Тем не менее на собрании уполномоченных, как и в прошлый раз, разгорелись бурные дебаты. Некоторые участники собрания даже склонялись к тому, чтобы оказать содействие Ля Туру. В их аргументации сочетались соображения морально-этического порядка (милосердие и сострадание к попавшему в беду соседу) и соображения безопасности (имелось в виду, что внутренний конфликт ослабляет потенциальных противников Новой Англии). Однако из-за того, что на заседании присутствовали не все старшины и члены магистратов, было решено отложить принятие окончательного решения на неделю. Спустя семь дней после жаркой дискуссии на тему «Позволительно ли истинным христианам помогать антихристианам?» и «Не нанесет ли это ущерба безопасности?» было принято достаточно неожиданное решение: направить официальный запрос к д'Онэ для выяснения его позиции, а пока не предпринимать никаких активных действий.[465] Руководители Конфедерации также еще раз косвенно осудили действия Уинтропа, заявив, что только они могут давать разрешение вербовать наемников для войны с кем бы то ни было.[466]

В послании к д'Онэ, составленном членами собрания, высказывались претензии по поводу рассмотренного нами выше инцидента 1635 г., а также по поводу заявления д'Онэ о том, что его люди будут нападать на все английские суда, которые попытаются проникнуть севернее Пентагоэ. В то же время руководители Новой Англии писали следующее: «…хотя наши люди, которые в прошлом году отправились на помощь Ля Туру, делали это без всякого официального поручения от нас, если будет доказано, что они нанесли [д'Онэ. — Ю. А.] какой-либо ущерб, о котором мы даже не знали, мы восстановим справедливость». Под текстом послания стояли подписи восьми членов магистрата. Оно было адресовано «Господину д'Онэ, рыцарю, наместнику короля Франции в Акадии и в Пор-Руайяле». К письму была приложена копия изданного незадолго до этого приказа губернатора и совета Массачусетса, где жителям этой колонии запрещалось чинить всякое насилие по отношению к французам и голландцам, за исключением тех случаев, когда это делалось в целях самообороны.[467]

Положение Ля Тура стало практически безвыходным. Ему, правда, стремился помочь явно благоволивший к нему Дж. Уинтроп, который после вынесения вышеупомянутого решения написал письмо лорду Форбсу, надеясь получить поддержку для Ля Тура от шотландских властей.[468] 9/19 сентября Ля Тур покинул Бостон. Хотя на сей раз его визит был не слишком удачен, ему были устроены торжественные проводы с орудийным салютом и почетным караулом.[469]

После возвращения в Сен-Жан Ля Тур написал бостонским властям благодарственное письмо, где, с одной стороны, всячески поносил своего противника д'Онэ, а с другой — подчеркивал, что Массачусетс оказывал ему помощь на основании «права нейтральных стран помогать воюющим сторонам».[470] Т.е. в глазах Ля Тура и Акадия и Массачусетс имели те же права, что и суверенные государства.

Тем временем д'Онэ решил последовать примеру своего соперника и попытался установить дипломатические отношения с Бостоном. Но в отличие от Ля Тура, стремившегося любой ценой получить от англичан помощь, д'Онэ преследовал более скромные цели. Он хотел заключить с Новой Англией хотя бы пакт о ненападении, который позволил бы ему расправиться со своим врагом. В инструкциях французских властей, которые были в курсе произошедшего в Акадии летом 1643 г., говорилось, что д'Онэ не следует предъявлять претензий администрации Новой Англии за ее контакты с Ля Туром, поскольку англичане делали это, будучи уверены, что тот на самом деле является королевским наместником.[471]

В начале октября 1644 г. в столицу Новой Англии прибыл официальный представитель д'Онэ капуцин Франсуа Мари, который, правда, был одет как мирянин (очевидно д'Онэ опасался, что неприязнь английских колонистов к монахам помешает Мари выполнить свою миссию). По прибытии в Бостон посол Акадии вручил Эндикотту свои верительные грамоты и письмо от д'Онэ. Мари также предъявил губернатору королевский приказ, скрепленный большой печатью, в котором Ля Тур объявлялся бунтовщиком и изменником, а д'Онэ предписывалось арестовать его самого и его жену.[472] Во время беседы с Эндикоттом Мари пожаловался на то, что в прошлом году жители Массачусетса помогали Ля Туру и тем самым нанесли большой ущерб французской колонии. Несмотря на это, он предложил заключить договор о мире и дружбе между Акадией и Массачусетсом.

Эндикотт занял позицию аналогичную той, которая была сформулирована в вышеупомянутом письме к д'Оне, и заявил, что все, кто участвовал в экспедиции Ля Тура, не имели никаких официальных полномочий от администрации колонии, ни тем более распоряжения предпринимать какие-либо враждебные действия но отношению к французам. Губернатор также сказал, что в Новой Англии очень сожалели, узнав о случившемся в Акадии.[473] По поводу предложения заключить договор Эндикотт заявил, что решить столь важный вопрос могут только уполномоченные Конфедерации Новой Англии, и попросил посла Акадии изложить свои предложения на бумаге, обещая, что они будут рассмотрены в самое ближайшее время.

Разместившись в доме Томаса Фаула, Мари составил проект мирного договора, а также набросок соглашения о взаимопомощи (имея в виду возможное содействие Бостона в усмирении Ля Тура) и соглашения, которое предполагало отказ договаривающихся сторон от поддержки врагов друг друга. Вскоре состоялась его встреча с уполномоченными Конфедерации. Дискуссия, в ходе которой Эндикотт говорил с Мари по-французски, а остальные — по-латыни, продолжалась полдня. Поначалу англичане предлагали д'Онэ помириться с Ля Туром, но Мари категорически отверг такую возможность и сказал, что, если бы Ля Тур добровольно подчинился королевскому приказу и явился с повинной, ему была бы гарантирована жизнь и свобода, но если он будет схвачен с оружием в руках, он, наверное, лишится головы. В свою очередь, Мари упрекнул бостонцев за то, что они не задержали Франсуазу-Мари Ля Тур, которая незадолго до его приезда появилась в Новой Англии, и заявил, что д'Онэ будет захватывать все корабли, направляющиеся к Ля Туру.

Однако в целом переговоры, очевидно, проходили в достаточно мирной и деловой обстановке, так как вскоре был выработан окончательный вариант договора между Акадией и Конфедерацией Новой Англии. Через три дня после прибытия Мари в Бостон 8/18 октября 1644 г. этот документ был подписан. Договор был составлен на латыни в двух экземплярах (по одному для каждой из стороны). Он был озаглавлен: «Соглашение между Джоном Эндикоттом, губернатором Массачусетса в Новой Англии, и остальными членами магистрата и господином Мари, представителем (delegatum) господина д'Оне, рыцаря, губернатора и наместника Его Величества короля Франции в Акадии, провинции Новой Франции, составленное и заключенное в Бостоне в вышеупомянутом Массачусетсе в восьмой день восьмого месяца 1644 года».[474]

В этом договоре Новая Англия и Акадия заявляли о том, что будут поддерживать мирные отношения, и брали на себя обязательства не допускать враждебных действий своих подданных по отношению друг к другу. Жители обеих колоний могли свободно торговать между собой. Кроме того, был особо оговорен порядок разрешения конфликтов, в случае если таковые возникли бы между англичанами и французами. Договор подлежал ратификации другими колониями — членами Конфедерации Новой Англии и сьёром д'Онэ. Английская (точнее новоанглийская) сторона ратифицировала это соглашение 2/12 сентября 1645 г., а д'Онэ — 28 сентября 1646 г.[475]