Однако администрация Нью-Йорка не спешила проявлять «Христианское единство». Как справедливо заметил Ф. Дженнигз, Донган понимал, что если сенека (самое западное из племен Лиги) подчинятся французам, то «не будет больше никакой надежды на продвижение англичан на запад».[600] В своем ответном послании де Ля Барру Донган заявил, что нападение на это племя будет рассматриваться как вторжение на английскую территорию.[601]

Следует подчеркнуть, что в инструкциях, полученных Донганом от Карла II летом 1683 г., было четко сказано, что администрации Нью-Йорка следует поддерживать французских колонистов и не допускать по отношению к ним враждебных действий.[602] Об этих инструкциях было известно в Париже. Примерно в это же время Людовик XIV писал де Ля Барру следующее: «…поскольку полковник Донган, назначенный королем Англии губернатором Нью-Йорка, имеет точный приказ от своего короля поддерживать с вами добрые отношения и тщательно избегать всего, что могло бы их нарушить, я нисколько не сомневаюсь, что трудности, которые вы имеете со стороны англичан, в будущем прекратятся».[603]

Однако губернатор Нью-Йорка и его помощники решили максимально использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. Агенты Донгана сообщили ирокезам о готовящемся нападении французов (вполне возможно, несколько преувеличив угрозу). Союз пяти племен обратился к англичанам с просьбой о заключении серии новых договоров, которые были подписаны в конце июля — начале августа 1684 г. (с английской стороны кроме Нью-Йорка в их подписании участвовал Мэриленд). В этих документах ирокезы объявили, что они «передают свои земли и самих себя под защиту Великого герцога Йоркского <… > [и] Великого Сахема Карла, который живет на другом берегу Великого Озера», а также пообещали, что они «не присоединятся сами и не присоединят свои земли к любому другому Правительству, кроме этого». В то же время вожди и сахемы Лиги подчеркнули, что ирокезы «являются свободным народом, соединившим себя с англичанами».[604] Тем не менее Донган рассматривал это именно как переход Союза пяти племен в британское подданство, в связи с чем он передал его представителям щиты с изображением герба герцога Йоркского, которые должны были быть установлены в поселениях ирокезов. Эту же точку зрения разделяло английское правительство.

Тем временем поход де Ля Барра против сенека закончился, не начавшись. Собранные им отряды дошли до местечка Аноде-Л я-Фамин (в районе современного Осуиго, штат Нью-Йорк), где губернатор неожиданно принял решение заключить мир с ирокезами. Такой странный шаг был вызван не только объективными трудностями (среди его людей началась эпидемия какой-то болезни; ощущалась острая нехватка продовольствия и т.п.), но и личной нерешительностью губернатора Новой Франции, больше всего заботившегося о своих собственных коммерческих интересах. Однако самой грубой и непростительной ошибкой де Ля Барра было то, что он заключил мир на условиях, которые были единодушно восприняты как унизительные для французов.[605] В частности, губернатор обещал увести всех своих солдат из Страны ирокезов и прекратить помощь иллинойсам, союзникам французов. При этом посредниками между французами и сенека выступили онондага — одно из племен Лиги.[606]

Ф. Дженнингз называет эти события «бескровным триумфом» и «зенитом ирокезской славы».[607] Действительно, на переговорах с де Ля Барром Союз пяти племен выступил как самостоятельное действующее лицо, независимое от европейцев, а онондага даже считали, что имеющиеся соглашения делают их лидерами некого «племенного союза», объединяющего также Нью-Йорк и Канаду.[608]

В результате бездарных действий де Ля Барра позиции французов в районе, расположенном к югу от Великих озер, были существенно ослаблены, а главное резко упал их авторитет среди традиционно поддерживавших их индейских племен. Возмущение поведением губернатора и в Квебеке, и в Париже было столь сильным, что в начале 1685 г. Людовик XIV отстранил де Ля Барра от должности (отчет о его переговорах с ирокезами было приказано хранить в секрете). Назначенному на его место маркизу Ж.-Р. де Бризе де Денонвилю было поручено «обеспечить спокойствие Канады прочным и устойчивым миром», для чего следовало «укротить гордость ирокезов <… > и дать им понять твердой и решительной политикой, что они будут иметь все основания ужасаться, если не подчинятся тем условиям, которые он соблаговолит им изложить». В инструкциях также говорилось, что новому губернатору следует быть в курсе того, что губернатор Нью-Йорка предпринимает для помощи ирокезам и распространения британского господства до берегов реки Св. Лаврентия и также на всю территорию, которая заселена этими индейцами [ирокезами. — Ю. А.\». Денонвилю предлагалось «делать все, чтобы поддержать хорошие отношения между французами и англичанами. Но если последние вопреки всем ожиданиям будут подстрекать индейцев и помогать им, с ними следует обходиться, как с врагами, когда они находятся на индейской территории, не предпринимая в то же время ничего на территории, находящейся в подчинении короля Англии».[609]

Имея такие инструкции, Денонвиль сразу же оказался в сложном положении, так как на основании вышеупомянутых договоренностей англичане утверждали, что Союз пяти племен и его земли являются владением герцога Йоркского и короля. Более того, Донган несколько раз заявлял, что те индейцы, которые заключили союзы с ирокезами и, таким образом, признают свою зависимость от них, также автоматически превращаются в подданных Нью-Йорка.

Надо сказать, что инструкции самого Донгана предписывали ему «не давать повода для жалоб губернатору Новой Франции».[610] Однако он открыто пренебрегал ими, получив за это весьма лестные оценки американских историков. Ч.М. Эндрюс писал, что Донган «лучше, чем все его предшественники <…> понимал различные аспекты ситуации с французами и индейцами»;[611] а Г.Л. Осгуд отмечал, что «Томас Донган был первым английским губернатором, который ясно увидел суть событий. Он осознал так же хороню, как и французы, что ирокезы владеют ключом к ситуации. Они стоят на пути продвижения французов на запад, и их традиционная враждебность является одной из величайших помех этого продвижения. Донган проводил четко определенную политику таким образом, чтобы перевести пушную торговлю с северо-запада, от долины реки Св. Лаврентия, к Олбани. Это было задумано как контрмера в противовес основанию форта Фронтенак».[612]

В Канаде многие представляли ситуацию не хуже Донгана. Уже упоминавшийся нами интендант де Мель четко указывал на опасность, исходящую от продвижения англичан на запад: «Если Франция однажды вступит в войну с Англией, колония в Канаде будет полностью окружена с суши, и англичане на этом континенте смогут очень легко стать хозяевами долины реки Св. Лаврентия и за два или три года без труда разрушить усилия многих лет».[613]

Правительство Людовика XIV пыталось опротестовать действия Донгана (особое возмущение в Париже вызывало то, что англичане установили свои гербы в ирокезских селениях). Сеньеле поручил французскому послу в Лондоне заявить, что «эти племена всегда были подданными Франции, с тех пор как их страна была открыта французами, без каких-либо возражений со стороны англичан», а также потребовать от английского правительства дать губернатору Нью-Йорка точные указания, ограничивающие сферу его действий.[614] Однако Лондон не мог серьезно повлиять на позицию Донгана, который продолжал ее отстаивать на словах — в оживленной переписке, завязавшейся у него с Денонвилем, и на деле — всячески поддерживая Союз пяти племен и поощряя индейцев, живущих в районе Великих озер, торговать с англичанами (напрямую или через ирокезов), разрушая, таким образом, коммерческие, а отчасти и политические связи французов.