После участия в сборе на Миусской площади всеми, кто там был, интересовался жандармский пристав, приходивший в контору мастерских. Кириллу оставаться на Нижней Масловке было опасно, тогда-то Миков и предложил перейти к нему в цех, заручившись поддержкой писаря фабричного правления. Фабрика Турубинера, частично переключившись в связи с войной на новую продукцию, выпускала детали для самолетов. Ее рабочие, поскольку выполняли военные заказы, получали освобождение от призыва в армию. Считалось, что они находятся на военной службе. Кирилл в то время был уже настроен так, что совсем не хотел класть живот за батюшку-царя. Ему исполнялось 18 лет, и его вполне могли забрать на фронт…

На граммофонной фабрике Турубинера Кириллу долго работать не довелось. Из-за тяжелых условий труда и низкой оплаты вспыхнула забастовка. Участников забастовки руководство фабрики собиралось отдать под суд по законам военного времени. И опять Кириллу грозил арест. И опять помог Миков.

Из воспоминаний Мерецкова: «Я думаю теперь, что он был большевиком. Во всяком случае, связи у него были подходящие, ибо направил он меня к Л.Я. Карпову… Кем был Карпов? Инженер и администратор в акционерном обществе "Гарпиус", которое ведало производством и сбытом канифоли. Вот все, что мне было известно. Позднее я узнал, что Лев Яковлевич — старейший революционер-большевик. В 1906—1907 годах он — секретарь Московского комитета РСДРП. Получив техническое образование, Карпов работал как инженер-химик. После Октября он руководил химическим отделом ВСНХ, налаживал работу первых социалистических предприятий и научно-исследовательскую деятельность».

ПРИОБЩЕНИЕ К ИДЕЯМ БОЛЬШЕВИКОВ

Первые «духовные» наставники

Второе десятилетие XX века для России было временем исторического перехода от старого строя, царизма, к новому — социализму. Недовольство народа существовавшим режимом нарастало как снежный ком. В обществе зрели революционные идеи социального переворота. Распространителями их были левые партии, из которых наибольшее влияние среди рабочих имела РСДРП(б) — Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков)[19].

К идеям большевиков Кирилл впервые приобщился, когда работал в мастерских Хаваевых. И помог ему в этом Василий Лапшин, сосед по верстаку. Как-то он принес в цех листовку и сунул Кириллу: «Прочитай дома». Кирилл прочитал — в листовке говорилось о тяжелой жизни рабочих и об эксплуататорах-капиталистах, и призывала она к стачке.

Лапшин взял шефство над молодым рабочим: учил слесарному делу, поведению в коллективе, экономной трате заработанных денег. Он был пожилым человеком, поэтому Кирилл называл его дядей Васей. А Лапшин Кирилла — Константином.

Как вспоминал потом Кирилл, сначала он думал, что Лапшин забывает его имя, и, стесняясь поправлять его, молчал. Но потом понял, что дядя Вася делает это не случайно, и тогда спросил, в чем дело. Неожиданно для себя услышал в ответ, что его незачем звать вторым именем.

— Как это «вторым»? — не сообразил Кирилл.

— Да так. Все крещенные Кириллами есть от рождения Константины. Слышал в школе о монахе Кирилле и его брате Мефодии, что азбуку кириллицу изобрели? Так вот, Кирилл в миру, до монашества, Константином звался.

— Ну и что? — вступился вечно хмельной старичок Акинфыч. — Почему ты не хочешь звать парня христианским именем, как его поп нарек?

— Поповское имя, — объяснял Лапшин не то шутя, не то серьезно, говоря вроде бы Акинфычу, но повернувшись к Кириллу, — идет от Евангелия. А по Евангелию мы должны жить не так, как живем. Нужно, чтобы каждый работал, чтобы не было нахлебников. Какие люди — настоящие? Только труженики. Крестьянин всех хлебом кормит, рабочий приспособления разные делает, ученый человек грамоте учит, лекарь от болезней лечит… А все остальные — паразиты. Хочешь, приходи ко мне вечером, я тебе объясню поподробнее.

