Он сел – не хватало только аплодисментов. Мы приступили к еде.

До чего же много все-таки можно узнать о человеке, наблюдая за тем, как он ест! Бот, например, Данкэн – этот поглощает все подряд и в таких количествах, что впору задуматься: «Может, у него было тяжелое и голодное детство?» Или чета Валхирр – господин ест осторожно, словно боится, что в тарелку подсыпали битого стекла, госпожа заботливо поглядывает на супруга и неторопливо откусывает маленькие кусочки, запивая их небольшими глотками вина. Шальган («генерал в отставке») рубит сппеча, колет и четвертует так, что страшно смотреть. Наверное, у него вся тарелка в шрамах. Господин Чрагэн ест задумчиво, я бы даже сказал вдумчиво – словно дегустирует блюда и от правильности дегустации зависит слишком многое, чтобы относиться к этому спустя рукава. Юноша в очках сонно жует и не смотрит по сторонам, упершись взглядом прямо перед собой – наверное, чтобы не заснуть окончательно. Карна изящна и утонченна. Я… Как-нибудь спрошу у окружающих.

Да, совсем забыл про Мугида. Он ест мало, жует отрешенно и следит за остальными, ожидая, пока те насытятся, чтобы увести всех в повествовательную комнату. Старик перехватил мой взгляд и еле заметно кивнул. Я отвел глаза.

Ну что же, рано или поздно все заканчивается. Закончился и наш завтрак, мы встали и пошли на первый этаж.

Когда спускались, Карна взглянула на меня и опустила веки. Я ответил тем же: уже знаю. Кажется, так никто ничего и не заметил.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ДЕВЯТОЕ

И не заметила, как настал полдень. Время идти во дворец.

Тэсса лениво зевнула, потянулась и встала с кровати. Вчера она просидела допоздна, раздумывая о той авантюре, которую запланировала вместе с Братьями, – поэтому сегодня спала почти до обеда. Внутренний механизм, наподобие арбалетного спускового крючка, сработал безотказно – как, впрочем, всегда; и Тэсса проснулась именно тогда, когда хотела. Она еще успеет перекусить и одеться. Хотя – что ей, воительнице, одеваться? – Тэсса ведь не похожа на этих расфуфыренных красоток, из которых шелка и сережки выпирают во все стороны. И для кого ей одеваться – если Тогина нет рядом?

Она покосилась в зеркальный осколок, висевший на стене. Оттуда на воительницу смотрела высокая стройная женщина, немного растрепанная, но все равно очень привлекательная. И очень опасная, только о последнем знали немногие, замечая в воительнице лишь красоту.

Тэсса пригладила свои короткие волосы и надела на них обруч, подаренный два года назад Тогином. Потом пристегнула к поясу ножны с изогнутым клинком, толкнула дверь и пошла в общий зал – то ли поздно завтракать, то ли рано обедать. В общем-то, все равно.

Кэн сидел там же, где и вчера. Он поднял большую седовласую голову и внимательно посмотрел на Сестру:

– Доброе утро. Уже идешь?

– Нет, – как можно небрежнее ответила воительница. – Сначала перекушу. Куда торопиться? Пускай они немного помучаются, ожидая.

Кэн улыбнулся ей скупой улыбкой, которая тронула только уголки его губ, но никак не глаза:

– Знаешь, я ведь тоже мучаюсь, ожидая. Тэсса положила свою тонкую кисть на его кулаки, мощные, словно литые:

– Так нужно, Кэн. Поверь мне, они согласятся. Они не могут не согласиться. Им некуда деваться.

– Да. Но нам тоже некуда деваться. И если они узнают об этом…

– Они не узнают, – отрезала Тэсса. – Им сейчас не до того, чтобы разнюхивать. У них – «дела государственной важности».

– Поверь ей, она в этом разбирается, – заметил подошедший Укрин Этот Клинок держал в руках массивную кружку, из которой отхлебывал по мере надобности – Уже идешь, Тэсса?

– Уже, – проворчала она – Только сначала поем – с вашего позволения! И даже без него

Укрин выставил перед собой кружку, защищаясь:

– Зачем же так сурово? Я просто спросил, вот и все. Мне ведь тоже небезразлична судьба наших Братьев.

