Глава двадцатая

— Но ведь это необходимо! — пролепетала Грейс.

Хантер наклонился, едва не касаясь ее носом.

— Вопреки вашему желанию, герцогиня, необходимо только одно — завершить процесс превращения вас в мою жену. Брак действителен тогда, когда мы связаны и узами закона, и узами плоти. Я же не смогу иметь наследника, если вы останетесь девицей, подумайте сами!

Этот монолог совсем не походил на те медоточивые речи, которые Хантер заводил, когда хотел уложить в свою постель очередную женщину. Однако Грейс все время противоречила ему, и это одновременно раздражало герцога и возбуждало его еще сильнее.

— Это не повод вести себя грубо, ваша светлость.

— Милая моя невинная женушка... Вы полагаете, что говорить прямо значит говорить грубо? — Он протянул руку, Грейс отпрянула. Рука опустилась. — Если бы я захотел быть грубым, я бы сказал, что хочу тебя поиметь, любезная женушка. Какая ирония: в день подписания брачного договора пролилась моя кровь, а теперь прольется ваша в знак того, что договор исполнен.

Его слова, его близость вот-вот могли сломить выдержку Грейс. Она быстро-быстро заморгала и посмотрела на мокрую простыню так, словно то был ее саван.

— Я, конечно, понимаю, что женщине положено повиноваться своему мужу. Но я все же ожидала, что вы... будете вести себя по-другому.

Хантер бросил на нее хмурый взгляд. За кого она его принимает? За содомита? Или, и того хуже, за импотента?

— Что значит «по-другому»?

— Последние девятнадцать лет вам удавалось не замечать моего существования. — Грейс пожала плечами, не поднимая глаз. — Когда вы настояли на том, что мы должны обвенчаться, я предположила, что жить мы будем, как и прежде, порознь.

Хантер, не отрываясь, смотрел на нее, желая встретиться с ней взглядом. Запас нахальства у нее огромен, но и он, должно быть, уже истощился. Он сам не ожидал, что так рассердится на ее глупые представления об их браке. Тем более что он и впрямь относился к ней непозволительно, да и дальше пренебрегал бы ею, если бы не требование договора: обвенчаться с Грейс до того дня, когда ей исполнится двадцать один год.

Бабушка хорошо знала своего внука.

Он не задумывался о том, какие отношения сложатся у него с герцогиней, сейчас важно было жениться на девчонке и скрепить их союз. С того дня, когда Хантер познакомился с Грейс, он стал задумываться именно о том, что союз надо скрепить. Жена его отличалась редкой красотой, и он предвкушал с особым удовольствием, как будет укладывать ее в постель. Если бы он дал себе труд вчитаться в отчеты мистера Паркера, то, должно быть, женился бы на ней уже несколько лет назад, пожертвовав этими годами свободы.

По крайней мере, не пришлось бы устраивать гонку в Гретна-Грин.

— Почти все эти девятнадцать лет вы были еще ребенком, — резко произнес он. — А у меня не было ни склонности, ни терпения нянчиться с ребенком.

Грейс обиженно посмотрела на него, и Хантер почувствовал себя виноватым.

— Вы чрезвычайно ясно дали понять, что я представляю собой бремя для вас, ваша светлость. Простите меня за то, что я питала столь нежелательные для вас надежды на нормальный брак.

Нормальный брак? До недавнего времени Хантер не очень хорошо представлял себе все, что это может означать. Вейн, Дэр, Син и Рейн утверждали, что вполне довольны, распростившись с холостой жизнью, и жены их, похоже, были вполне довольны своими мужьями. Случались минуты, когда ему становилось невыносимо наблюдать, с какой нежностью они относятся друг к другу. У Хантера это вызывало приступы печали, словно в его жизни чего-то не хватало.

Потом он вспоминал о своем брачном договоре.

О Грейс.

Он знал, что она ждет его, и это должно было скрашивать его одиночество. Но вместо этого клятый договор напоминал лишь о том, что бабушка из честолюбия принудила его к этому и лишила надежды встретить настоящее счастье, тогда как его женатые друзья свое счастье нашли.

Еще и по этой причине Грейс вызывала у него неприязнь.

— Наступило время внести поправки в ваши прежние представления, герцогиня, — сказал он, отошел от лохани и стал снимать сюртук. Бросив его на ближайший стул, он проворно расстегнул пуговицы жилета. — Не имею ни малейшего желания дискутировать с вами о тонких материях — что есть нормальный брак, — но в одном я твердо уверен: наш брак должен быть действительным. Вы станете моей женой во всех отношениях. Если вам необходимо получить наставления о своих обязанностях, то я знаком с некоторыми замужними дамами...

— Всего лишь несколькими? — тихонько произнесла Грейс.

Брови Хантера поползли вверх: у нее хватило смелости бросить ему, словно перчатку, напоминание о его былых победах. Что ж, такая бравада ей понадобится, если она не хочет, чтобы их брачная ночь завершилась потоками слез.

— Я знаю достаточно замужних дам. А требования мои не окажутся для вас такими уж трудновыполнимыми. Во-первых, жить мы будем под одним кровом, вы всегда будете с радостью ждать меня в постели и...

— Так уж и с радостью? — усомнилась Грейс.

