Первым шагом А.И. Гучкова в Морском министерстве стала замена лиц, стоявших во главе его, более свежими и непричастными к делам прежнего порядка людьми. Своим помощником он назначил молодого контр-адмирала М.А. Кедрова, участника обеих войн и обороны Порт-Артура, теперь ему подчинялись все центральные учреждения Морского ведомства, за исключением Морского Генерального штаба, находившегося в непосредственном подчинении Гучкова.
Начальником Главного Морского штаба Гучков назначил сына погибшего в Цусимском сражении командира крейсера «Аврора», 33-летнего капитана I ранга В.Е. Егорьева, поручив ему задачи комплектования и подготовки личного состава действующего флота. Все учебные военно-морские заведения, в том числе и старейшее из них – Морское училище, напрямую подчинялись теперь начальнику Главного Морского штаба.
Довольно оригинален по своему содержанию первый приказ В.Е. Егорьева (от 13 марта 1917 г., № 18): «Вступив в исполнение обязанностей Начальника Главного Морского штаба, призываю всех служащих в нем к дружной и энергичной работе. Обращаю внимание всех, что работа штаба нужна для победы, победа же – для защиты свободы дорогой нашей Родины, той свободы, которая так счастливо завоевана народом… Тяжелая работа предстоит Главному Морскому штабу… В урегулировании нарушенных Великой Революцией взаимоотношений между офицерами и матросскими чинами. Главный Морской штаб должен урегулировать те нормы, которые вырабатывались за последние дни в отдельных частях флотов на основах свободы и равенства.
Вторая главная задача штаба заключается в комплектовании флота и его вспомогательных учреждений личным составом, в достаточной и соответствующей требованиям форме…»
По мнению В.Е. Егорьева, Морское училище должно быть отнесено к разряду высших учебных заведений с трехгодичным курсом специальных классов, переведенных на время войны на двухгодичный срок обучения. Общеобразовательные классы бывшего Морского кадетского корпуса, временно оставленные при учебном заведении, подлежали по распоряжению начштаба постепенному упразднению.
После ареста 28 февраля 1917 года директора Морского училища вице-адмирала В.А. Карцова фактически закончилась более чем 200-летняя деятельность старейшего российского военно-морского учебного заведения, основанного великим преобразователем нашего Отечества императором Петром I. Созданное по его повелению Морское училище подготовило и выпустило для флота тысячи строевых корабельных офицеров, чьи имена вписаны в историю отечественных военно-морских сил.
Директора Морского училища вице-адмирала В.А. Карцова в апреле 1917 года освободили из тюрьмы и распоряжением Временного правительства уволили в отставку. Исполняющий обязанности начальника учебного заведения генерал-лейтенант флота A. М. Бригер был поставлен властями в довольно сложное положение. Пытаясь предотвратить расформирование и закрытие училища, он вынужденно согласился выполнить все требования морского министра А.И. Гучкова и начальника Главного Морского штаба B. Е. Егорьева – обновить в духе нового революционного времени весь штат преподавателей и офицеров-воспитателей, учебные программы и идеологию системы подготовки командных кадров для нового флота. Эти уступки в угоду новой власти, по существу, лишь продлили на несколько месяцев агонию старейшего военно-морского учебного заведения. По распоряжению начштаба Егорьева В.А. Бригер обратился к родителям всех воспитанников с циркулярным письмом, в нем родственники официально извещались о коренном изменении в идеологии воспитания кадетов и гардемаринов в новых условиях изменившегося государственного строя. Родителям, не согласным с нововведениями в учебном процессе, предлагалось взять своих сыновей из училища. Однако большинство родителей и воспитанников наивно полагали, что эти изменения и меры следует принять как временные тактические уступки Временному правительству, а оно, по их глубокому убеждению, просуществует недолго.
