесь на мою руку, здесь можно ушибиться. Я провожу вас.

Она взялась за протянутый локоть, положила на рукав тонкие пальцы, украшенные перстнем с зелёным камнем.

- Как вас зовут?

- Федерик, госпожа Матильда.

- Пойдёмте, Федерик.

Эпилог

Дрозд поковырял пальцем в кучке золота, разложенной перед ним на плаще. Сидевший рядом Башмачник деловито подбирал свои монетки по одной, пряча в кошель, пришитый под курткой, бормоча себе под нос «одна, две, три, … десяток». Считать он мог только до десяти.

- Что же теперь, вот так и разбежимся? – угрюмо спросил Дрозд.

Купец, устроившийся на свёрнутом плаще, наброшенном на аккуратно упакованный мешок, улыбнулся, показав крупные белые зубы. Кудрявая щегольская бородка, в чёрных завитках которой уже проглядывали редкие седые волоски, встопорщилась, он пригладил её ладонью и промурлыкал:

- Это уж теперь вам решать. Хотите – оставайтесь. Поживы сейчас хватает.

- А ты брезгуешь, Купец? – Курок погладил уложенные в мешочек монеты, ощупывая свою долю. – Ведь дельце-то выгорело?

Тот ухмыльнулся, как сытый кот.

- Да, ребята, денежки я ваши выбил. Всё до монетки. И называйте меня теперь Мерк, сколько можно повторять. А что нас осталось мало, так даже лучше вышло, – он оглядел убывающие кучки золота, - и даже Кривой не нужен оказался.

Все промолчали, подбирая последние монетки.

- Да только ведь ненадолго всё это. Те ребята, что нам дела подбрасывали, с гнильцой оказались, и где они теперь? Были, да все вышли! По делам получили, вот как! Я так скажу – в нашем деле надо вовремя соскочить с лошадки, а кто не успел, тот олух! Потому как плохо кончит. А раз нам хорошие люди предлагают верное дело – и за прошлые подвиги прощение, и службу непыльную, надо обеими руками хватать. Такие случаи на дороге не валяются. Это же дело беспроигрышное.

- Ты и в прошлый раз говорил – верняк. – Дрозд отодвинулся от плаща. Тяжесть золотых монет придала ему уверенности. – Кто это тебе обещал?