Эльвира вздохнула.

— Не повезло мне тогда… У меня подруга была, мы в школе десять лет за одной партой просидели. Она уже замуж собиралась, меня на свадьбу пригласила… А жребий выпал на её парня. Представляешь? И мне деваться некуда — ломает страшно, голод жуткий. И убить его я не могла — как мне потом Светке в глаза-то смотреть? Я всё-таки решилась. Подгадала, когда никого не будет дома, пригласила его… — Эльвира хохотнула, коротко и неестественно. — Не знаю, что он там себе вообразил, но клеиться начал со страшной силой. Обниматься полез, козёл, меня на диван завалил… Но ничего он толком не успел. Я его только разок поцеловала, нежно так — в шейку… и улыбнулась ласково… — В темноте блеснули клыки. — Он безо всякого Сумрака сквозь дверь проскочил. Трусы его у меня до сих пор лежат где-то как сувенир…

— Бурная у тебя личная жизнь, — усмехнувшись, сказал я. Усмешка тоже вышла не совсем натуральной.

— Да уж… Бурная, хоть и не жизнь. Я же нежить, забыл?

— Забыл.

Эльвира оперлась руками на подоконник и подалась вперёд.

— Ну так не забывай… Всё бы отдала, чтобы стать обычной Иной! Хоть ведьмой, хоть кем… Оборотни, суккубы… Вроде бы тоже — низшие Тёмные, а всё равно — они-то живые…

— А ты что, хотела бы стать суккубом?

— Нет, — после короткого раздумья ответила Эльвира. — Тот же вампиризм, только Силу забирать не из крови, а из спермы… Нет уж, лучше убивать по ночам, чем ложиться под первого встречного!

— Ты же не убиваешь.

— Это временно. Я не хочу коротать жизнь двуногой пиявкой. Если уж быть вампиром — так высшим! — Эльвира раскинула руки в стороны. — Взлететь над городом, чувствовать силу в крыльях, ветер в лицо! Свобода и небо! Вот только…

Её руки опустились, повиснув как плети.

— Не будет этого. Ничего не будет… "Серый молебен" — от вас… или "спайдерфлейм" — от своих, Тёмных…

— Ты ещё жива.

— Пять лет как мёртвая.

— Живая.

Я обнял её за плечи и прижал к себе. Наши губы соприкоснулись.

Никто тебя не тронет. Пусть сначала переступят через меня! Я никому тебя не отдам, Тёмная!

Я знаю. Я выпью кровь из любого, кто посмеет поднять на тебя руку, Светлый. Мой Светлый!

Наши мысли сплетались воедино, и больше не нужны были слова — глупые, медленные и лживые.

Ты — мой Свет… Ты — моя Тьма… Только ты.

Её кожа была холодной, как лёд.

— Некрофил… — задыхаясь, прошептала Эльвира, лихорадочно расстёгивая пуговицы на моей рубашке.

Я подхватил её на руки и понёс в комнату.

Как назвать то, что происходило между нами той ночью? Секс — всего лишь телодвижения без чувств, своего рода парная гимнастика. Любовь — да какая может быть любовь между теми, кто служит силам, между которыми нет и не может быть ничего общего? Мы просто стали единым. Мысли, тела и души.

И мне было всё равно, что простой хорошей девушки Эльвиры Шаховой нет в живых вот уже пять лет. И ей было всё равно, что руки, которые её обнимают, уже оборвали существование двух других вампиров. Мы были вместе — и сейчас имело значение только это, и ничего больше.

Мы забылись под утро тяжёлым глубоким сном. Ночь вымотала нас до предела. Впрочем, я не знал, нужен ли Эльвире на самом деле сон.

Я вообще слишком мало ещё знал про неё, но надеялся исправить это как можно быстрее.

Проснулся я раньше и долго лежал, опершись на локоть и глядя на Эллу попеременно обычным и Сумеречным зрением.

Вампир. Абсолютное зло, не имеющее права на существование. Встретил — развей. Именно так должен относиться любой Светлый к Эльвире и ей подобным.

Вот только я сейчас видел совершенно другое. Несчастную одинокую девчонку, выросшую на книгах и высосанных из пальца идеях. Иллюзии и наивность, детская жажда справедливости толкнули её когда-то на самую большую ошибку, которую только может совершить человек.