После вынужденного месячного «домашнего ареста» большая часть воспитанников 2 апреля 1917 года возвратилась в Морское училище. Разойдясь по ротным помещениям, они обнаружили, что их конторки и рундуки оказались разграбленными. Оставленные в феврале личные вещи, часы и фотографии пропали. Однако кадеты и гардемарины, также как и их отцы, считали, что отречение Николая II от престола не является окончательным и в ближайшее время в России вновь возродится монархия. Порядок восстановят, и занятия в корпусе наладятся. Они еще долго скрывали под шинелями и форменными башлыками вензеля наследника-цесаревича на своих погонах. Новый режим и политику Временного правительства воспитанники не признавали и всячески старались бойкотировать незаконные, по их мнению, постановления и распоряжения новой власти, не сумевшей защитить их старших товарищей – офицеров Балтийского флота. В частности, гардемаринов возмущало, что на фасаде старейшего училища на всех флагштоках круглосуточно развевались на ветру не Андреевские или национальные трехцветные государственные флаги, а полотнища красной материи. Знатоки государственной геральдики охотно разъяснили своим товарищам в курилке, что подобная расцветка национального флага существовала только на острове Мадагаскар. Группа гардемаринов, в составе Сергея Шульца, Николая Петрова, Евгения Крюгера и Бориса Лобач-Жученко приняла решение снять с флагштока хотя бы одну подобную «красную тряпку».
В ночь на 15 апреля они пробрались в один из классов, открыли окно, содрали ближайший красный флаг и затолкали его в топку печки, не топившуюся с незапамятных времен. Виновников обнаружили довольно оперативно, арестовали и 17 апреля, утром, доставили во временный суд 21-го района Петрограда (он заседал тогда на набережной Фонтанки, в доме номер 107). Рассмотрев это уголовно-политическое дело, суд оправдал всех четверых, не найдя в их действиях состава преступления. Однако все же по возвращении в училище двух гардемаринов, Бориса Лобач-Жученко и Евгения Крюгера, как не достигших призывного возраста, за дисциплинарный проступок отчислили приказом директора из учебного заведения. Остальных двоих списали в инженерную маршевую роту, из коей они быстро сумели перевестись в Елизаветградское кавалерийское училище.
Невероятными усилиями и хлопотами генерал-лейтенанта Бригера в 1917 году в Морском училище все же состоялся выпуск и производство в мичманы 147 старших гардемаринов.
Дела в училище шли из ряда вон плохо. После увольнения опытных педагогов учебные занятия проходили со сбоем и не всегда на достаточно высоком уровне. Многие воспитанники покинули учебное заведение.
После Октябрьского переворота, который (не будем преуменьшать размах событий) являлся революцией огромных масштабов, Декретом Совета народных комиссаров от 29 января 1918 года официально было объявлено, что российский флот, «существовавший на основах всеобщей воинской повинности, установленной царскими законами», объявляется распущенным и организуется «социалистический рабоче-крестьянский флот» на вольнонаемных началах. Вполне естественно, что этим же декретом вместе с ликвидацией императорского флота отпала необходимость и в военно-морском учебном заведении, готовившем для него специалистов с устаревшими классовыми принципами и неприемлемой для советской власти идеологией. 24 февраля (9 марта) 1918 года приказом военно-морского комиссара Льва Троцкого Морское училище объявили расформированным. Из него уволили всех преподавателей и воспитателей. Кадетов и гардемаринов распустили по домам. Дело подготовки командных кадров для социалистического рабоче-крестьянского флота Советская республика теперь могла доверить лишь людям, преданным делу революции и новой власти.
Навсегда уходили последние гардемарины российских военно-морских сил. На их долю выпали времена величайших национальных смут и человеческих трагедий. В годы геноцида и террора, великих войн они страдали, голодали, подвергались тяжким преследованиям и репрессиям, но стойко переносили все испытания, не ожесточились сердцем, без ропота и обид несли тяжкий крест неимоверных унижений, нищеты и незаслуженного общественного остракизма.