Следующий раздел был посвящен разграничению между Канадой и английскими колониями. Вначале было сделано следующее замечание: «Владычество Его Величества над землями Канады — очень старинное, и это можно увидеть у всех авторов, которые писали об этой стране <…> англичане никогда не осмеливались оспаривать власть французов [в Канаде], и разногласия, которые происходили между двумя нациями по поводу этой провинции, касались только границ…». Относительно последних в инструкциях говорилось, что «Канада должна включать все страны, которые были открыты французами и которые постоянно заселены ими. Эти страны простираются на север от озер Онтарио и Эри, земель гуронов и иллинойсов, включая те земли, которые расположены между этими озерами, Рекой иллинойсов и рекой Миссисипи. Что касается стран и владений англичан, то они должны быть ограничены последними поселениями, которые те имеют на сих землях».

Особо подчеркивалось, что англичане «никоим образом не могут претендовать на устье Миссисипи, которым подданные [французского короля. — Ю. А.] вступили во владение <…> под командованием покойного сьёра де Ла Саля». Таллару и д'Эрбо следовало помнить, что Миссисипи — «это единственный путь, по которому можно доставлять товары из Луизианы <…> которая станет бесполезной, если Его Величество не будет хозяином устья этой реки». Французским дипломатам под большим секретом сообщалось, что король в скором времени собирается отправить туда корабли, чтобы «подтвердить владение этой страной, которая имеет честь носить его имя».[993]

В третьей части инструкции констатировалась исключительная важность Ньюфаундленда для французской торговли и мореходства. Таллару и д'Эрбо было поручено предложить англичанам за некую компенсацию, содержание которой должно было быть определено в ходе переговоров, уступить Франции весь остров. «Если англичане оставят остров целиком в руках французов, последние останутся единственными хозяевами промысла, который, не требуя никаких приготовлений за исключением сетей, лодок, продовольствия и рабочих рук, дает огромные доходы, занимает большую часть французских матросов и [продукция которого] распространяется по всей Италии, по всей Испании и по всему Леванту».

В случае, если бы англичане отказались пойти на это, французские представители должны были настаивать на разделе Ньюфаундленда. В инструкции было справедливо отмечено, что основным районом английских поселений там является участок восточного побережья острова от мыса Рейс до мыса Бонависта. Там также отмечалось, что англичане стали появляться у северной оконечности острова (у так называемого Пти-Нор), где издавна вели промысел рыбаки из Сен-Мало. Французские дипломаты должны были добиться того, чтобы англичане ни в коем случае не продвигались дальше мыса Бонависта и не вторгались в зону активности малуинцев. Таллару и д'Эрбо было поручено предложить провести раздел Ньюфаундленда по линии, проходящей с юга на север от мыса Рейс через залив Консепшн.[994] Однако в этом случае англичанам доставалась лишь юго-восточная оконечность острова — часть полуострова Авалон с Сент-Джонсом, — а основная часть Ньюфаундленда была бы французской. Правда, за исключением бухты Плезанс у того же полуострова Авалон там тогда еще не было поселений, а доступ к Большой банке и другим отмелям при таком разделе для подданных обеих держав был бы примерно одинаковым.

Как видим, правительство Людовика XIV выдвигало весьма существенные притязания, но в то же время оно с самого начала не исключало возможности определенных уступок ради достижения компромисса и урегулирования застарелых и действительно спорных вопросов.

Кроме данной инструкции стоит отметить «Записку о вторжениях англичан на территории Новой Франции», составленной в морском министерстве в 1699 г. В этом документе констатировалось, что все побережье Североамериканского континента «от Французской Флориды и Страны Бостона до Акадии» было впервые открыто французами, которые вступили во владение им. «Но англичане извлекли выгоду из наших Гражданских войн, которые дали занятие оружию наших королей Франциска I, Карла IX и их преемников вплоть до блаженной памяти Людовика XIII и основали свои колонии в этих странах и территориях, прежде открытых по приказу наших королей». Далее шла речь об открытии Ньюфаундленда и Кейп-Бретона нормандцами и бретонцами со ссылками на подтверждающие это документы и последующих французских экспедициях, начиная с Веррацано. Особо подчеркивалось, что Шамплен был первым европейцем, посетившим Страну ирокезов, «которые прежде никогда не слышали об аркебузах <…> использовали только стрелы и каменные топоры»; он воевал с ними, а затем заключил мир и «с того времени территории этих индейцев <…> были включены в пределы Новой Франции».[995]

Напряженные дискуссии

Уполномоченные начали свою работу с рассмотрения вопроса о статусе ирокезов. Обе стороны признавали его сложным, поскольку занимали диаметрально противоположные позиции и ни собирались легко от них отказываться. В письме, отправленном 1 апреля 1699 г., Ж. де Пошиартрен сообщал властям Новой Франции, что уполномоченные вряд ли придут к какому-нибудь заключению относительно подданства Союза пяти племен до конца года.[996]

Позиция английских дипломатов была предельно ясной. В Лондоне отдавали себе отчет в том, что если ирокезы будут потеряны, «вся провинция Нью-Йорк будет открыта для нападений французов из Канады».[997] Члены Совета по торговле еще в декабре 1698 г. «покорнейше» докладывали королю, что «для безопасности провинции Нью-Йорк и остальных владений Его Величества в этой части Америки абсолютно необходимо, чтобы Пять наций ирокезов были сохранены и поддержаны в их подчинении королю Англии, как это было прежде».[998]

Английским уполномоченным был передан ряд документов, присланных Белломонтом, которые должны были подтвердить английский суверенитет над Союзом пяти племен и наличие особых связей между ирокезами и англичанами, которые последние унаследовали от голландцев, появившихся в Стране ирокезов намного раньше французов. Как это часто бывало, в этих свидетельствах реальные факты переплетались с вымыслом. Например, в одном из них говорилось, что Договорная цепь существует с 1639 г., а французы впервые установили контакты с Союзом пяти племен только в середине 1640-х годов.[999]

Со своей стороны, французы придерживались точки зрения, аналогичной той, которая была сформулирована Фронтенаком в цитировавшихся нами его письмах к Белломонту и в вышеупомянутой «Записке». Ссылаясь на открытия начала XVI в., они утверждали, что «суверенитет короля над ирокезами — очень старинный и восходит к 1504 г.»,[1000] что, конечно, было явным преувеличением.

В то же время инструкции Людовика XIV Таллару и д'Эрбо давали им большую свободу маневра и объективно создавали возможность достижения компромисса. В них говорилось: «Его Величество рекомендует своим уполномоченным <…> употребить все свое старание, чтобы побудить англичан уступить этот суверенитет Франции; или объявить эти народы независимыми от обеих корон, по отношению к которым они будут соблюдать нейтралитет; или, наконец, уступить, если абсолютно необходимо, этот суверенитет англичанам при условии, что король Англии будет удерживать эти народы от войны и причинения беспокойства французам и индейцам, которые являются подданными Франции или ее союзниками».[1001]