Тэсса молча кивнула, не в силах отыскать подходящие слова.

– Но знаете, господин Укрин провел Прощание. И с Тогином – тоже. Мне кажется, он сейчас у Ув-Дайгрэйса – Тогин.

Она снова кивнула и развернула письмо.

Стихи.

Он никогда прежде не писал стихов.

Прости меня, я твой тревожу сон

всей силой самодельного обряда.

Прости меня, я твой тревожу сон.

Я воин обреченного отряда

Незваным гостем я к тебе вхожу,

чтоб научиться чистым быть и мудрым.

Незваным гостем я к тебе вхожу:

прозреньем в полночь и печалью утром.

Над башней реют языки огня.

Пора расстаться с праздничным нарядом.

Пожалуйста, не забывай меня!

Мы в день последней битвы встанем рядом[3]

/смещение – падающие комки земли/

– Здравствуй, Кэйос. Паренек обернулся:

– А-а, это вы… Сог кивнул:

– Я.

Предводитель Клинков указал на холмик свежевырытой земли:

– Мабор?

– Да. Наверное, нужно было как всех, на костре, но Кэн сказал, что сделает по-своему. Я вот теперь думаю, попадет он к Богу Войны или нет? Все-таки без Прощания и… ну, вообще…

– Попадет, – успокоил Сог. – Ты… ступай пока, ладно?

Проводив паренька взглядом, Клинок опустился на землю рядом с могилой.

Ну, Бешеный, вот и свиделись. Не ожидал небось. А-ах, знатная вышла у нас с тобой потасовка. Наверное, даже хорошо, что так все закончилось. А то пришлось бы убить тебя – просто ради сохранения тайны. Хотя, в общем, кому она сейчас нужна, тайна? Все ведь провалилось.

Не дело это для Вольных Клинков – плести интриги, метить в старэгхи или в правители. Рылом мы не вышли. Даже Укрин, наш незаконный Пресветлый без дара, но с мертвым родителем Руалниром, даже он оказался не способен вовремя сообразить, что к чему.

Думали ослабить регулярщиков – не вышло. Думали «достать» Талигхилла – не сложилось, попали в другую башню. Думали помочь хуминам – оказалось, кишка тонка. Мы, вишь, помним еще, что такое честь и долг. Кто бы мог подумать!

А-ах, Бешеный, не попади ты на рудники… Но – попал. И из плана нашего – выпал. А лишние языки нам ни к чему. Убил бы я тебя, так или иначе.

Костлявый поднялся с земли и направился к шатру Ар-махога. Скоро совещание.

/смещение – небрежный завиток последнего иероглифа/

– Куда ты теперь, когда все закончилось? – спросил после совещания Кэн. – Останешься при дворе? Конечно, не мое дело, но стать женой правителя…

– О чем ты говоришь, – отмахнулась Тэсса.

– Ну, я видел, как он смотрел. И потом…

– Забудь. Даже если и… – Она вздохнула. – В общем, забудь. Эта должность не для меня. К тому же у меня появились кое-какие дела.

– Н-да?..

– Вообще-то я не собиралась заводить детей так рано, но все решилось само собой. Придется заняться воспитанием одного мальчика.

– По собственной инициативе? – удивился Кэн. – Вместо Братства?

– Ну, ты ведь тоже уходишь из Клинков, – заметила она. – А насчет инициативы… понимаешь, его, в некотором роде, завещал мне Тогин. Да и Шэддаль просил присмотреть. Средства имеются, отец был человеком богатым. Но я не из-за денег.

– «Шэддаль попросил присмотреть», – покачал головой Кэн. – Все время забываю, что ты накоротке с сильными мира сего. Ладно, думаю, из тебя получится неплохая воспитательница. И мать.

– Спасибо. А ты – куда?

– Димицца говорила что-то о партнерстве. Деловом, ра зумеется. Да и за Кэйосом следовало бы присмотреть. А с другой стороны – можно податься в Хуминдар. Там, я думаю, в ближайшее время будет недостаток в крепких мужчинах, умеющих обращаться с оружием.

– … Да и на могилу матери следовало бы съездить, – добавил он.

– Ну, все на так уж плохо, Брат. В конце концов, мы еще живы.

