— Но ведь вы сказали экономке пастора…

— Я сказала ей, что он — в госпитале, и в самом деле, по крайней мере совсем недавно он был там. — Абигейл гордо вздернула голову. — Он покинул фронт — «переутомление от сражений».

— Когда?

— Два дня спустя после того, как его полк участвовал в бою при Пашенделе.

Генри раскрыл было рот, чтобы ответить, но снова закрыл его. Он не может высказать все, что он думает, Абигейл. Полковник Кэмерон не первый, кого отсылают с фронта через пару дней боевых действий. Однако с офицерами такого ранга это случалось редко. Чаще страх перед сражением нападал на молодых, менее опытных офицеров. Многие спустя некоторое время оправлялись и возвращались на фронт, обычно им оказывали психологическую поддержку офицеры более старшего чина. Другие, но их было меньшинство, считались неспособными вести людей в бой. Весь оставшийся срок их службы они будут кочевать из одного госпиталя в другой, находясь в основном под присмотром психиатров, и они всегда будут оставаться презираемыми своими товарищами — фронтовыми офицерами.

— Он вернется на фронт?

— Нет. Возможно, он сейчас на пути в Лондон.

Генри Росс был озадачен. Он было подумал, что место Абигейл сейчас рядом с ее мужем, но напомнил себе, что это не его ума дело.

Неожиданно Абигейл остановилась.

— Послушайте, Генри, мы с Луи в последнее время почти разошлись…

Генри поднял свою здоровую руку, призывая ее жестом не продолжать.

— Вы не должны мне ничего объяснять. Я был непростительно любопытен, пожалуйста, простите меня. Мне очень приятно быть в вашей компании, и я бы не хотел все испортить.

— Мне тоже приятна ваша компания, Генри. Именно поэтому я и хочу, чтобы вы знали, как обстоят дела. Луи и я — католики, поэтому не в наших силах что-либо изменить, но он идет своим путем, а я — своим.

— Простите, Абигейл. Мне действительно жаль. Двое людей, женатых людей, не должны так жить.

— Ну, тут виноват не только Луи. Моя семья — богата, а у Луи есть титул. Мой отец подумал, что эти два обстоятельства прекрасно дополнят друг друга, если мы поженимся. Должна признаться, что я была так ослеплена блеском мысли, что стану леди Кэмерон, что слишком мало задумывалась, что в действительности значит брак.

Абигейл вдруг показалась ему такой молодой и желанной, что Генри протянул руку и с симпатией сжал ее ладонь.

— Мы все делаем ошибки в жизни, Абигейл. Большинство из нас уходят от них, приобретя опыт на будущее. Вам просто не повезло. Вам придется нести свою ошибку по жизни так долго, как сочтет ваша религия.

К большому испугу Генри Росса, глаза леди Кэмерон наполнились слезами.

— Я думала, вы поймете. Я этого никогда не рассказала бы никому другому, даже свое семье. Я думаю, что они знают, но мы такие вещи не обсуждаем.

Она посмотрела на него и сделала гримасу.

— Сейчас я, наверное, привела вас в замешательство. Простите меня, Генри, но посмотрите, не этот ли дом был раньше домом семьи Россов?

Да, это был тот самый дом, на что указала им Нелли Ганн, конечно, он ничем не напоминал хижину, в которой когда-то жили Энгус и Эльза Росс. Одноэтажное здание значительно перестроили. Торфяную крышу заменили на черепичную, да еще сделали пристройку, которая была в два раза больше, чем сам бывший дом.

— Вы думаете, ваши предки смогли бы его узнать? — Абигейл, казалось, забыла о своих признаниях и теперь вела просто светский разговор.

— Сомневаюсь, но им, наверное, нравилось тут жить.

Пока они разговаривали, из дома вышел мужчина и разглядывал их несколько минут, прежде чем пойти им навстречу по дорожке и спросить:

— Чем могу быть вам полезен? Вы ищете кого-нибудь?

— Мы ищем прошлое, — улыбнулся Генри и, представив леди Кэмерон и представившись сам, объяснил свой интерес к дому.

