— Не говори глупостей, Анна, — возражала Клод, — ты мне очень помогла.

Мы сидели в «ласалле», ели сэндвичи и запивали их шампанским. Уильям от шампанского отказался, но съел полдюжины яиц.

Тем временем Иба[19] Убондо предоставил слово вождю Акомоло. Ему хлопали восемь минут и сорок пять секунд. Я не удивился столь теплому приему: он выступал в родных стенах. Вождь произнес Речь. Она чуть изменилась, но в целом осталась такой же, как я ее написал. Говорил он хорошо, и некоторые фразы слушались лучше, чем читались. Речь заняла пятьдесят одну минуту. Овация длилась еще одиннадцать с половиной минут. 

После музыкальной паузы выступил Фулава. Мне понравился и его бас, и оксфордский акцент. Шестьдесят три минуты описывал он счастливые будни, которые ждали нацию после получения независимости. Хлопали ему семь минут и пятнадцать секунд.

Доктор Колого понял, что слушатели устали, и уложился в двадцать девять минут.

Пока ему аплодировали, в небе появился самолет и прочертил первую полосу буквы «X» слова ХЕЙ. Толпа взволнованно загудела. Стоящий у нашей машины хорошо одетый альбертиец, в белом костюме, рубашке и галстуке, повернулся к Джимми Дженаро.

— Сэр, это правда, что дымы с самолета уничтожают мужскую силу? — он непроизвольно коснулся ширинки.

— Напрасно ты тратишь на нас время, Джек, — резко ответил Дженаро.

— Простите? Я из Барканду и специально приехал на митинг, чтобы послушать кандидатов. Но эти слухи беспокоят меня.

— Так вы не из Убондо? — сразу смягчился Джимми.

— Нет. Из Барканду. У вас говорят о самолетных дымах?

— Да, — кивнул Дженаро. — Я слышал об этом и меня это очень тревожит.

— Этого нельзя было допускать.

— Вы совершенно правы, мой друг. Ответственность, естественно, ложится на кандидата.

— Может, он не знает?

— Тогда избиратели должны сказать ему на голосовании.

Мужчина задумался.

— Благодарю вас. Вы говорите дело.

— Не твой человек? — спросил Шартелль.

— Доброволец, — радостно ответил Дженаро. — И он действительно обеспокоен.

Буквы в небе выписывал «АТ-6» производства «Норт Америкэн». Он закончил букву «X», когда оба вертолета оторвались от земли. Вождь Акомоло и Декко по-прежнему стояли на трибуне. Споры об опасности дыма становились все жарче. В двадцати футах от нас дело дошло до драки. А вертолеты поднимались все выше.

— Он пишет на девяти тысячах футов, — заметил Дженаро.

Шартелль ухмыльнулся.

— Они разгонят злой дым, не так ли, Джимми.

— Совершенно верно.

Американец добрался до буквы первым и прошел винтами по белой полосе. Толпа одобрительно заревела. Пилот «АТ-6» увидел, что происходит, и начал выписывать «X» в другом месте. Но южноафриканец свел его потуги на нет. Собравшиеся на ипподроме ревели от восторга. Уильям выскочил из машины и прыгал, хлопая в ладоши.

Пилот самолета вышел из себя и спикировал на нашего американца, пытаясь отогнать его в сторону. Но не на того напал. Американец словно и не заметил его, а винты вертолета продолжали разгонять белый дым.

Слева показался дирижабль. Южноафриканец решил, что его американский коллега справится с буквами сам и бросил свой вертолет навстречу дирижаблю. Вновь облегченно вздохнула толпа. К нашей машине протиснулся молодой высокий негр. В американском костюме, кипящий от ярости.

— Вы — Клинт Шартелль? — осведомился он.

— Да, сэр, это я.

— Отзовите их, Шартелль, — негр говорил с массачусеттским акцентом.

— Кого, сэр?

— Ваши проклятые вертолеты.

— Как зовут вас, юноша?

— Не называйте меня юношей, белый мерзавец! Я — Колхун из «Ренесслейра». Отзовите их.

Шартелль хохотнул.

— Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам мадам Дюкесн. Анна Кидд. Мой помощник, мистер Апшоу. И вождь Дженаро, министр информации Западной провинции, которому, собственно, вам и следует изложить вашу просьбу. — Шартелль откинулся на кожаное сиденье и плотоядно улыбнулся.

