— Нет, — смущаясь еще больше, чем раньше, сказал молодой человек. — Я выпил всего две рюмки.

— Две рюмки, — злобно захохотал старик, — знаю я ваши рюмки, стаканами хлещете, и дамочки ваши не отстают. Объясняй по-честному, кто тебя навел сюда?

— Я увидел свет у вас в окне, он то зажигался, то гас, мне это показалось тревожным.

— Тревожным? Ты с луны, что ли, свалился? Не знаешь, что помереть можно, пока электрика допросишься. Ну, ладно, топай восвояси. Устал я с тобой балясы точить, — сказал старик и разразился долгим, рвущим все внутренности кашлем.

Молодой человек обеспокоился:

— Вы больны, прошу вас, пустите меня, может быть, мне удастся помочь вам, я — врач.

Кашель еще долго мучил старика, затем он стал с натугой выдавливать из себя слова:

— Врач? Раньше посторонним объявлялся, теперь врачом. Есть у меня поликлиника, с ее божьей помощью бесплатно помру. А ты катись, пока я не позвал милицейскую службу, она тебя скоро вылечит, врач.

Молодой человек услышал звуки удаляющихся, шаркающих туфель и стал медленно спускаться по лестнице, почему-то идти ему было тяжело, каждая ступенька давалась с трудом.

Ночь стала еще темнее и гуще, черные лохматые облака закрыли луну и звезды. Молодой человек шел и думал о том, как бы скорее вернуться в свою светлую, теплую квартиру. Вдруг он увидел темный серый дом. В пятом этаже его светилось единственное окно.

Он долго стоял у этого дома, затем вошел в парадную и стал подниматься по крутой лестнице.

Счастливое семейство

Жили-были муж и жена. Звали их Смех и Правда. Они отличались характерами и поэтому были счастливы. Правда, женщина прямая и строгая, редко улыбалась, а Смех был мужчина веселый, общительный, и то и дело рассыпался смешинками.

— Знаешь, — говорила Правда своей ближайшей подруге Истине, — может быть, он несколько легкомыслен и его приятель Рассудок зарабатывает больше, но с ним всегда весело.

У счастливых супругов не было детей, и как-то Правда сказала мужу:

— Мой друг, нам пора обзавестись потомством, теперь в каждом приличном доме есть ребенок и кровная собака.

— Ты хорошо придумала, милая, — рассмеялся Смех. — Я буду папа, а ты будешь мама. Это очень смешно.

Через год у них родилась двойня — мальчик и девочка. Их назвали Сатира и Юмор.

Это событие было торжественно отмечено.

Пришел Рассудок, приятель папы Смеха, Истина, подруга мамы Правды, двоюродные сестры новорожденных Ирония и Шутка, троюродный брат Анекдот. В углу, нахмурившись, сидела бабушка Мудрость. Она трясла головой то ли от того, что думала о чем-то очень важном, то ли просто от старости.

Рассудок подарил близнецам сберегательную книжку, Истина изрекла несколько полезных истин. Ирония сказала какое-то забавное приветствие, так что нельзя было понять, говорит она в насмешку или всерьез, Шутка вместо близнецов поцеловала папу Смеха, Анекдот разразился остротой, над которой хохотали все, и даже бабушка Мудрость перестала качать головой.

Девочка и мальчик, Сатира и Юмор, росли быстро. Они были очень похожи друг на друга, но, так же как родители, отличались характерами.

Юмор был весел и беззаботен, Сатира — правдива и беспощадно остра.

— Конечно, — говорила мама Правда, — нельзя никому прощать ложь и обман, но девушка должна быть мягка и сердечна. Право, не понимаю, в кого она такая.

— В меня, душенька, — хохотал папа Смех, — пока я не женился на тебе, я смеялся над кем попало.

Язык у Сатиры был опасно острый. Доктор Ухогорлонос, к которому обратилась мама Правда, сказал, что не встречал такого острого языка и медицина бессильна.

Чем старше становилась Сатира, тем острее и умнее делалась она.

— Боюсь, она никогда не выйдет замуж, — печалилась Правда, — мужчины не любят умных женщин.

— Ничего, — успокаивала ее подруга Истина. — Все меняется, может быть, со временем ум ее уменьшится, а красота расцветет.

Бабушка Мудрость молчала. Впрочем, ее давно никто не слушал.

