Согласно всем предписаниям подобные расследования надлежало начинать с обыска – как жилищ подозреваемых, так и их самих. Однако искать здесь было решительно негде, да и вряд ли люди, собравшиеся в эти дни в этой крепости, будут делать такие очевидные глупости, как укрывание компрометирующих записок или пузырьков с ядами в очевидных местах вроде собственного обиталища или одежды. Обыскивать же все здание бывшего монастыря, как это было бы сделано, имейся при майстере инквизиторе штат помощников и следователей рангом пониже, в одиночку будет глупой и ненужной тратой времени…

– Доброго дня, парни, – произнес Курт наконец, внимательно разглядывая непонимающе смотрящих на него бойцов, и, помедлив, поправился: – Ну, не слишком доброе, правду сказать… Хотелось бы увидеться при других обстоятельствах.

Вопроса о том, какие же обстоятельства привели его сюда на сей раз, не прозвучало, лишь на миг заледенели взгляды, брошенные на кровавые пятна на его куртке.

– Майстер Гессе, – то ли уточнил, то ли ответно поприветствовал один из зондеров, переводя глаза с него на инструктора; Курт кивнул:

– Дюстерманн… верно?

– Да, майстер Гессе, Дитер фон Дюстерманн.

– И?..

– Уве Браун, – коротко представился второй. – Мы пересекались на том деле в Шёнингене.

– Как же, помню, – согласился Курт с усмешкой, – ликантроп… Правда, когда я прибыл, успел только к снятию показаний с пострадавших, посему «пересекались» будет и впрямь самым верным словом… Хорошая была работа. К сожалению, причина, по которой я пришел сюда, отстоит далеко от жажды предаться воспоминаниям.

Он выдержал паузу, ожидая реакции; никто из двоих не спросил, что случилось и о чем пойдет речь, оба так и стояли напротив, ожидающе и молча глядя на майстера инквизитора. Однако ж, во многом здешняя выучка была непревзойденной в своем роде – начальству самого господина дознавателя подобное соблюдение им субординации по отношению к оному начальству могло только сниться…

– За мной, – приказал Курт, развернувшись к порогу.

Хауэр и фон Редер расступились, пропуская его в коридор, и за спиной зазвучали шаги бойцов – и тоже без даже мгновенной заминки.

Соседнюю дверь Курт распахнул так же молча, сразу пройдя на середину комнаты, и негромкая, неспешная беседа людей внутри смолкла, оборвавшись на чем-то вроде «и это будет не ее собачье дело». Здешние обитатели лениво валялись на лежанках, подперев руками головы; промешкав не дольше мгновения, все трое вскочили на ноги, с заметной растерянностью оглядывая посетившее их разношерстное общество.

– Закрой дверь, Альфред, – скомандовал Курт, благожелательно кивнув зондерам: – А вы присядьте.

Замешательство затянулось еще на два мгновения, и бойцы, переглядываясь исподволь, уселись на своих лежаках, глядя, как размещаются подле стола их сотоварищи. Хауэр с бароном остались стоять у двери; лицо инструктора было каменным и темным – видно, данный ему совет он уже принял к исполнению и сейчас предавался гневным помыслам, пытаясь осмыслить тот факт, что кто-то из тех, кому он уже многие годы отдает время, душу, собственную жизнь, вот так просто через все это переступил…

Арбалет, оброненный на стол, громыхнул деталями, и никакой тени узнавания не появилось ни в одном взгляде.

– Ну, – продолжил Курт, выждав паузу, – как вы не могли уже не понять, у меня к вам серьезный разговор, парни. Но для начала мне надо познакомиться с теми, кого я еще не знаю. А также я хочу, чтобы на вопросы, которые я буду задавать, следовал ответ – незамедлительно, честно, без уверток. Как вы видите, ваш инструктор здесь, следовательно, его дозволение на это имеется. Однако должен заметить, что ввиду некоторых обстоятельств сейчас первым, последним и самым весомым является отнюдь не его слово, а мое. Сейчас я не один из явившихся для тренировки служителей, а инквизитор, ведущий дознание. Это – понятно?

– Да, майстер инквизитор, – нестройно отозвались пять голосов разом; он кивнул:

– Хорошо. Итак. Уве Браун, Дитер фон Дюстерманн. Дитер, ты на службе… за шесть лет я поручусь, но точнее можешь сказать только ты сам.

