На эти вопросы мне трудно ответить. Вспоминается одно из обвинений, высказанное в книге «Майн кампф» Гитлером по отношению к французской армии, в особенности в части воинов ее колониальных подразделений в период Первой мировой войны. Гитлер утверждал, что немцы никогда не забудут, как французские, в первую очередь африканские, солдаты буквально насиловали немецких женщин. Не могу оспаривать этих домыслов. В то время я не мог еще быть свидетелем подобных явлений. А вот в 1945 г. я лично видел, как немки буквально вешались на шеи солдатам вступившей в Германию американской армии, отдавали предпочтение неграм. А как вели себя эти солдаты? Не могу обобщать их поведение, но я лично видел, как многие негры, с тем, чтобы прекратить подобные приставания, бросали в этих женщин скомканные денежные купюры разного достоинства.
Когда на территорию Германии начали вступать советские войска, геббелевская пропаганда стремительно стала распространять слухи, что солдаты и офицеры этих подразделений допускают массовое изнасилование немецких женщин. Мало кто из немцев верил этой озлобленной и ни на чем не основанной пропаганде. Мне лично довелось услышать распространяемый среди немцев смехотворный анекдотик на эту тему. Две совсем старенькие немки, встретившись, «с тревогой» обсуждали это геббелевское утверждение и с огорчением, чуть не со слезами высказались:
– Неужели нельзя надеяться на то, что советские солдаты именно так поведут себя по отношению к нам, немецким женщинам, неужели и это является обманом, присущим геббелевской пропаганде?!
Я отвлекся от серьезной части своих воспоминаний и сейчас хочу вернуться именно к ним.
Работа продолжалась не только в нашей фирме, но и в направлении работы нашей резидентуры, то есть основной задачи, стоящей передо мной и моими товарищами.
Поездки в Париж перестали быть частыми, слишком много дел было в Бельгии. Наоборот, Отто не прекращал навещать Брюссель. Я не мог определить, с какой целью он это делает. Единственным объяснением могло служить, как мне это казалось, его стремление использовать меня, а теперь и непосредственно Познанскую для шифровки его сообщений, направляемых по моей рации в «Центр». Подобное было нежелательным, так как загружало мою линию связи и радистам приходилось иной раз слишком подолгу находиться в эфире. Свое мнение я даже высказал Отто, указав на то, что пора ему завести свою рацию, а Познанская уже достаточно подготовлена мною для выполнения шифровальной и дешифровальной работы. На это замечание он никак не отреагировал, абсолютно спокойно выслушав меня.
Кстати, читая его книгу «Большая игра» и приводимые в книге Жиля Перро «Красная капелла» высказывания Отто, я был возмущен тем, что он, именно он критиковал занятую «Центром» позицию но многочасовой загрузке работы наших радистов в каждом отдельно взятом сеансе связи. Тогда я не мог даже предположить, что Отто продолжает считать себя «главой всех наших резидентур», и не только во Франции и Бельгии, но даже и в Германии, в Берлине, где я только что побывал, а до этого ни я, ни он даже не знали об организации Харро Шульце-Бойзена, Арвида Харнака и Адама Кукхофа абсолютно ничего. Однако, как я уже указывал, в приводимой Отто – Леопольдом Треппером схеме в его книге «Большая игра» четко означено непосредственное подчинение Берлина ему. Опережая несколько свое изложение, имею возможность указать на то, что подобное самохвальство вызвало возмущение в кругах немецких исследователей, изучающих антифашистское движение в Германии. Они абсолютно правильно указывают на то, что организация Шульце-Бойзена – Харнака была самостоятельной и Парижу не была подчинена.
Кстати, о моем подчинении ему после приема бельгийской резидентуры, как я уже указывал, ни он, ни «Центр» мне никогда не говорили. Однако из беседы с Бобом, Рене, Хемницем и другими я начал понимать, что на время своих поездок в Бельгию Отто с ними встречается, не ставя меня в известность. Во время одной из бесед с ним я затронул этот вопрос, и он старался мне внушить, что эти встречи были случайными, и высказал даже свое обещание в дальнейшем избегать их.