– Все не так уж и плохо, Сестра, – согласился Кэн.

ДЕНЬ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

– Вот, собственно, и всё, – подытожил господин Мугид. – Южные башни после этого так и не починили. Со временем их растащили на камни те из ятру, кто предпочитал селиться в постоянных домах. Вероятно, легенды оказались в чем-то правы и Коронованный так или иначе скреплял и поддерживал башни одним своим присутствием. Или – не только присутствием… В общем, Северо-Восточная со временем тоже развалилась – после подписания ан-тэга Крина утратило свое стратегическое значение и ремонтом никто не озаботился. Ну а Северо-Западная сохранилась, хотя и подверглась впоследствии неоднократной переделке. Заложили кирпичом проход в несуществующую Юго-Западную, балконные отверстия. – Старик хмыкнул: – Какой-то предприимчивый делец уволок пестики колоколов. И так далее…

– А что случилось с Гайхиллом, Тэссой и остальными? – спросила госпожа Валхирр.

– А что случилось? – удивился Мугид. – Жизнь с ними случилась. Как они прожили ее – другой вопрос. Ну, о Пресветлом Талигхилле вы можете узнать из исторических хроник, да и о многих других – тоже. Остальные же… как обычно: радости и печали примерно поровну. А вы, наверное, ожидали непременно какие-нибудь приключения, схватки и интриги? – Повествователь улыбнулся. – По сути, так оно и было. Тем, кто остался при дворе, хватило и интриг, и схваток, ну а, например, на долю Вольных Клинков выпало достаточно того, что вы бы назвали приключениями. Однако рассказывать об этом я не стану. Во-первых, потому что это уже не касается Крина, а во-вторых, потому что у каждой истории должен быть конец. Что вовсе не означает смерть всех, о ком шла речь в этой истории. Знаете, это как при насыщении вкусной едой: нужно есть ровно столько, сколько требует организм. Конечно, если блюдо вкусное, то хочется покушать еще. Но в этом случае вместо удовольствия от еды приходит перенасыщение. Так и с повествованием, да и просто с хорошим рассказом, – главное вовремя остановиться. Ну, господа, – закончил он вставая, – благодарю вас за внимание. Прошу всех через час в Большой зал – дирекция гостиницы «Последняя башня» устраивает прощальный ужин. А завтра утром за вами приедет автобус.

Господа внимающие стали покидать комнатку. Я же специально задержался. Ведь господин Мугид обещал мне разговор.

Но, как выяснилось, не я один горел желанием пообщаться со стариком. «Академик» тоже приотстал от других внимающих.

– Надеюсь, молодой человек, вы предоставите мне, так сказать, право первого разговора, – пошутил господин Чрагэн. Я пожал плечами:

– Как вам будет угодно.

– С вами мы поговорим после ужина, – пообещал мне Мугид.

Я кивнул и оставил их вдвоем.

… Как-то сама собой исчезла та нервная атмосфера, что царила в гостинице все это время, почти с самого начала повествований. Или на нас подействовало то, что вход теперь свободен, или само окончание сеансов, – но за ужином мы оживленно и радушно переговаривались, делясь впечатлениями. Обычно бесстрастный господин Мугид несколько раз улыбнулся и пытался острить – ему удавалось.

После ужина долго не хотели расходиться, но наконец даже Данкэн признал, что, пожалуй, поздновато. Вместе с господином Шальганом они удалились, громко рассуждая о том, какую роль в истории Ашэдгуна сыграла та самая, захваченная в Крина катапульта. Мнения, похоже, полностью совпадали, но, поскольку ни один не желал до конца выслушать другого, спорщики вновь и вновь возвращались к началу своих мыслевыводов.

Наконец я остался один. Задумчиво разглядывая танец огненных отсветов на гобелене, я ждал.

Господин Мугид вошел неслышно. Он пересек зал и сел напротив меня:

– Ну что же, начнем? Я кивнул.

– О чем вы сейчас думаете, господин Нулкэр?

– Пытаюсь придумать первую фразу нашего разговора, но все кажутся слишком банальными. Похвалить вас за отличное владение метательными ножами? Спросить, почему не продолжали те записки? Или – почему вообще позволили узнать то, что я узнал?