— Как любопытно! — Мужчина перевел взгляд с Генри на Абигейл, а потом снова на Генри. — Вы один из раненых офицеров из Ратагана? Пожалуйста, входите… но, возможно, вы позволите мне пройти первым и объяснить, кто вы такие. Моя дочь недавно потеряла своего мужа в бою, и она может расстроиться, неожиданно увидев офицера в военной форме.

Генри запротестовал, что они не хотят быть назойливыми, но мужчина настаивал — пусть они подождут несколько минут, и его дочь будет рада их видеть.

Дочь выглядела бледной и вела себя несколько натянуто, но пригласила Генри и Абигейл зайти и очень растрогалась, когда в разговоре стало ясно, что австралийский полк Генри сменил подразделение, в котором служил муж женщины, и что это произошло всего через два дня после того, как он был убит. Она выразила сочувствие по поводу его раны, заметив при этом, что его тоже могли убить.

До того, как они ушли в полдень, женщина объяснила, что она уезжает из Гленелга на следующий день и возвращается на Юг к своим родителям. В Гленелге воспоминания причиняют ей боль.

Позднее, когда они возвращались из гостей, Абигейл выразила свое сочувствие молодой вдове, с которой они только что познакомились.

— Да, — согласился Генри Росс, — у войны есть привычка призывать именно тех, кому есть что терять. — Он пожал плечами. — Однако те, о ком некому жалеть, похоже, выживают. Наверное, это несправедливо, правда?

— Вы не должны так говорить, Генри. У вас еще вся жизнь впереди. Вам еще столько предстоит сделать.

— Возможно. Но сейчас я не хочу загадывать больше, чем на завтра. Вы все еще будете здесь, в Гленелге?

— Да. Я останусь на день или два. — Она не сказала, что приняла это решение только что. Абигейл собиралась уехать из Гленелга на следующий же день. Она не хотела анализировать причину, почему она вдруг передумала.

— Я смогу вас увидеть? Может быть, мы устроим пикник среди холмов?

— С удовольствием. — Неожиданно Абигейл поняла, что она сделала правильный выбор. Она обязательно будет довольна днем, проведенным в компании с Генри Россом.

— Великолепно! — Генри тоже неожиданно почувствовал, что жизнь предлагает ему что-то еще не вполне ясное, но увлекательное. — Теперь я провожу вас до гостиницы, а утром зайду где-нибудь между десятью и одиннадцатью часами.

Следующий день не обманул их ожиданий во всех отношениях. Погода была превосходной, а местность, по которой они гуляли, так красива, что перехватывало дыхание. Они оба много разговаривали, но не о войне или личных проблемах. Они говорили об Австралии и о канадском городке, где выросла Абигейл. О счастливых временах и о том, что было приятно вспоминать.

Когда они сошли вниз с гор, каждый чувствовал, что знал другого так хорошо, как не знал никого другого, и они оба медлили расстаться. Абигейл не удивилась, когда вместо того, чтобы сразу вернуться в Гленелг, Генри пошел по крутой извилистой тропинке, которая вела вверх, к Глен Мору, и как бы случайно проходила мимо дома, где они провели предыдущий вечер.

К ее удивлению, Генри повернул к домику и подвел ее к парадной двери.

— Зачем мы пришли сюда? Хозяйка собирается уехать сегодня, она сама так сказала…

Вместо ответа Генри отворил незапертую дверь и заставил ее войти вовнутрь.

— Думаешь, мы можем? Что скажет хозяйка?

— Хозяйка говорит, что ты — самая прекрасная женщина, которая когда-либо входила в этот дом, сейчас или в те далекие времена, когда это был дом Россов.

— Хозяйка говорит..?

— Рано утром я пришел сюда и сделал предложение купить дом. Оно было принято, и тогда я вручил чек. Конечно, еще следует заняться оформлением бумаг, но дом теперь принадлежит тому, кому следовало: Россу, и я очень-очень счастлив, что со мной ты, чтобы разделить первые моменты обладания им, Абигейл.

Она поняла, что он собирается поцеловать ее, и не сопротивлялась, не сделала даже попытки остановить его. Конечно, такой ответ не оставлял ему сомнений относительно ее чувств к нему. В этот момент все преграды, все приличия общества, к которому они принадлежали, были отброшены туда, где им было место: в мир войны, в мир, в котором любовь душили смерть и ненависть.