К чему привело это поведение Отто, его самовозвышение и стремление поддерживать прямую связь с моими подчиненными, можно будет правильно судить из моего дальнейшего повествования. Этому вопросу, к сожалению, будет посвящена не одна глава. Пока же надо было стараться как можно лучше работать, собирать, проверять, изучать и, убедившись в достоверности получаемой информации, передавать ее в «Центр».
Приближался конец 1941 г. Все с большей и большей тревогой я задумывался над вопросом, успеет ли Советский Союз подготовиться к предсказанной Хоро весенне-летней кампании, к началу военных действий фашистских армий на Кавказе.
Немцы предпринимали все для того, чтобы убедить народы мира, что они планируют и не отказываются от своих намерений захватить острова, на которых расположена Великобритания. Многие пароды оккупированных стран вспоминали внезапное, совершенно неожиданное вторжение фашистских войск в мае 1940 г. в Бельгию, Нидерланды, Люксембург и Францию, породив шее у них убежденность, что военные действия на Западе на этом не закончатся, а будут продолжены ближайшей высадкой гитлеровцев в Великобритании. Поговаривали даже о якобы уже предпринятых немцами попытках высадить своих десантников на Британские острова. Некоторые из моих «друзей» даже делились «достоверными» сведениями о том, что англичане нанесли этим гитлеровским вооруженным частям сокрушительное поражение, вызвав значительное число жертв, в том числе и большое количество раненых. Некоторые даже указывали на то, что англичанам это удалось благодаря тому, что при приближении фашистских вооруженных сил они создали вокруг островов огненное поле. Для этого якобы они выпустили в море значительное количество нефти и подожгли ее. Некоторые даже утверждали, что во Франции госпитали переполнены немцами, пострадавшими от этого пламени.
В то время, когда курсировали эти слухи, я находился в Бельгии. Ни мне, ни моей резидентуре получить достаточно вескую информацию, подтверждающую эти слухи, не удалось. Одно казалось мне и моим «друзьям» странным, что обычно быстро реагирующая на всякие распускаемые слухи, способные дискредитировать немцев, немецкая пропаганда в данном случае казалась незаинтересованной в разоблачении этой «клеветы». Мы были вправе верить в то, что, если действительно распускаемые слухи о поражении и значительном количестве понесенных жертв являлись вымыслом, немцы должны были отреагировать.
В гораздо более осведомленных кругах бельгийцев утверждали часто, что о поражении немецких войск при попытке высадки на Британских островах слухи распускались в интересах гитлеровцев, стремящихся доказать, что Германия просто не готова к подобной операции. Однако постепенно появлялись и другие мнения, участившиеся после 22 июня 1941 г., с которыми начинали считаться и в Бельгии. Многим казалось, что Германия прекратила выполнение своего плана по захвату Британских островов, считая, что все ее усилия должны быть в данное время направлены против СССР; поражение этого государства, естественно, по их мнению, должно было обеспечить победу гитлеровцев во всем мире без дополнительных жертв.
В результате первых побед гитлеровцев на Востоке многие задавались вопросом: неужели все кончено, неужели неоткуда больше ждать избавления? Стоит ли обеспечивать рост собственных движений Сопротивления и их вооружение? Стоит ли создавать вообще боевое движение Сопротивления, которому тоже неоткуда ждать ни оружия, ни военной поддержки?
Так начинали думать во Франции, Бельгии, Нидерландах. Появилось даже, в первую очередь во Франции, убеждение о необходимости превратить имеющиеся боевые группы движения Сопротивления в аттентистов (attentiste), придерживающихся выжидательной политики. В этом случае предлагалось бойцам движения Сопротивления приложить свои силы для сбора военной, политической и экономической информации и её передачи в Лондон. Часто подчеркивалось, что, сопротивляясь разрозненно, насколько возможно оккупантам, каждое отдельно взятое разобщенное движение Сопротивления, а тем более каждая из попавших под иго фашистских завоевателей страна не могут рассчитывать в той или иной степени на решающую «победу» над врагом. Они могли в тот период, по мнению некоторых патриотически настроенных людей, кроме сбора информации стремиться мешать «нормальной жизни» оккупантов, не давать им в полном объеме эксплуатировать экономическую и промышленную базу стран, попавших под господство оккупационных фашистских властей.