Бельгию мы знали мало. Четко не могли себе представить, что она и ее парод представляют собой. Через ее столицу мы должны были проехать в Берлин, а затем через Варшаву, с пересадкой на поезд, уже на территорию Советского Союза.
Самое большое впечатление на нас произвел вокзал в Берлине. Вернее, то, что мы увидели во время нашей остановки в столице Третьего рейха. На вокзале было много народу. Это не могло нас особо поразить, ведь это столица большого европейского государства. Нас поразило то, что большинство находящихся на платформах были одеты в военную форму, а у некоторых, почему то были погоны только на одном плече. Были и люди в черной форме. Что бы это могло значить? Ответить на этот вопрос мы, естественно, в то время еще не могли.
Во время стоянки поезда чувствовали себя настороженно. Ведь мы были в стране, где господствовала Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП), по существу, самая мощная фашистская партия. Сразу хочется внести некоторую ясность. В 1936 г., по имеющимся статистическим данным, в 20 европейских странах существовало 49 фашистских организаций. Поговаривали даже о том, что наступил «век фашизма», и о возможности создания «фашистского интернационала».
Покинув Берлин, мы немного успокоились, но полностью тревога нас не покидала: предстояла повторная проверка паспортов и багажа на границе между Германией и Польшей. Невольно вспоминался рассказ Николая Николаевича о том, что перед тем, как с нашей стороны были прекращены транзитные поездки советских граждан через Германию, и в первую очередь добровольцев-интернационалистов, фашистами допускался ряд провокаций, вплоть до того, что отпарывали подошвы на обуви, с тем чтобы проверить, не помещены ли там какие-либо разведывательные, направленные против рейха материалы.
Поездка прошла спокойно, вагон был весьма комфортабельный, проверка на границе прошла без всяких эксцессов. Мы оказались в Польше. В Варшаве мы должны были несколько часов подождать поезда, отправляющегося в Советский Союз. Мы уже знали, что существует разница в ширине колеи железнодорожных путей между европейскими странами и Советским Союзом. Именно поэтому ждали другой состав, с другими, отечественными вагонами.
Мы решили воспользоваться кратковременным пребыванием в Варшаве и осмотреть город. На вокзале и на подходах к нему мы увидели с большим вкусом одетых женщин и мужчин в хорошо сшитых костюмах. Это в последующие годы подтвердило рекомендации пользоваться в Бельгии и даже во Франции при пошиве одежды услугами польских портных, число которых в этих странах резко увеличилось после оккупации немцами Польши.
Мы сели в наш вагон. Мы удивились неряшливостью занятого нами купе, а особенно вагону ресторану, они резко контрастировали с предыдущим. Нет, это не вызвало у нас возмущения, а, скорее, только улыбку.
Оказавшись в вагоне-ресторане, мы решили пообедать. Трудно себе представить, с какой радостью мы заказали, в первую очередь, наш любимый борщ, а также настоящий черный хлеб, по которому мы так соскучились. Уплетая все с удовольствием, мы были в неописуемом восторге и даже решились прикоснуться к рюмочке, опять-таки отечественной, водки.
Пересекли границу... Встретились с нашими родными пограничниками и таможенниками. Думаю, что имею право от имени нашей тройки, возвращающейся на Родину, честно заявить, что нам очень хотелось обнять и поцеловать таможенников и пограничников, а быть может, даже, став на колени, поцеловать нашу любимую, нашу родную землю.
Удивило и проявленное по отношению к нам работниками Наркомата обороны СССР внимание. На границе каждый из нас получил, уже не смогу точно вспомнить, в каком размере, денежный перевод. Именно эти деньги обеспечили нам возможность воспользоваться услугами вагона- ресторана и приобрести свежие газеты.
Итак, поезд приближает нас к Москве. Для нас это был один из самых счастливых дней. Какое счастье оказаться у себя на Родине.
Лично я думал, что, отчитавшись за свои действия во время двойного моего пребывания в Испании, я вскоре вернусь домой к уже далеко не молодым родителям, ведь отцу было уже около семидесяти лет. Не менее важным я считал для себя продолжение учебы в институте.