Эльвира чуть приоткрыла глаза. Секунды три её взгляд, ещё мутный и полусонный, скользил по моему лицу. Потом она вдруг покраснела (это голодная-то вампирша!), резко перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку.

— С добрым утром… — задумчиво протянул я.

— Отвернись! — сдавленно донеслось из недр подушки. — Пожалуйста!

— Тебе не кажется, что для девичьей стыдливости уже немножко поздновато? — Моя рука легла на её плечо, скользнула между лопаток к пояснице, остановившись несколько ниже.

Эльвира дёрнула ягодицей, как лошадь, которой на круп села муха:

— Да отвернись же ты, зараза! Будь человеком!

— Я не человек, я — Иной! — вредным голосом ответил я.

— В лоб дам! — Эльвира приподнялась на локтях, и отворачиваться мне расхотелось окончательно. — Станешь бывшим Иным! Скотина ты, Сашка, хоть бы простыню вчера положил!

Я засмеялся, обнял её и, не обращая внимания на возмущённые крики и невнятные угрозы типа "Голову оторву, и всё остальное — тоже!", притянул Эльвиру к себе. Через пару секунд крики и угрозы стали совершенно нечленораздельными. Ещё через минуту кричать захотелось уже мне: от объятий Эльвиры у меня захрустели рёбра.

В нашу штаб-квартиру мы примчались всего за пару минут до начала рабочего дня — и до истечения срока перемирия между Ночным и Дневным Дозорами. Несмотря на практически бессонную ночь, я был готов на всё: сворачивать горы, распрямлять реки, обращать людей к Свету.

Или выдерживать взгляды коллег, прекрасно осведомлённых о том, что Эльвира осталась ночевать у меня.

— Александр, это, конечно, не моё дело, я никогда не вмешивался в личную жизнь других дозорных, — Холода в голосе замначальника хватило бы на "фриз" для пары десятков Тёмных. — Однако мне кажется, что ты совершаешь ошибку. Очень большую ошибку.

— Павел Васильевич, вы совершенно правильно заметили, что это не ваше дело, — огрызнулся я. Отступать было уже некуда. — На сто процентов — не ваше. Мой опыт меньше вашего раз этак в двести, но я разберусь сам… И, кстати, мы с вами на брудершафт, кажется, не пили…

Павел Васильевич вздохнул.

— Мне не хотелось бы обострять отношения, но, Александр Николаевич, если уж вы так настаиваете… Опыт действительно имеется. Вы далеко не первый, кто поддался обаянию Тёмных. И поверьте, никогда ничем хорошим это не кончалось. Мне глубоко наплевать, с кем вы спите в свободное от службы время. Однако уже невооружённым взглядом заметно, что эта девушка…

— Вампирша, — перебил я, припомнив реакцию Эльвиры на подобные иносказания.

— Эта вампирша, — поправился Павел Васильевич, — успела стать для вас значительно большим, нежели обычное романтическое приключение.

— Да, вы правы. Я люблю её, — ответил я, глядя в глаза магу.

Павел выдержал мой взгляд, не дрогнув.

— Именно этого я и опасался… Несколько лет назад произошла очень похожая история — Светлый маг влюбился в ведьму. В итоге погибли и он, и она… Мы не хотим такой судьбы для тебя, Следопыт! Да и твоя подруга заслуживает лучшей участи.

Я кивнул, соглашаясь с последним утверждением.

— Вам нужно расстаться, и как можно быстрее. Поверь мне, дальше будет хуже.

— "Светлый понимает и принимает свои несовершенства, но не позволяет другим использовать их", — ответил я цитатой. — Никто не совершенен, и я — тем более. Прошу прощения, но я не намерен отказываться от своей любви, пусть даже она и ошибочна… Это бессмысленный разговор, Павел Васильевич. Я очень ценю вашу заботу и беспокойство за мою судьбу, но — это моя жизнь и моя судьба. За свои ошибки я заплачу сам…

— Или за тебя заплатит весь Ночной Дозор! — перебил меня Павел. — Ты же всех нас подставляешь, Следопыт!.. А, ладно, будь что будет! Не обижайся. Я действительно хотел как лучше.

Что ж, в том, что наш замначальника действительно не желал ничего, кроме добра, я не сомневался. Однако его извинения, если последние слова считать таковыми, были очень уж странными.