Пол тихо спросил:

— Сколько времени прошло с тех пор, как ты дал ей хлорал?

Джон Прайс взглянул на часы:

— Чуть больше часа. Думаю, он уже подействовал. — Он поднялся с места и направился к двери.

Джон пошел за ним следом. Они поднялись по лестнице и дальше по коридору — в самый конец, туда, где находилась ее комната. Войдя в спальню жены, он с силой стиснул челюсти. Сейчас отпадут последние сомнения.

Пол внезапно осознал, что наступило утро. Квадрат окна заполнил серый свет. Затем прямо на его глазах небо порозовело и появился оранжевый диск солнца, пустивший свои стрелы поверх крыш домов. Он отвернулся от окна и рассеянным взглядом окинул свою комнату. Постель не смята — этой ночью спать ему не пришлось.

После осмотра Бет Джон и Пол спустились вниз. Доктор Прайс устало посмотрел на своего друга и спросил:

— Ты можешь хотя бы предположить, кто это был?

— Да, похоже, я догадываюсь, — дрожа от ненависти, проговорил Пол. В эту минуту ему хотелось помчаться к Наулзу, схватить за горло и придушить как паршивого пса.

Но позже, когда стал снова обдумывать этот вопрос, он пришел к выводу, что Наулз, собственно говоря, ни в чем и не виноват. Если бы его не поощряли и не провоцировали, он не стал бы настаивать. Понимая, что именно Бет несет ответственность за случившееся, Пол вдруг почувствовал, что не испытывает к ней ненависти.

Всю ночь он ходил из угла в угол по своей комнате. Она обманула его, хотя отчасти он и сам виноват. Виноват в том, что отказался делить с ней супружеское ложе. Но ведь не это, в конце концов, основная причина ее увлечения мужчинами. Она никогда не любила его. Никогда. Он не сразу понял это. Пытался обманывать сам себя. И теперь эта болезнь воспринималась не только как позор, но и как возмездие. Как ни странно, он почувствовал облегчение. Катарсис. Душевное облегчение.

Он прекрасно понимал, что большая часть ответственности за случившееся лежит на нем самом. Если бы много лет назад они с Бет откровенно поговорили об отце Лорны… Если бы она призналась… Он ждал от нее этого шага. Теперь же Пол понимал, что должен был сам настоять на этом разговоре. И повести себя не как ревнивец и собственник, а как мужчина. Через это пришло бы и прощение и понимание. Но сложилось иначе. Он оттолкнул ее от себя, и жена стала замыкаться в себе. С каждым днем они все сильнее стали отдаляться друг от друга. Затем, когда он отселил ее в отдельную спальню на другом конце коридора, отчуждение стало их нормальным состоянием.

Он всегда рассматривал себя как высокоморального человека. Потом, позже, когда стал пить и встречаться с Айви, чувствовал, что ведет себя неправильно. И от этого страдал. Но находил себе оправдание в том, что словно под микроскопом рассматривал недостатки Бет, выискивая любую возможность, чтобы обвинить ее в мелочности, тщеславии, во фривольном поведении. А она, в свою очередь, видя подобное отношение к себе, подсознательно стремилась стать именно тем, чем ее хотели видеть. Пол был даже уверен в том, что если бы их не разделял этот длинный коридор, то в жизни Бет никогда бы не появился этот Наулз. Но будь Бет более мягкой, более снисходительной к его мужской гордости, в его жизни не появилась бы Айви. Они долгие годы жили, разделенные этим коридором. Одиночество стало уже привычным для обоих. Сейчас Бет все еще оставалась его женой, и она не заслуживала того одиночества, в которое он ее бросил. Много лет назад она сделала ошибку, а потом, пытаясь исправить ее, обратилась к нему. Почему он не проявил сочувствия к своей собственной жене, хотя щедро одаривал им своих пациенток, которые имели неосторожность попасть в подобную ситуацию.

Теперь Пол твердо знал, что ему следует делать. Судьба Бет сейчас была в его руках. Она собиралась уничтожить его, потому что не видела в нем человека, потому что считала его отношение к себе неправильным и неоправданно жестоким. Что ж, теперь он покажет ей, как она ошибалась. Он будет обходиться с ней так же заботливо, как и с каждой из своих пациенток. Это, разумеется, не так-то просто, но он постарается.

