– Я не то имел сказать, – возразил он, не глядя уже ни на кого. – Однако же, по моему мнению, следовало бы…

– Майстер Мозер, – оборвал Курт, полагая все силы на то, чтобы не потерять терпения, – Друденхаус ведь не мешается в ваше дело и не учит вас, как кожи кроить. Настоятельно вас прошу – не лезьте в нашу службу и вы, позвольте заняться каждому своей работой. Лучше будет, если вы сейчас спуститесь вниз и обождете там некоторое время, не путаясь у нас под ногами.

– Можете вы хотя бы разъяснить, что тут происходит? – не попеняв, вопреки ожиданию, на столь бесцеремонный слог, почти попросил тот, и Курт вздохнул.

– Нет, – сказал он уже чуть мягче, но все так же непреклонно. – Не могу. Майстер Мозер, в связи с известными вам событиями в Кёльне – сами понимаете, у нас не Бог весть сколько времени; прошу вас, давайте обойдемся без дискуссий. Покиньте комнату.

– Хам, – укоряюще бросил подопечный, оглянувшись через плечо на молчаливого хозяина, исполнившего указание на сей раз безропотно, кажется, попросту утомившись от споров и пререканий. – У человека горе; мог бы varietatis causa[373] хоть изредка, хоть с кем-нибудь вести себя не как совершенная сволочь. Срываешь на нем зло на самого себя?

– Absis[374], – отмахнулся Курт, выглянув из двери, дабы убедиться, что Мозер не вздумал остаться и подслушать, о чем будут говорить и чем станут заниматься следователи в его отсутствие. – Штойперт, как ты – продышался? Сможешь работать дальше? По назначению, я разумею.

– В любом случае, мне не выбирать, – косо улыбнулся эксперт, озираясь по стенам. – Я для того тут и нахожусь, верно?.. Да, я вошел в норму.

– Не сказал бы, глядя на твою физиономию… но – ты прав, выбора у тебя нет. У меня к тебе два вопроса. Primo – что произошло в этой комнате, secundo – тебе не помешает, если я буду продолжать следы вынюхивать?

– Давай, давай, бей, – покривился тот желчно. – К словам цепляться на инквизиторских курсах учат?

– Это талант от рождения. Так как?

– Не помешает, работай, – вздохнул Штойперт, продолжая озираться так, словно его заперли в допросной Друденхауса. – Этому, если уже настроился, ничто не помешает, не захочешь – увидишь…

– Ты все о том же? – вмешался Бруно, остановясь подле шкафа и глядя в его разверстое нутро с показной придирчивостью. – Что-то сдается мне – особо крупное чудище сюда не влезет.

– Даже Мозер-старший на грани того, чтобы мне поверить. Иди ближе к дверце, покажу то, что показал ему. Смотри на петлю; видишь, в каком состоянии дерево? А теперь смотри сюда.

На манипуляции с соскакивающим от тряски крючком подопечный смотрел молча, все более хмурясь, заговорив, лишь когда Курт поднял к нему вопросительный ожидающий взгляд:

– Есть над чем подумать, согласен. Хотя б над тем, что сам парень не стал бы вот так рваться в собственный шкаф, не отперев его – был бы взрослый, я б сказал, что спьяну, разве что…

– Помолчи, – не слишком учтиво вдруг оборвал его Курт, присев на корточки снова и, упершись коленом в пол, махнул рукой, не отрывая взгляда от старых половиц: – Придвинь-ка стул сюда. А теперь смотри, – продолжил он тихо, когда подопечный исполнил его просьбу. – Вот ручка дверцы, вот спинка стула. Видишь?

Бруно присел рядом, проведя ладонью по содранным древесным волоконцам спинки, смерил взглядом расстояние до ручки, исполненной в виде простого металлического штыря с утолщением для ладони, и предположил, уже без былой глумливости в голосе:

– Стул был придвинут и подпирал собой дверцу – в довесок к крючку… Слушай, он и впрямь был серьезно напуган.

– И не зря – невзирая на все его меры, дверцу все же открыли. Смотри еще сюда…

– Я что-то не вполне понимаю, мы здесь что – чудовище в шкафу ищем? – послышался голос эксперта, и Курт резко обернулся, нахмурясь:

– Ты еще не начал?