Воительница не ответила на его слова, отвернулась и позвала разносчицу:

– Мяса, лепешек, вина!

– Как прикажете, – кивнула молодица и поспешила на кухню выполнять заказ.

Укрин опустился на свободный табурет, оглядел полупустой зал и приложился к кружке. Потом облизнул губы и заметил:

– Если я и дальше буду это пить, умру от питья – случай в Братстве небывалый. Кажется, «Благословение» не было рассчитано на такое количество клиентов, и винные запасы у Димиццы закончились. Вот она и покупает всякую дрянь.

Тэсса, демонстративно отвернувшись, созерцала противоположную стену.

– Уж не знаю, – продолжал Укрин, – насколько будет рискованным все остальное, но то, что я вполне могу загнуться от такого, с позволения сказать, вина – это точно. Относительно же «всего остального» – не уверен, будет ли тебе интересно, Тэсса, – но, – он снова отхлебнул, – ходят слухи, в сторону Крина движутся обозы с провиантом. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Это мы обсудим вечером, – резко ответила воительница. – Когда я вернусь.

– И если они согласятся, – дополнил Укрин. – Волнуешься.

– Когда они согласятся, – поправила его Тэсса. – А они согласятся.

Замолчали – пришла разносчица с заказом.

Позавтракав (или все-таки пообедав?), воительница вернулась к себе в комнату. Здесь она снова остановилась перед зеркальным осколком и впервые позволила себе задуматься о том, что будет, если их план провалится.

Нет, это невозможно. В крайнем случае я поговорю с Ар-махогом.

Тэсса в отчаянии закусила губу. Вряд ли старэгх захочет помочь ей, все-таки тогда она ушла Да, он не обвинял и говорил, что все понимает; в конце концов, он и вчера бросился ее обнимать, – но.. Но. Он ведь не знает, что она ушла в Братство в поисках свободы, а нашла там свою любовь Ар-махог, скорее всего, захочет восстановить те отношения, что были когда-то между ними. А восстанавливать уже нечего.

А если другого пути нет? Ради спасения Тогина ты сделаешь это?

/И сознайся – он нравился тебе тогда и не потерял своей привлекательности теперь, спустя годы./

Что будем делать?

Тэсса достала гребень и серьезно занялась прической. Она должна выглядеть достойно, чтобы у правителя и его окружения сложилось правильное впечатление о Братстве… ведь так?..

На прическу и остальное ушло около получаса. В результате, когда воительница спустилась вниз и через черный ход вышла во двор, Кэйос, сын Димиццы – тот самый подросток, который вчера открывал ей калитку, – застыл у ворот конюшни и только смотрел на Тэссу во все глаза. Она улыбнулась парню:

– Что, я настолько плохо выгляжу?

– Нет, что вы, госпожа! Вы…

– Кэйос! – строго оборвала его воительница. – Я уже многократно тебе говорила, что между членами Братства и их родными не может быть никаких «вы» – в том значении, в котором ты используешь это слово. Нужно говорить «ты».

– Да, конечно, гос… – Кэйос запнулся. – Прости.

– Ладно, со временем привыкнешь, – махнула рукой Тэсса – Пожелай мне удачи.

– Удачи, – сказал парень.

– Спасибо. – Воительница отперла калитку и вышла на улицу.

Неплохой мальчик. Только чересчур врос в эту городскую среду с привычками унижать и быть униженным. Димица сама виновата – нужно внимательнее относиться к собственному сыну. Хотя… не мне судить. Ладно, закончим это дело…

Здесь она оборвала свои мысли, так как до завершения «дела» было еще очень далеко. Тэсса была несколько суеверной и не любила загадывать наперед – по крайней мере, на такой Далекий «перед».

По узким улочкам она добралась до квартала зажиточных горожан, а уж там идти стало намного легче. Правда, некоторые мужчины слишком откровенно поглядывали на нее, но воительница не менее откровенно клала ладонь на рукоять меча – и интересующиеся тут же забывали о незнакомке. В городе уже знали, что «Благословение» и некоторые другие постоялые дворы переполнены Вольными Клинками, а связываться с Братством рискнет разве что круглый идиот. Да и женщина, кажется, способна за себя постоять.