– Восемь, майстер инквизитор. С двадцати лет. Был рекомендован инквизитором Трира.

– Уве?

– Пять лет, – отчеканил тот, – с двадцати одного. Взят на службу из городской стражи Бамберга.

– Хорошо, – отметил Курт, кивнув одному из обитателей комнаты: – Следующий. Йегер, кажется?

– Хельмут Йегер, – подтвердил боец. – Двадцать семь лет. На службе четыре года. Взят в группу во время операции в Шёнингене – оказал помощь при уничтожении ликантропа, был рекомендован шарфюрером и признан годным к службе.

– Да, припоминаю, – усмехнулся Курт, нимало не покривив душой – подобные события в истории Конгрегации были наперечет, а молодой егерь, чья помощь в самом деле оказалась небесполезной даже для обученных опытных вояк, и вовсе широко прославился в узких кругах.

– Карл Лауфер, – отрапортовал рослый и широкий, как вяз, боец с перекошенной неровным старым рубцом щекой. – Двадцать пять лет, в группе три года. Переведен из Штутгартского отделения, с должности помощника инквизитора.

– За какие грехи?

– Брали малефика, не дожидаясь зондергруппы – пришлось. Я отличился.

– Да уж, за такое можно и в зондеры угодить… – согласился Курт серьезно. – Стало быть, с помощником штутгартского обера знаком?

– Да, майстер инквизитор, – с едва заметной растерянностью кивнул Лауфер.

– Твое мнение?

Лауфер на миг замялся, то ли подбирая слова, то ли пытаясь понять, чего хочет добиться от него следователь, и наконец выговорил, глядя собеседнику в глаза:

– Оторва и лентяй. Но дело знает.

– Хм… – усмехнулся Курт, пояснив благожелательно: – Просто было интересно услышать мнение со стороны. Виделись с ним на днях, и мне стало любопытно – он только со мной ведет себя как придурок или всегда такой… Следующий?

– Вальтер фон Майендорф, – доложился последний из бойцов. – Тридцать один год, в Конгрегации с двадцати трех, в группе шесть лет. Перешел на службу из личной стражи графа Чернина фон унд цу Худенитца.

– Ух… Далековато забрался. По рекомендации?

– Да, шарфюрера. Ему рекомендовал пражский обер-инквизитор.

– А пражскому оберу?

– Я сам.

– По причине?..

– Скуки, – серьезно отозвался фон Майендорф. – Показалось незабавным торчать в провинциальном поместье, когда я могу принести пользу.

– Государству или вере?

– Тогда было все равно.

– А сейчас?

– Сейчас тем более, – пожал плечами тот. – Есть ли различие?

– Н-да, – хмыкнул Курт понимающе и, вздохнув, посерьезнел. – Итак, теперь по делу. Первый вопрос: вот это, – кивнул он на разобранный арбалет, – кто-нибудь узнает? Это принадлежит кому-то из вас или было видено кем-то когда-то у кого-то? Честный ответ будет на пользу всем… Ясно, – подытожил он, не услышав в ответ ни слова и опять не увидев ни в одном взгляде заминки. – Что ж, продолжим… Полагаю, сейчас вы размышляете над тем, что стало причиной моего появления у вас, а также пытаетесь понять, что это за совершенно посторонний человек, в чьем присутствии мы с Альфредом сочли возможным раскрывать такие тайны… Барон Ульбрехт фон унд цу Редер. Глава императорской личной стражи.

Взгляды пяти человек напротив сместились к двери. Взгляды заинтересованные… немного удивления… скрываемого удивления – негоже зондеру, стальному парню с железными нервами, изумленно пялиться, будь причиной нежданная новость, внезапная атака или боль… в одном из взглядов любопытство – Вальтер фон Майендорф; наверняка пытается оценить собрата по бывшему ремеслу…

Наигранного, неискреннего интереса не заметно ни в одном взгляде… никак не сказать, кто из них услышал то, что новостью для него не было…

– Господин барон здесь, – продолжил Курт спустя несколько мгновений молчания, – по прямой своей обязанности. Думаю, заметив некоторые не совсем обычные меры безопасности, вы уже поняли, что, кроме вас, здесь находится некто посторонний и причем высокопоставленный. Обстоятельства сложились таким образом, что мне придется раскрыть эту до сей поры оберегаемую тайну.