Пользуясь городским транспортом, мы приблизились к Гоголевскому бульвару и пешком проследовали к тому же зданию, в котором получили в свое время «путевку» добровольца-интернационалиста для участия в национально революционной войне в Испании.
Необходимые для входа в здание пропуска уже были заказаны на наше имя в бюро пропусков. Нас принял командир РККА с тремя шпалами на петлицах. Теперь это означало бы полковник. Беседа была не особенно продолжительной. Принимавший нас товарищ поздравил с благополучным возвращением и с представлением к правительственным боевым наградам. Об этом сказал на приеме и комдив Гендин. Правда, этой правительственной награды я, как и многие другие, вернувшиеся из Испании во второй половине 1938 г., не получил. Уже после Великой Отечественной войны нам объявили, что по распоряжению лично И.В. Сталина в связи с «поражением» Испанской Республики и «победой» Франко всем, не получившим еще ордена, в выдаче отказано. Это был первый случай, когда справедливость правительства нашей страны по отношению ко многим из нас, в том числе и ко мне, «восторжествовала». Известно, что в начале событий в Испании наши добровольцы, только прибыв в Испанию, уже награждались как минимум орденом Красной Звезды.
Нас разместили в Подмосковье на даче, где мы могли отдохнуть несколько дней, составить подробный письменный отчет о наших действиях, а затем вкратце изложить его на приеме Гендину.
Вскоре мы были приглашены на прием к заместителю начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба РККА комдиву (генерал-лейтенанту) Гендину. Я хочу сразу оговориться: «к заместителю начальника Главного разведывательного управления», так как товарищ Гендин занимал кабинет, на дверях которого была надпись «Заместитель начальника», а фактически все работники этого Управления считали его своим непосредственным начальником. У многих из нас возникал естественный вопрос: кто же в действительности являлся начальником Управления? На этот вопрос четкого ответа не мог дать никто.
Невольно вспоминается услышанное в кулуарах, что уже на протяжении нескольких лет чекисты добивались прямого подчинения Главразведупра Генерального штаба РККА только их ведомству. Больше того, даже поговаривали, что Ежов лично, а вернее, по принятому И.В. Сталиным решению, добился возможности прибрать к рукам это важное ведомство, многие годы находящееся в непосредственном составе РККА. Якобы именно он лично возглавил его. Если это было именно так, то многое, в том числе и из моей личной жизни, получает достаточно полное объяснение.
Определять истинное положение вещей я не берусь. Однако неоспоримым является, с моей точки зрения, тот факт, что подобная конкурентная борьба между двумя наркоматами (а затем и министерствами) наносила значительный ущерб нашему государству. Сейчас это подтверждено многими фактическими материалами. Что касается самого Гендина, то в 1938–1939 гг. большинство работников ГРУ утверждало, что на этот пост он выдвинут по линии НКВД СССР. Больше того, поговаривали, что звание комдива не было армейским, а получил он его на службе в НКВД.
Можно предположить, что этой борьбой объясняются даже массовые аресты советских разведчиков, сыгравших значительную положительную роль в получении весьма важной информации в предвоенные и военные годы.
Арестам и жесточайшим репрессиям подверглись и многие руководители Главразведупра НКО СССР. Назову только несколько наиболее известных имен. Среди незаслуженно репрессированных был и Ян Карлович Берзин, находившийся на службе в РККА с 1919 г. С 1921 г. – на службе в разведывательном управлении РККА, в 1924–1935 и 1937 гг. являлся начальником Главного разведывательного управления РККА. Перерыв в работе на этой должности объясняется тем, что в 1936–1937 гг. Я.К. Берзин являлся всеми уважаемым, весьма грамотным и отважным главным военным советником республиканской армии в Испании. Список можно продолжить, назову лишь имена тех, кого я лично знал или о которых многое слышал. Это С.П. Урицкий, И.И. Проскуров, заместители начальника Управления Гендин, Орлов, Давыдов, Никонов, также были репрессированы многие начальники отделов.