Собрав всю волю, Стефан повернул голову и посмотрел на Мишну. Девушка уставилась на гостью широко открытыми глазами, казалась, что она спит наяву. Потомок готских королей, было, сделал шаг по направлению к Мишне, но, неумолимая сила развернула его назад, в зелёную горячку изумрудных глаз красавицы. В бедной голове Стефана произошёл марш несогласных, мозг разорвало на две половины, одна часть страстно стремилась к сироте из Гранёнок, другая влеклась к странной королеве, прибежавшей ящеркой по стенам пещеры.

— Кто ты? — прошептал Стефан закушенными белыми губами, по которым стекала капля крови.

— Ты не слышал обо мне? Меня зовут Хозяйка горы.

— А меня конунг Один, — пошутил Стефан, краем глаза на мгновение взглянув на Мишну. Та по-прежнему, спала наяву, уставившись пустыми глазами на тяжёлое длинное платье королевы, выкованное из чистой меди и украшенное яркими изумрудами, кристаллами пирита и мелкими красными рубинами.

— Один давным-давно ушёл из Великой Скифии, бежал на север под флагом Сканди, — засмеялась красавица, блестя ровными изумрудными зубами. — Тогда я была хозяйкой в каждом скифском доме, грела людей огнём каждого очага!

— Кто ты? — повторил вопрос юноша в третий раз.

— Меня зовут Табити, я богиня скифов, которых ныне более не существует! По крайней мере, здесь, передо мной.

— А я, например, или Мишна? Господин Коттин говорил, что мы северная ветвь…

— Ты наполовину гот, и род ваш угас, Мишна же…

— Я здесь, — мёртвым голосом отозвалась девушка.

— Спи, не мешай, — отмахнулась древняя богиня.

— Лесная ведьма, Славуня, говорила, что увела скифов на восток…

— Она моя приёмная дочь! — строго ответила особа с золотой короной. — Когда-то, на заре времён, Славуня, великая жрица ариев, вызвала меня из моего родного мира, потому что от братца Агни она сбежала, а народ нуждался в боге-покровителе. Когда я пришла, представ перед первым поколением скифов-скитальцев, идущих из опустевшего Аркаима на Восток, то выбрала себе образ богини огня. Так Славуне было легче и теплее жить, — улыбнулась женщина.

— А как же чудь, потомки скифов? Давным-давно цвела Великая Пермь, стояли города…

— Чудь распалась на сотни племён, погрязла в лесах и болотах, скисла и заплесневела в тине житейского моря! Ещё немного и последние капли крови древнего народа уйдут в мёрзлую землю. Как ушли в пески капли крови южной чуди.

— Что такое? — удивился Стефан. — Какой южной чуди? Ещё одна веточка скифов?

— Ты не ведаешь, а древний Кот знает, — промолвила Табити, — про гору Шихан, что на самом деле есть древний курган. Давным-давно правил местной чудью князь Литвин. Его народ охотился, пас стада коров, торговал, ну и, конечно, чудские рудознатцы добывали медь. В те времена на месте Шихана были ещё одни ворота в мир Пещер, чудские старики могли заходить в наши владения, и даже подолгу жили в них, добывая самоцветы и металлы.

Однажды из степей пришёл хан Ами, позавидовал богатству чуди и напал всей силой. Началась страшная битва, в которой князь Литвин погиб, но и степняки откатились в степь зализывать раны. Княжич Дион повелел насыпать огромный курган, в который положил своего отца, спрятав в Шихан также часть сокровищ. На вершину горы поставили медного дракона — охранять покой князя Литвина. А чудь отступила к Волге, каждый день их силы таяли, и, наконец, степняки нагнали чудь и утопили остатки народа в реке, разметали кровь по ковылям и пескам.

Но, когда хан Ами попытался пробраться внутрь Шихана, то оттуда раздалось страшное шипенье — там поселился настоящий, живой Змей.

— Как страшно! Сколько крови пролито в этих горах и степях. Почему же ты здесь? Ты жена Горыныча? То-то сказки ходят, что он, коварный древний дракон, любит воровать молодых принцесс…

— Это он перед вами предстаёт трёхглавым змеем, — совсем развеселилась Табити. — На самом деле он весьма привлекательный рыцарь. Не верь всему, что видят твои глаза! Они могут существенно ошибаться… Особенно, когда смотрят на чёрные закорючки в свитках…

— Это тут причём? — проворчал Стефан, вдруг осознав, что медленно идёт за Хозяйкой, при этом он был твёрдо уверен, что женщина ни сделала, ни единого шага.

— А уж своим ушам и вовсе не верь, — улыбнулась красавица.

— Почему ты живёшь здесь, в этом мире?

