Толпа зашумела, из варницы и амбаров подтянулись люди, стрельцы жадно ловили, слова Строга, даже рабы бросили лопаты, прислушивались, что происходит.

Воевода поначалу растерялся, затем решил играть в открытую:

— В Белозерске беда — князь погиб, воры попытались захватить престол. Я ранил главаря мятежников, но пришлось временно сменить позиции — искать новых союзников для воцарения порядка. Одна из княгинь жива, за ней присматривают наши люди. Нам нужно золото для похода.

Новость огорошила солеваров — такого произвола на их памяти не было. Были набеги хазарских отрядов на соседей-вятичей, принудивших их платить дань. Белку и мешок льна с рала. Тут же — внутренняя неурядица, угрожающая торговле. В толпе начали кричать за подмогу воеводе и его соратнику — предложили двадцать людей, полностью вооружённых, конных. Оплата потом — после разборки с мятежниками. Если их ещё не скрутили горожане. И не повесили на воротах. Строг оглядел толпу, свирепо рассмеялся.

— Вы что, бросите новое дело — башню и варницу? Скоро ярмарка — оставите город без соли? А значит без пшена и тканей? Без серебра и рыбы? Послать с воеводой достойного человека — пусть посмотрит на месте, что и как. Потом вернётся по осени, и если вопрос за то время не решится сам собой — тогда будем думать!

Толпа закивала, заговорила. Дело оказалось лёгким — горожане стольного града Белозерска, наверняка, уже сами отловили разбойников. У нас-то, в Усолье — всегда так. Значит и везде.

— Осенью думать будет поздно, — вдруг выступил соратник воеводы.

— С чего бы это? — оскалился могучий Строг. — Было бы чем — а подумать всегда успеем.

— Думать можно только тогда, когда голова прочно сидит на плечах. А у тебя она держится, пока ты посадник Соли Вычегодской!

— И кто её мне снимет? — издевательски заметил посадник, давая команду стрельцам быть наготове.

— Да уж не я! — Коттин выхватил из-за плеча Индру, меч засветился, по небу побежали письмена. — Хотя мой меч готов выпить крови — видишь, как горит!

Строг поднял руку, стрельцы положили на тетиву стрелы, ждали отмашки.

— Тише, вы, воины! Я ещё не всё сказал, — Коттин повернулся к Строгу, начал медленно говорить, глядя ему прямо в глаза. От слов древнего странника, воевода замер, открыв рот, глаза его округлились, усы обвисли. Толпа замерла, было слышно, как звенели комары, шелестели мошки. — Я велю вам, люди Соли Вычегодской, сделать следующее. Соль не добывать месяц. На ярмарке поднять цену в три раза — до трёх серебряных ногат за мешок. А будут выть — сказать, что поднимете до гривны. В дальнейшем — до осени, варить соль вполовину от нынешнего. Кормить воров, что живут тут в рабстве, вам станет невыгодно — я забираю половину. Десятниками пойдут ваши усольцы — как раз двадцать человек и выйдет. Воевода — славный Чудес. Идём на Белозерск. Когда дело будет исполнено — делайте, что хотите. А захотите вы одного — возвратить всё, как было. Включая цены. Я не против.

Мёртвая тишина длилась несколько минут, потом Строг захохотал. Толпа тоже зашепталась, послышались смешки. Стрельцы опустили стрелы, заулыбались.

— Я думал, ты… дружинник воеводы, — утирая слёзы, прохрюкал Строг, — а ты… а ты… скоморох! Спасибо за представление, с детства не видел!

— Ну, как хочешь, — скромно промолвил Коттин, доставая из-за пазухи что-то маленькое, похожее на ягоду дикой вишни.

— Давай, ещё… посмеши, — слёзы лились из глаз страшного посадника, он перегибался пополам, держась за живот.

— Давай, посмешу! — Коттин раздавил пальцами ягодку, крикнул в небо древнее Слово. — Бергельмир! Явись!

С нескрываемой усмешкой Строг посмотрел наверх, толпа тоже, теряя шапки, уставилась в небеса — там ничего не происходило. Через минуту уже всё смотрели на Коттина — осуждающе, с лёгкой укоризной. Кто-то потянулся за ножом. Яркое солнце по-прежнему слепило глаза, летний жар, настоянный на солёном воздухе, проникал сквозь кожу.

