Война 1799 года, в чисто военном отношении едва ли не славнейшая из всех, веденных Россией, была актом возвышеннейшего политического великодушия, бескорыстия, рыцарства в истинно мальтийском духе.
«Бескорыстие и рыцарство в истинно мальтийском духе»,
коим так восхищен Данилевский, означало, что в войне той у России не было ровным счетом никаких собственных интересов. «Чудо-богатыри», как всегда, не спрашивая, за чьи интересы умирают, брали Милан и Турин. После побед при Треббии и Нови Суворов оказался у ворот Франции...
Суворов, как и его учитель – Румянцев, не скрывал своей враждебности к французской «просветительской» философии. Он отнюдь не был крепостником, но и не жаловал утопий Руссо и иже с ними, отдавая себе отчет в их антигосударственности. То, что происходило в революционной Франции, было отличной иллюстрацией к его представлениям о том, куда ведут эти утопии. Солдат до мозга костей, он умел побеждать, «умствовать» о том, зачем нужны победы, – не собирался. И вот Франция – перед ним. Что несет он туда? Свободу? Монархию? Порядок? Спасение Европы? Что даст это России? Под Кинбурном, Очаковом, Фокшанами, Рымником, Измаилом сие было понятно не только ему – каждому солдату. Даже в том, что происходило под Варшавой, можно увидеть какой-то смысл. Но здесь? Что даст успех в этой войне? Новые рынки сбыта? Сырье? Или благосклонную улыбку одного монарха другому на балу?
Суворов досадливо тряхнул головой. Солдату не должно умствовать! Солдат должен быть верен присяге и исполнять приказ!
Приказы, однако, становились все нелепее. Гофскригсрат австрийский вел себя так, что думалось: не на два ли фронта война идет? Велено было, армию поворотив, идти в Швейцарию. Но как идти? Провианта – нет! Мулов транспортных обещанных – нет! А впереди не что-нибудь – Сен-Готард; где-то там Корсаков и австрийцы, а Массена-то уже здесь!.. Уж, видно, кому-то платит в Вене Директория – и как бы не самому Тугуту124...*Военный министр Австрии*
Впервые за время похода надев все ордена, фельдмаршал таить сего от войска не стал:
– Одна надежда – на Бога, да на ваше мужество и самоотвержение! Спасите честь России и ее Государя!
Бог и несравненное мужество солдата русского помогли и в этот раз. Были новые кровавые свалки, победами названные: при Сен-Готарде, при Чертовом мосте... Но не было от них радости. Что народному полководцу в княжеском достоинстве (князь Италийский), в чине генералиссимуса всех войск российских, что ему в ворохе высших наград Европы, если смысл в войне потерян...
И вот – новый приказ посреди неоконченной кампании, словно итожащий непростые раздумья и подтверждающий, что не было смысла в этой войне, что зряшными для России были и героизм солдат русских, и их жертвы:
«Идите немедля домой».
Враг исчез. Революционное чудовище оказалось надежным союзником. Воевать стало не с кем. Солдат был более не нужен.
И он умер.*Фраза Л.Н. Толстого – о М.И. Кутузове*
***
Всторжествовал – и усмехнулся
Внутри души своей тиран,
Что гром его не промахнулся,
Что им удар последний дан
Непобедимому герою,
Который в тысящи боях
Боролся твердой с ним душою
И презирал угрозы страх.
В столицу возвращался величайший русский герой. Павел собирался встретить его триумфом, с колокольным звоном и салютацией, отвести покои в зимнем Дворце... Писал:
«Приятно мне будет, если Вы, введя в пределы российские войска, не медля нимало приедете ко мне на совет и любовь».
В Кракове Суворов, ощутив себя весьма больным, оставил армию, поехал вперед ускоренно. После нечеловеческого напряжения, при армии его державшего, оказалось: здоровья вовсе нет. В Кобрин император послал к нему своего лейб-медика.
Пален видел: заговор оказывался под угрозой. Суворову уж в свое время предложено было участвовать в заговоре сем, но он отказался. Не было оснований думать, что на этот раз согласится. А помешать цареубийству он может! И Пален довел до сведения Павла I, что, не говоря уж о неоднократном и систематическом нарушении уставов воинских, Суворов, с Сицилийским королем породнившись, ни во что не ставит награды, коими отличил его Император...
– Более того, Ваше Величество, Суворов просит при дворе в австрийском мундире появляться...
Павел послал выговор полководцу:
«Его Величество с неудовольствием замечает по возвратившимся полкам, сколь мало приложено старания к сохранению службы в том порядке, как бы Его Императорскому Величеству было угодно, и, следственно, видит, сколь мало они усердствовали в исполнении его воли и службы ... Во всех частях сделано упущение: даже обыкновенный шаг нимало не сходен с предписанным уставом».
Суворов только ахнул:
– Ему что, парики дороже голов? А каким шагом, если не на собственной заднице, мы в Швейцарии с гор в бездну съезжать должны были б? Однако ж съехали и тем честь русского войска спасли!
Он знал, – донесут каждое слово, и потому главнейшего не сказал. Дело здесь было не в косичках – в значительнейшем. Он собирался спросить у императора: коли можно в середине кампании, не достигнув целей ее стратегических, кампанию прервать и войска домой вернуть, – то нужна ли была вообще такая кампания? Он хотел спросить: за что погибли русские солдаты в Альпах? Он хотел спросить: если союзник ведет себя предательски и потери от нерасторопности его за малым не более чем потери от диверсий вражеских, то того ли союзника выбирать надо?
Он о многом хотел спросить императора. И знал – на вопросы те ответа дать император не сможет. И еще он знал, что император о вопросах тех – тоже знает.
Повторялась история с возвращением из Европы графа Nord; чем ближе был поезд к границе, тем суровее становился тон писем, – не нужно было более ничего Европе демонстрировать. Но то Екатерина встречала Павла. Теперь Павел встречал своего полководца.
Вернее, встречи не было никакой. Пришла только цедула:
«Генералиссимусу князю Суворову императорский дворец посещать возбраняется».
Пален и здесь расчистил себе путь.
ИНДИЯ
Я готов атаковать англичан там, где меньше ожидают. А владения их в Индии самое лучшее для сего
Мысли об Индии никогда не оставляли Наполеона, начиная от Египетского похода и до последних лет царствования.
«После заключения мира с Россией, – сообщает Тарле, – Наполеон обдумывал – пока в общих чертах – комбинацию, основанную на походе французских войск под его начальством в южную Россию, где они соединились бы с русской армией, и он повел бы обе армии через Среднюю Азию в Индию».
Французский экспедиционный корпус предполагалось отдать под начало блестящего Массена.
Павел предназначил для этих целей двадцатидвухтысячный донской казачий корпус, с единорогами и пушками... Генерал Орлов, атаман донских казаков, должен был сосредоточить войска на исходных позициях под Оренбургом и двинуть их на Хиву и Бухару. Далее им предстояло идти на Индию. Выдвижение казачьих частей началось 12 января. Александр, придя к власти, немедленно остановил его.
АНГЛИЯ
У Англии нет постоянных друзей, как нет и постоянных врагов; у Англии есть лишь постоянные интересы.
Все, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За хлеб и сало возит нам...