— Мы неподалёку от места, где я впервые пришла к народу Мидгарда. Там, — она показала рукой на юг, — под степным ковылём покоится Аркаим. Здесь ворота в Мидгард, которые сейчас может открыть только Горыныч. Даже мне они уже не под силу.

— Что ты такое? — прошептал Стефан, изнемогавший под бременем открывшихся знаний, полностью не соответствующих прежней картине мира в голове юноши.

— Пойдём, я тебе покажу, — промолвила Табити. — Видишь эти прекрасные залы и потолки, разве в твоём лесу есть такая красота? Горы родились от подземного огня, от гнева и любви Пекельного царства. Посмотри на кристаллы — на друзы хрусталя, на сапфиры и рубины, на чудесные кубики пирита, на кровавые гранаты, на топазы и изумруды… Тебе не приходило в голову, что в твоём мире всё тленно? Сложное превращается в простое, цветущее дерево — в уголь, человек — в прах…

— Родился из праха и в прах уйду, — еле слышно прошептал Стефан.

— Это моя созидательная сила заставляет простые камни формироваться в прекрасные кристаллы, играющие всеми гранями, сияющие цветами радуги… Пойдём, Стефан… у меня есть для тебя дело…

Дракон плавно опустился на плоский камень, со спины спрыгнул Коттин, распутал ремни. На землю свалилась связка хвороста, по другую сторону — небольшой олень с красивыми ветвистыми рогами.

Коттин ещё в полёте заприметил Мишну, одиноко сидящую на камне и смотрящую в зеркальные воды озера. Странник огляделся — названого братца нигде не было видно. «Побежал по нужде в дальний угол?» — подумал Коттин и окликнул девушку. Бледная рука девушки медленно гладила пряди золотых волос, но Мишна не оглянулась, никак не показала, что услышала голос бывшего Кота. Горыныч одновременно повернул все головы и тревожно уставился на её фигурку. Коттин перепрыгнул хворост и побежал к озеру. Глаза Мишны были открыты, но живая яркая синь куда-то ушла, на дне глаз блестела голубая изморозь льда.

— Это что — магия? — крикнул Коттин дракону.

— Значит, тут была не местная, — пожал плечами Горыныч.

— Какая ещё не местная? Кто тут был?

— Кроме моей жены, тут бывать некому, — заявил Змей.

— Куда она увела Стефана? — закричал Коттин. — Ты что, своей женой не управляешь?

— Да ты не бойся! — успокоила бывшего Кота правая голова, осипшая и простуженная. — Никуда он не денется! Она ж не знала, что вы гости! Думала, вы поработать приехали… гастарбайтеры!

— Значит, она тебя не слушается, — фыркнул Коттин.

— А у тебя была когда-нибудь жена-богиня? — обиделся Горыныч. — У меня жён было немало! Я-то уж знаю! Одна была даже родственницей этой… как её… Девы Марии! Умаялся я с ней, пришлось съесть.

— Может соплеменницей? — засомневался Коттин.

— Они там все родственники, — отмахнулся Змей.

— Ой, у меня тоже был случай с одной принцессой, — засмущался Коттин.

— Сожрал? — оскалили в усмешке зубы головы Горыныча.

— Так… пошли мы гулять в лес… там я её обаял, объял, обаюнил… да, сожрал! А что? Хватит уже болтать, словно купцы на Карфагенском рынке! — закричал вдруг Коттин. — Полетели за Стефаном!

— А девушка? — кивнул головами Змей.

— Поспит, отойдёт, — заявил странник, забираясь на спину.

Змей тяжело, виляя толстым задом с коротким хвостиком, разбежался, взмахнул крыльями, Коттина окатил порыв ветра. Потом, вроде бы уже поднявшись под потолок, Змей рухнул вниз, желудок бывшего Кота чуть не выпрыгнул наружу. Наконец, часто замахав крыльями, дракон полетел вперёд, минуя зал за залом, в последний миг, находя нужную арку. Перед изумлённым взором Коттина мелькали баснословные подземные богатства. Стены были изукрашены переливающимися самоцветами, красный зал, отделанный рубинами, сменился залом с топазами, тот — прекрасными залом с картинами из малахита, повсюду висели сталактиты, с потолка росли розетки горного хрусталя. Во многих залах просматривались до огромных глубин прозрачные озёра, кое-где текли ручьи. Один такой хрустальный ледяной ручей обрывался звенящим водопадом. Из воды выглядывали слепые рыбы, открывая безмолвные рты, они провожали неслышный полёт Змея. На дне озёр плавали неведомые животные, бледно-телесные, похожие на червей, голубые крабы, с многочисленными лапками-клешнями. Один зал светился багровым сиянием, другой золотистой зарёй, третий зеленоватым успокаивающим светом. Всё отражалось в кристаллах, дробилось в мириадах граней, создавало нереальное, сказочное ощущение.