– Извини, было интересно посмотреть, как работают следователи, мне это в новинку – вот так, без… способностей. Но ты ответь. Я тут для того, чтобы сказать, съели ли хозяина этой комнаты?

– Ты тут, чтобы делать то, чему обучен. Насколько я знаю, обучали тебя давать экспертное заключение на мои предположения, так? Вот и дай мне его, и я был бы тебе весьма признателен, если б это произошло non аd Calendas Graecas[375].

– Прав твой помощник, Гессе, – насупился эксперт. – Ты редкостный сукин сын. Подозреваю, что со временем ты займешь место Вальтера Керна в этом городе – причем это мало что изменит, как обер-инквизитор хамил всем без разбору, так и будет хамить.

– Не смей трогать старика, – предупредил Курт жестко, чуть повысив голос. – Ты ему в подметки не годишься, понял?

– Подеритесь, – предложил Бруно, не дав эксперту ответить, и Курт растянул губы в нарочито дружелюбной улыбке:

– Хорошая мысль. Помнится, однажды это уже помогло.

– Н-да? – чуть слышно уточнил подопечный, машинально тронув кончик носа со следом затянувшегося перелома. – Кому?.. Теперь мне ясно, почему вас разделили по разным монастырям при обучении – чтоб не поубивали друг друга.

– Завидно? – поинтересовался Штойперт, пытаясь смотреть собрату по академии в глаза неотрывно; Курт фыркнул:

– Тому, чтоб уметь не работать мозгами? Конечно, завидно. Смотрю на тебя – и понимаю, как хорошо жить без сего никчемного органа.

– Господа макариты, – вновь вмешался Бруно, – быть может, выяснения, у кого длинней, а у кого толще, оставим на более удобное время? Во вред ведь делу.

– Какому? – уже требовательно спросил эксперт. – Я так и не услышал ответа на свой вопрос.

– Mera hoc age[376], – четко произнося каждое слово, выговорил Курт. – Или мне запрашивать другого эксперта?

– Так аллегорически ты хочешь сказать, что накатаешь на меня жалобу?

– Я хочу сказать, что тебе надо заняться делом, и говорю это прямо, безо всяких аллегорий! Мне, кстати сказать, тоже, посему давай-ка с препирательствами покончим. Хочешь объяснений? С удовольствием расскажу детальности, как только мы оба закончим.

От эксперта Курт отвернулся, не дожидаясь возможного продолжения, и вновь обратился взглядом в пол, махнув рукой подопечному.

– Сюда смотри, – продолжил он с того, на чем прервался. – На полу царапины. Полагаю, не надо ставить сюда стул, чтобы ты понял, откуда они.

– Ножки. Проехались по полу, когда дверца открывалась…

– Верно. За одно можно поручиться уж точно: кто-то, и явно не Штефан, пытался открыть и открыл эту створку, запертую на крючок и заблокированную довольно тяжелым стулом. Будь это входная дверь дома – что ты предположил бы?

– Что кто-то вламывался в дом, – мрачно отозвался Бруно, глядя на светлые на темных досках царапины. – Но…

– А это тебе как? – осведомился он, остановив ладонь над полом, и, встретив непонимающий взгляд, указал пальцем на едва видную полоску жидкой грязи у нижней планки: – Сюда взгляни.

– Грязь, – пожал плечами подопечный, и Курт качнул головой:

– Кровь. Поверь мне. Желаешь убедиться – принеси со стола кувшин с водой; если капнуть на это пятно, оно станет красным. Проверишь?

– Нет, – спустя мгновение раздумий, отмахнулся Бруно. – Тебе верю на слово. Но это тоже ни о чем не говорит – быть может, парень просто порезался?

– Да… – протянул Курт с невеселой усмешкой. – Стоило бы к каждому следователю, чтоб не расслаблялись, приставить вот такого Бруно, который станет во всем сомневаться и заверять, что мчащееся по небу рогатое, хвостатое и смердящее серой существо – новая разновидность гуся… Спорю, вот это ты принял за кусочек коры или мелкую стружку, так?