— Кого ты звал? — недобро блестя глазами, спросил посадник. — Тебя никто не услышал.

Вдруг возник ветерок, он пронизал толпу прохладой. Люди вздрогнули, запахнули рубахи. Следующий порыв заставил поёжиться, толпа посмотрела с недоумением друг на друга, заговорила. Ледяной ветер дунул с севера, ещё и ещё раз. Каждый вздох ветра был всё морознее — слёзы на лице Строга застыли, над толпой поднялось облако пара. Над лесом возник вихрь, он раскачивал макушки елей, приближался к солёному озеру, однако, за его пределами стояла тишина — всё затихло, даже птицы попрятались в густых кронах и дуплах.

— Кто меня призвал? — раздался низкий раздражённый голос, и огромный великан перешагнул через деревья. — Сейчас не время! Летом я гуляю по полярным островам и вечным льдам!

— Я получил твой привет, Бергельмир!

— А, это ты, маленький странник? Неужели ты ещё жив? — римтурс наморщил лоб, прикидывая, сколько времени прошло с тех пор, как он гулял по ледникам Хайрата. — Что ты хочешь от ётуна?

— Моя просьба ничтожна, о первозданный! Ты дышишь воздухом, не замечая этого?

— Конечно! — удивился великан, соображая, что к чему.

— Моя просьба состоит в том, что бы ты как следует, выдохнул! В смысле дунул — вот на это озеро. Только людей не поморозь, — заметил бывший Кот.

— Да они все разбежались! — удивился Бергельмир. — Кого-то испугались? Не тебя ли, храбрый воин? — обратился римтурс к оцепеневшему воеводе. Тот отрицательно покачал головой — нет, не может быть!

— Тогда я сейчас выдохну! Потому что ты, Страж, удивил меня!

— Чем же, о, великий? — бывший Кот скромно потупил взор.

— Я тебя встречаю уже не первый раз! И что интересно — с большими перерывами. Однако, за это время растаял Великий Лёд и высохло море! Ты старожил, паренёк!

— Немного есть, — с достоинством ответил Коттин. — Веду здоровый образ жизни! Много сплю, часто умываюсь, холост.

Великан засмеялся и дунул. Долина покрылась белёсой изморосью, озеро — толстым слоем льда. Огонь в варнице погас, даже дым растаял, всё замерло — только по дороге в Усольск убегала толпа солеваров. Они обогнали даже колодников и стрельцов.

— Мы прогуляемся в городок, а ты тут постой, всего пять минут! Для пущего страху! Пожалуйста!

— Привет кому-нибудь передать? — с любопытством спросил римтурс.

— Если только ледяным волкам! — промолвил бывший Кот, три раза щёлкнув пальцами.

Переговоры с посадником прошли на редкость успешно. Солевары вдруг загорелись помочь приезжим. Наличие за их спинами потусторонней силы придало воеводе и Коттину небывалый вес — писари составили списки колодников, поступающих для отбывания наказания в Белозерск. Купцы предоставили запасы провизии и оружие — без предоплаты. Девушки строили глазки, парочка аппетитных вдовушек случайно встретились на пути беглецов — намекнули на вечерние пироги и брагу — вон в той избе. Пришлось согласиться — в огороде виднелась банька, решили заодно и помыться. Мальчишки скакали на палочках с деревянными саблями — все мечтали записаться в поход на соседнюю землю для наведения порядка.

На вопрос о внезапном рвении усольцев, Коттин ответил воеводе просто:

— Ты что, воевода, не понял, что ли? Вознамерились прибрать к рукам весь Соляной путь отсюда до Словенска. А там проходит Стальной путь. И ещё много чего там проходит — и мёд, и лён, и дёготь, и пушнина. И рыба помимо всего прочего.

— Что делать-то будем? Сами приведём, что ли, их в стольный град?

— Не переживай. Уравновесим.

— Ась? По грани идёшь!

— Ничего. Стражи храма за ними присмотрят. Я знаю, что им пообещать!

— Кому? — удивился Чудес, — Тем или этим?

— Да всем, — отмахнулся Коттин. — Все получат то, что пожелают!

После событий страшной ночи прошёл месяц — но жизнь в стольном граде так и не вошла в привычную колею. То есть, торжок на майдане всё так же шумел — но чуть тише, городские ворота охранялись — но бестолково, безначально, по детинцу ходили люди — но всё больше чудные, новые.