Хантер сдержал усмешку и развязал галстук.

— Не кипятитесь, милая моя. Вам не придется притворяться ласковой. — Галстук полетел вслед за жилетом.

— Вы так полагаете? — Ее глаза сузились, когда она услышала это самоуверенное заявление.

— До сих пор ни одна дама не жаловалась, — отшутился он специально ради того, чтобы увидеть, как в ее глазах вспыхнет негодование.

Грейс его не разочаровала. Даже так, завернутая в мокрую простыню, она выглядела настоящей герцогиней, восседающей в модно обставленной гостиной.

— Могу я узнать их имена?

Хантер закашлялся, подавившись слюной. Ему вспомнились бывшие возлюбленные, которым хватило бы наглости дать ему рекомендации.

— Это совершенно излишне, поскольку я готов представить доказательства самолично. — Он оперся о спинку кровати и принялся снимать башмаки. — Я ведь был очень терпеливым. Так как мы поступим, герцогиня? Вы выйдете из остывающей ванны или мне присоединиться к вам?

Грейс задумалась над предоставленным ей выбором. Так или иначе, он ею овладеет.

— В этой лохани мы вдвоем не поместимся, — рассудила она, настороженно глядя на герцога.

На пол полетел второй башмак. Ах, какая невинная малышка!

— Возможно, тесновато будет, но, думаю, мы в ней все же поместимся. Я готов, если вы не против.

— Против!

Хантер замер от этого категорического отказа и выжидающе посмотрел на жену.

— Я сама о себе позабочусь, если вы уйдете отсюда.

Он подошел ближе, ступая по полу босыми ногами.

— Если вас оставить, вы, пожалуй, улизнете через окно.

— Не сомневайтесь, этого я делать не стану, — возмутилась Грейс, обиженная тем, что он считает ее трусихой. — Мы женаты, и я, как герцогиня Хантсли, не собираюсь пренебрегать своими обязанностями. Тем не менее я имею право на некоторое уединение, пока готовлюсь к выполнению этих обязанностей.

У Хантера было искушение пойти ей навстречу. Его жена не струсит. Однако гнев подавляет чувство страха, а Хантеру хотелось отвлечь мысли Грейс о том, что ей предстоит. Нет, если он оставит ее одну, она станет переживать о том, чему помешать не может.

— Не пойдет, — решительно заявил он.

— Не пойдет? — Похоже, она растерялась от такого ответа. Потом указала на груду полотенец, лежавших на стуле у стены. — Ладно. Мне нужно чем-то прикрыться.

Хантер ожидал этого, но девичью застенчивость в супружеской спальне он поощрять не мог. Он всегда выбирал только опытных возлюбленных, чтобы избежать ненужных сложностей, которые вечно возникают с невинными девицами. Грейс стала исключением из этого незыблемого правила, однако он не собирался пускаться в объяснения по этому поводу.

— Вы вполне можете опустить свою простыню, герцогиня. Все равно вы направляетесь в мою постель.

Грейс неуверенно поднялась в лохани. У нее, конечно, затекли ноги — она долго поджимала их, как курица-наседка.

— Раз так, я сама возьму полотенца, — сказала она тоном, не допускающим возражений, но не сделала попытки выбраться из лохани.

Только теперь Хантер заметил, что его жена вся дрожит. Он потерял терпение — этот поединок характеров затянулся.

— Ну, с меня хватит! — Он решительно подошел к лохани и сгреб жену в охапку.

Мир перед глазами Грейс закачался, она охнула. Ни о чем не думая, она обхватила герцога руками за шею, чтобы не упасть.

— Отпустите...

Она сдавленно вскрикнула, когда Хантер понес ее к кровати. Мокрая простыня, хоть как-то прикрывавшая ее, слетела и громко шлепнулась на пол.

Грейс удивила Хантера: она крепче прижалась к нему и спрятала лицо у него на плече. Что-то она бормотала, но слов было не разобрать. Вероятно, ее шокировало происходящее. Ну, ему все равно пришлось бы снять с нее простыню перед тем, как лечь в постель, — не спать же ему рядом со свертком мокрого белья!

— Не переживайте из-за простыни, герцогиня, — успокаивающе произнес Хантер и положил жену на кровать. Эту задачу упростила горничная, которая задолго до того позаботилась раскрыть постель. — Здесь лучше, чем в ванне, разве нет? Сухо!

Жена перекатилась на бок, что-то сердито бормоча себе под нос. Хантеру открылся восхитительный вид безупречной кожи на спине и ягодицах. Грейс тут же постаралась натянуть одеяло на нижнюю часть тела. Бабушка часто говорила, что из Грейс вырастет редкая красавица. «Все дело в породе», — говаривала старушка, хотя в то время Хантер не очень к этому прислушивался.

Теперь, обвенчавшись с Грейс, он не мог не радоваться своей удаче. Хантер протянул руку, собираясь погладить ее по спине. Хотелось убедиться, что ее бледная кожа нежнее шелка. Грейс быстро повернулась к нему лицом, сверкая глазами от гнева.

— Конечно, я ваша жена, — ядовито проговорила она. — Однако я заслуживаю большего уважения. Не нужно таскать меня по комнате, словно плетеную корзину!