Дженаро поймал Колхуна за руку и развернул к себе лицом. На этот раз под солнцезащитными очками не было и тени улыбки.

— Ну, юноша, что я могу для вас сделать? — с чистым кливлендским произношением спросил он.

Колхун вырвал руку.

— Отзовите эти вертолеты. Мы имеем право использовать небо.

— Не могу. Они не радиофицированы.

Тело Колхуна сотрясалось от злобы. Он сжимал и разжимал кулаки. А затем повернулся и исчез в толпе.

К тому времени южноафриканцу уже удалось развернуть дирижабль и погнать его прочь. Когда пилот дирижабля пытался сманеврировать, чтобы приблизиться к ипподрому, южноафриканец под одобрительные крики сближался с ним вплотную. Лопасти винтов разве что не касались оболочки дирижабля.

— А если он порвет оболочку, Пит? — спросила Анна.

— Я думаю, ничего не случится. Дирижабли разделены на секции. Похоже, нашему южноафриканцу очень хочется посмотреть, что находится внутри одной из них.

Пилот «АТ-6» сдался, покачал крыльями, признавая свое поражение, и улетел. И дирижабль прекратил попытки прорваться к ипподрому и вскоре скрылся из виду.

Оба вертолета прошлись над полем под крики: «Ако! Ако!» Перед посадкой пилоты показали несколько фигур пилотажа, синхронно поднимаясь, опускаясь, перемещаясь вправо-влево.

Улыбка уже не сходила с лица Дженаро.

— Слово о том, как машины Ако очистили небо от злых духов, достигнет самых далеких уголков, Пит.

— Как я понимаю, эти ребята получают премию, — заметил Шартелль.

— Какую премию! Они потребовали по двести пятьдесят долларов вперед. Ну, пойду собирать своих людей. Нельзя терять времени, — он попрощался с нами и растворился в толпе.

Шартелль восхищенно покачал головой.

— Ну до чего умный ниггер, — в его устах эти слова прозвучали, как высочайшая похвала.

Глава 25

Количество зеленых флажков на карте Альбертии в нашем доме все увеличивалось. В четверг, за три дня до выборов, назначенных на понедельник, нам стало ясно, что после подсчета голосов вождю Акомоло поручат формирование правительства.

Шартеллю нравилось стоять перед картой, попыхивая сигарой, с довольной улыбкой на лице. Изредка один из телефонистов, проданный нам Дженаро, подходил к карте и менял очередной желтый флажок на зеленый. Бывали случаи, когда красный флажок уступал место желтому, указывая на то, что округ, ранее поддерживающий Фулаву или Колого, засомневался в своем выборе.

— Должен признать, что нанести большего вреда мы бы им не смогли, — в четверг днем мы с Шартеллем сидели в гостиной, пили чай со льдом и ели маленькие сэндвичи, приготовленные Самюэлем. Под руководством Клод и Анны он продолжал овладевать секретами американской и европейской кухни.

— Что ж, будем сидеть на веранде и пить джин с тоником. Или у вас есть какая-то идея?

— Я тут переговорил с вдовой Клод. Она знает одно местечко в соседней стране, там правят французы и все такое. Ее знакомый — владелец курорта на берегу лагуны… В Африке есть лагуны?

— Понятия не имею.

— Вдова говорит, что там хороший пляж и маленькие коттеджи, а еда, по ее словам, просто восхитительная, то есть по меньшей мере съедобная. Если мисс Анна сможет уговорить Корпус мира обойтись без ее услуг пару дней, почему бы нам не поехать туда и не расслабиться? Я даже напьюсь, если буду в таком же хорошем расположении духа, как сейчас. Что вы на это скажете?

— Я в восторге.

Шартелль отпил чаю.

— Иногда срабатывает шестое чувство, Пит. Победа близка, и я ее чувствую. И мне это нравится. У вас нет такого чувства?

— Не знаю. У меня не столь обостренный нюх. Но будь я проклят, если мы можем сделать что-то еще.

Шартелль поставил бокал на стол и потянулся.

— Вы хорошо поработали, Пит. Лучше, чем кто бы то ни было, с кем мне приходилось иметь дело. Возможно, мы проведем вместе еще не одну кампанию.