Каковы же научные результаты второй экспедиции Миклухо-Маклая на Новую Гвинею? «Главное соображение, маячившее передо мной как цель этого путешествия, — писал он в статье, опубликованной в батавском научном журнале, — было желание составить ясное суждение об антропологическом положении населения юго-западного берега в сравнении с туземцами северо-восточного побережья Новой Гвинеи»[556]. Николай Николаевич пришел к выводу, что обитатели Папуаковиай подобно обитателям Берега Маклая принадлежат к папуасской расе, хотя между ковиайцами встречаются люди смешанного происхождения — потомки малайцев (так называл ученый представителей всех береговых народов Малайского архипелага) от местных женщин. Но если в антропологическом отношении население обоих районов оказалось близким друг к другу, то в их образе жизни обнаружились существенные различия.

«Хотя папуасы Берега Маклая живут совершенно изолированно от других рас и не знают ни одного металла, — писал он в той же статье, — они строят своими каменными топорами относительно очень удобные, иногда и большие хижины. Вблизи от своих многочисленных и красиво устроенных деревень они старательно обрабатывают свои плантации, круглый год снабжающие их пищей. Кроме собак, в деревнях видно много свиней и даже кур. Вследствие их оседлого образа жизни и дружественных отношений между многочисленными деревнями войны происходят реже, так что постоянное чувство опасности почти исчезло».

Что же касается береговых жителей Папуаковиай, живших в постоянном страхе за свою жизнь, то они были вынуждены «постоянно скитаться из одной местности в другую то в поисках морских животных и для ловли рыбы, то чтобы бродить по лесам для сбора немногих плодов, листьев или кореньев»[557]. Вследствие длительных контактов с жителями Молуккских островов у папуасовковиай появились железные орудия труда и холодное оружие, кремневые ружья, получили некоторое распространение малайские одежда и украшения, они познакомились с алкогольными напитками и курением опиума. Но, как установил Миклухо-Маклай, они «оттого не стали ни богаче, ни счастливее»[558]. Путешественника заинтересовало, почему эти папуасы ведут, по его выражению, «такую жалкую жизнь», и он нашел, как ему показалось, ответ на этот вопрос.

Дело в том, что на протяжении многих лет на побережье Папуаковиай нападали хонгии (морские экспедиции), снаряжаемые султанатом Тидоре под предлогом сбора дани. Эти экспедиции буквально опустошали побережье, грабили и убивали папуасов, обращали многих из них в рабство. Примерно такой же характер имели пиратские набеги, совершаемые с островов Серам-Лаут и Горонг. Спрос на рабов стал важным источником войн между местными племенами, и это усиливало на побережье атмосферу подозрительности и тревоги. «Постоянные опасения быть убитым и ограбленным, — записал в дневнике Миклухо-Маклай, — принуждают туземцев жить преимущественно в своих пирогах, перекочевывая с места на место»[559]. «Сколько раз этих людей грабили, избивали, уводили в рабство, — гласит другая запись. — Один тидорский принц Амир несколько лет тому назад увез, как говорят, много сотен людей отсюда. <…> Не удивительно, что каждый кажется им неприятелем. Они также в свою очередь старались отплатить без разбора всем, кто легкомысленно попадался им в руки»[560].

В целом экспедиция на Берег Папуаковиай оказалась менее результативной, чем пребывание на Берегу Маклая, хотя его главная задача — антропологическое изучение местного населения в сопоставлении с папуасами, живущими в районе залива Астролябия, — была выполнена. Николаю Николаевичу удалось также сделать интересные наблюдения над образом жизни обитателей Папуаковиай, внести вклад в географическое изучение этого района, собрать фаунистическую коллекцию. Дневниковые записи дополнены превосходными рисунками; их сохранилось более двадцати. На них изображены местные жители, их жилища и магические предметы, пейзажи, домик путешественника на мысе Айва. Учитывая крайне неблагоприятную обстановку, в которой пришлось действовать Миклухо-Маклаю, и состояние его здоровья, исследования путешественника на Берегу Папуаковиай можно уподобить подвигу.

В 1902 году, то есть через 28 лет после Миклухо-Маклая, Берег Папуаковиай посетил русский натуралист К.Н. Давыдов. Он пробыл в этом районе только две недели, так как увидел, что «научные исследования там невозможны»[561]. «Никогда в жизни не чувствовал я себя столь подавленным и удрученным окружающей обстановкой, — писал он о своем посещении Папуаковиай. — Как никто понял я там всю цену и значение подвига Миклухи-Маклая»[562].

На Молуккских островах

Без особых происшествий урумбай за пять дней дошел до Молуккских островов. По пути Миклухо-Маклай запретил где-либо останавливаться, так как ему стало известно, что его пленник, Саси, уговаривал некоторых «матросов» помочь ему бежать, обещая за это щедро вознаградить их товарами, вывозимыми с Берега Папуаковиай. Урумбай подошел лишь на несколько часов к острову Горонг, чтобы пополнить запасы продовольствия и пресной воды, а на следующий день, 29 апреля, бросил якорь у острова Килвару в группе Серам-Лаут, откуда путешественник в феврале отправился в плавание к берегам Новой Гвинеи.

На Килвару Миклухо-Маклай был радушно встречен местным раджей, который поселил его в доме для почетных гостей. Путешественник послал Иосифа Лописа на небольшом голландском паруснике на остров Банда с письмами местному голландскому ассистент-резиденту и резиденту в Амбоине с известием о своем прибытии на Килвару и стал ждать парохода, чтобы отправиться на нем в Макасар, а оттуда на Яву. Это ожидание растянулось натри недели.

Миклухо-Маклай использовал пребывание на Килвару, чтобы вчерне написать сообщение в РГО «Мое второе путешествие на Новую Гвинею», провести антропологические исследования и поближе познакомиться с бытом и нравами местного, по преимуществу смешанного населения.

Особое внимание путешественник уделил обследованию малайско-папуасских метисов. Помимо некоторых выводов, имеющих узкоспециальный интерес (о передаче по наследству отдельных признаков каждой из рас), Миклухо-Маклай установил, что межрасовые браки дают здоровое потомство, а не приводят к его физической и умственной неполноценности; более того, физиономии детей смешанного происхождения оказались «интеллигентнее и живее, чем у чистокровных (особенно малайских) детей»[563]. Опубликовав вскоре эти наблюдения в ба-тавском научном журнале, исследователь нанес еще один удар по воззрениям современных ему антропологов-расистов.

Как отмечалось выше, Миклухо-Маклай после 1871 года избегал широких выводов и обобщений. Но в связи с антропологическими изысканиями, проведенными на Килвару и соседних островах, он занес в дневник гипотезу, новаторскую для того времени и не утратившую своего значения до наших дней: «Итак, вероятно, что папуасы, как и негры, очень измененное племя, происшедшее от индифферентного родоначального племени с курчавыми и прямыми волосами»[564].

Миклухо-Маклай записал легенды о хвостатых людях и духах-оборотнях, родословную раджи Килвару, с интересом наблюдал по вечерам мужскую военную пляску чикалеле — пережиток танца охотников за головами, занялся своим излюбленным делом — препарировал пойманную акулу. Его по-прежнему донимала малярия. Полностью рассчитавшись за аренду урум-бая и с нанятыми им людьми, включая двух амбонцев-христиан, Николай Николаевич остался практически без денег. «Вино, сахар, кофе на исходе. Денег, рису, бисквитов более нет», — с грустью записал он в дневнике накануне отплытия из Килвару[565].