— Все-таки ей нужно бывать в обществе, — сказала Правда, — сейчас нет балов, но бывают приемы.

Однажды она взяла с собой дочку и сына на прием, где были разные персоны: Храбрость, Ум, Талант, Честность, Порядок и другие лица, которые обычно бывают на торжественных церемониях.

Смелая, красивая, с ясными, широко открытыми глазами Сатира понравилась всем, и все приветливо беседовали с ней.

— Милая девочка, — сказала Храбрость, — я рада, что вы такая. Без смелости нельзя жить на свете.

— Я получил огромное удовольствие от беседы с вами, — низко склонился Ум, — вы так весело и умно судите о самых сложных предметах, которых не решается касаться никто.

— Я много слышала о вас, — сказала Честность, — и представляла вас совсем другой. Я думала, вы — старая дева, обозленная на всех, а вы, оказывается, молоды, красивы и говорите только прямые слова. Это удивительно!

— Что же здесь удивительного? — улыбнулась Сатира. — Я дочь Правды.

— Нет, нет, — вмешался в разговор Талант. — Дело не в честности. Есть много порядочных и честных людей, однако они так скучны, что от разговора с ними болят зубы, а вы талантливы, блестящи и остроумны.

— Точно так! — козырнул Порядок, который был по-военному краток.

Последней к Сатире подошла могучая, полногрудая женщина. Она была одета просто и строго. Снежно-белое платье широкими складками падало до самых пят. На руках и шее не было никаких драгоценностей, волосы вокруг головы уложены косами, веки не накрашены, губы не намазаны.

— Здравствуйте, милочка, — сказала женщина, протягивая Сатире большую сильную руку.

— Я не милочка, — насмешливо улыбнулась дочь Правды, — меня зовут Сатира.

— Сатира? — переспросила женщина. — На кого?

— На всех, кто заслуживает этого.

— На всех?! — сдвинула брови полногрудая. — На всех нельзя. Надо сначала узнать, на кого можно.

— Вот уж об этом я не буду никого спрашивать, — сказала Сатира, — это мое дело.

— Подумайте, что вы говорите, — рассердилась женщина. — Вы не девочка, пора вам понять, что вы должны быть осмотрительной, осторожной, знать свое место в обществе, избегать опасных тем и вольных рассуждений. Больше молчать, чем говорить. Вы должны высмеивать только некоторых, отдельных, кое-где еще встречающихся нетипичных личностей.

— Зачем же обличать нетипичных? — рассмеялась Сатира. — Это нелепо и смешно.

Румяное лицо женщины побледнело.

— Дерзко и неумно! — топнула она тяжелой ногой. — Вы еще поплатитесь за это, Сатира. Если вас терпят, это еще не значит, что на вас нет узды. Поймите, без вас могут прекрасно обойтись. Вы приносите одни неприятности. Опомнитесь, пока не поздно. — И она ушла совсем не женским шагом.

Тотчас же к Сатире подлетел троюродный брат Анекдот.

— Что случилось, душенька? — спросил он. — Почему эта особа ушла от тебя такая рассерженная? Ты чем-нибудь обидела ее?

— Ничем, я только сказала, что она говорит глупости и что это нелепо и смешно.

— Ты так сказала? — всплеснул руками Анекдот. — Как ты могла? Да знаешь ли ты, кто она? Это — Справедливость. Ай-я-яй!.. Нагрубить ей… — закудахтал он и помчался по залу.

Вскоре поползли слухи.

— Вы слышали, она надерзила Справедливости. Она бог знает что сказала ей, — тряслась всем телом Трусость.

— Чудовищно! — дрожал мелкой дрожью Страх.

— Не понимаю, как можно спорить с самой Справедливостью, — высоко поднимал плечи Порядок.

— Эта девчонка позволила себе учить Справедливость, — качал головой Рассудок. — Боюсь, это плохо кончится для нее. Нужно принимать меры.

И он собрал все семейство, чтобы обсудить дерзкий поступок Сатиры.

— Что же мы будем делать теперь? — спросила мама Правда папу Смеха.

— Знаешь, милая, это совсем не смешно, — сказал он и, кажется, в первый раз в жизни не рассмеялся.

Мама ласково посмотрела на него, потому что не так уж часто ее любимый муж говорил правду, а главным для него было посмеяться и посмешить других.