Кирилл внимательно смотрел на Лапшина, но так и не понял, говорит он всерьез или просто зубоскалит, как это принято у мастеровых. После работы он зашел к дяде Васе домой. Долго говорили. Вначале о том о сем, затем о политике. Дядя Вася, подбирая нужные слова и взвешивая каждую фразу, просто и доступно описывал юноше порядки «на небе» и на земле. Он старался, чтобы Кирилл сам дошел до мысли о том, что помещик мужику не товарищ и землю добром не отдаст. Потом перешли к жизни рабочего человека и выяснили, что фабрикант ничем не лучше помещика.

Кирилл все чаще стал приходить на чай в дом Лапшина, но не догадывался тогда, что с ним беседует опытный агитатор, член РСДРП(б). Понял он это гораздо позднее.

А тогда дядю Васю уволили из мастерских, полиция установила за ним слежку, и он вынужден был покинуть Москву.

Новым духовным наставником Кирилла стал Миков. Германская война (в России так называли Первую мировую войну) в тот период набрала уже полную силу. Начались поражения русской армии. По Москве тренькали звонки санитарных трамваев, перевозивших бесчисленных раненых. Плохо стало с продовольствием. С фронта поступали печальные известия: немцы заняли Привислинский край и наступают на Минск.

Мерецков пишет в воспоминаниях: «Беженцы забили все вокзалы и перроны. В церквах не успевали отпевать погибших. Люди шептались: "Немец-то тяжелыми снарядами крушит, а наши — с одной винтовочкой, да и та без патронов". Между тем в ресторанах по-прежнему обжирались богачи, с довольным видом похаживали купцы и заводчики, а русскому солдатику хлыщеватые офицерики все так же били морду.

— Ты понимаешь ли, Кирилл, за что идет война? — спрашивал меня Миков. — Русские и иностранные капиталисты не поладили между собой — каждый хочет урвать кусок пожирнее. Вот и воюют. Добро бы сами — стреляй друг в друга сколько влезет… Ан нет, они в этом деле большой, можно сказать, исторический опыт имеют — загребать жар чужими руками. В мирное время на них рабочий у верстака спину гнет, а в военное хозяин дает ему винтовку в руки и — иди стреляй в своего брата рабочего. Не верь хозяевам, будто сейчас все мучаются за общее дело. Не было и нет у нас с кровососами ничего общего».

Так Кирилл продолжал проходить большевистские университеты.

Микова призвали в действующую армию. За день до отъезда на фронт Кирилл повидался с ним, уже одетым в солдатскую форму.

— Тебе нужно срочно перебраться подальше отсюда, в провинцию, — посоветовал ему Миков. — Я дам тебе адрес акционерного товарищества «Гарпиус». Там главным инженером Карпов. Скажешь, что ты от меня.

Лев Яковлевич Карпов был талантливым инженером и убежденным революционером. Разработав проект постройки канифольного завода нового типа, он, получив официальное разрешение, отправился в сосновые леса Владимирской губернии. Что повлекло его туда? Во-первых, старые связи с «Семеном Семеновичем». «Семеном Семеновичем» подпольщики в целях конспирации называли «Севернорусский социал-демократический рабочий союз», одним из видных деятелей которого был Карпов. Во-вторых, наличие в тех лесах красной сосны. Из сока ее изготовляли гарпиус, то есть канифоль. Российская химия тогда еще сильно хромала, продукции ее недоставало, а канифоль нужна была многим: и различным предприятиям — сургучным, писчебумажным, мыловаренным, лакокрасочным, и фотографам, и музыкантам. Раньше исходный продукт — живицу брали прямо из деревьев, делая так называемую подсочку, то есть собирая из надрезов сок. Дерево при этом гибло. Карпов же открыл способ извлекать гарпиус, не повреждая лес…

Направляя Кирилла к Карпову, Миков не предупредил, что тот — старый большевик-подпольщик; он назвал только его имя и должность.

— Приедешь, смело иди в контору общества «Гарпиус», — сказал он Кириллу. Объяснил: — Как зайдешь, сверни по коридору налево, постучи в отдельную комнату, там увидишь человека в пенсне и с усиками, а чтобы не ошибиться, спроси, его ли зовут Лев Яковлевич?