Но было еще кое-что. Он вдруг вспомнил, что ему придется встретиться с Наулзом. А это, похоже, еще сложнее, чем остаться один на один с Бет. Но ему все же следует поступить именно так — врачебная этика обязывает его поставить любовника Бет в известность о случившемся.

Приняв душ и надев костюм, Пол спустился вниз на кухню. К своему удивлению, он обнаружил там Мэгги с чайником в руках. Она повернулась к нему и приветливо улыбнулась:

— Ты сегодня рано поднялся.

Пол стоял и смотрел на Мэгги:

— Почему ты пришла так рано?

— О-хо-хо… Не могла больше спать и не знала, чем заняться. Решила, что будет лучше, если я чем-нибудь займусь.

— Тебе надо было дождаться меня вчера вечером. — Он снова посмотрел на Мэгги. Мешки у нее под глазами стали еще больше, ее старое лицо выглядело осунувшимся.

Она не призналась, что провела всю ночь, сидя в столовой.

— Ты не голоден? Может, поешь что-нибудь?

— Нет, пока что-то не хочется. — Он закрыл глаза и покачал головой. — Сделай мне просто крепкий чай.

— Хорошо. Сейчас будет.

Через несколько минут они уже сидели за столом и пили крепкий чай, молча глядя друг на друга.

— Мэгги. — Пол в рассеянности потер рукой переносицу, а затем прикрыл глаза и прижал пальцами веки. — Мне нужно нанять кого-то, чтобы убрались в доме. Ты знаешь кого-нибудь? Какую-нибудь приличную женщину, которой можно доверять?

— Да-да, у меня есть несколько таких знакомых. Я уже говорила, но они все работают на фабрике, а там платят больше. Но вот если только Алиса Фенуик. Ей не нравится на фабрике. Она бы предпочла работу в доме, если, конечно, будут неплохо платить. Думаю, с ней можно поговорить.

Когда Пол поднялся со своего места, служанка посмотрела на него и настороженно спросила:

— В доме все пойдет по-прежнему?

Отвернувшись в сторону, он глухо ответил:

— Да, Мэгги, полагаю, что так.

Уже почти дойдя до двери кухни, Пол вдруг остановился и тихо сказал:

— Я могу надеяться, Мэгги, что ты отнесешь поднос наверх?

— Можешь.

— И ты это сделаешь?

— Да.

— Спасибо.

Он вышел в коридор и направился в свой кабинет. Там он сел за стол, открыл телефонную книгу и набрал номер Джеймса Наулза.

В восемь часов утра в парадную дверь позвонили, и Пол пошел ее открывать. Он почувствовал непреодолимое желание дать в зубы этому типу вместо приветствия.

— Здравствуйте. — Наулз прошел в холл. — Вы хотели меня видеть? Я не знал, что Бет заболела. — В его голосе не чувствовалось и намека на нервозность, но в то же время в выражении его глаз было что-то такое, что сразу же делало эту встречу неловкой.

— Прошу сюда.

Пол пошел первым, Наулз следом за ним. По мере того как они приближались к врачебному кабинету, лицо гостя приобретало все более удивленное выражение, а между бровями у него образовалась глубокая складка. Когда дверь комнаты закрылась, Наулз вдруг быстро заговорил:

— Все так серьезно? Я и не знал, что она так плоха.

Движением руки Пол указал на стул. Гость сел, тревожно озираясь вокруг. Сам доктор устроился за своим рабочим столом, чтобы соблюсти дистанцию между ними и, пользуясь возможностью, обратить ситуацию в профессиональное русло. Но мгновенно Пол убедился в том, что такая манера общения с Наулзом просто невозможна. Его собственный голос звучал холодно, отчужденно, интонация становилась почти зловещей.

— Да… полагаю… вы могли бы… назвать это серьезным.

Наулз выглядел озадаченным. Скосив глаза, он спросил:

— Что это? И какое отношение это имеет ко мне? Что я такого сделал?

Что можно ответить на этот вопрос?.. Даже если опустить медицинскую тему… Пол почувствовал, как начинает закипать, как дрожат его руки.

— Думаю, к вам это имеет самое прямое отношение.

— О! Даже так! Лучше обсудить это вот так, с глазу на глаз. Ну, давайте же, выкладывайте, что накопилось. Правда, мне не совсем ясно, что вам надо, но я с удовольствием послушаю. — Голос Наулза звучал уверенно и высокомерно.