Из этого документа следует, что французское правительство дало своим представителям санкцию вести переговоры с Новой Англией фактически как с независимым государством. Более того, в Версале всерьез рассчитывали на то, что бостонские власти открыто выступят против своего монарха.

В дальнейшем Поншартрен продолжал живо интересоваться этим делом. В июле 1711 г., когда до него дошли подробности, касающиеся готовящейся экспедиции Уолкера, он выразил беспокойство относительно того, что момент для переговоров выбран не слишком удачно. Тем не менее Котбелю было сообщено, что король одобрил его действия. От себя министр добавил, что он с нетерпением ждет известия о возвращении посланца и отчета о его действиях.[1196]

Миссия Ля Ронда закончилась ничем. В тот момент, когда он прибыл в Бостон, там уже находились корабли Уолкера, и вовсю шла подготовка к совместному англо-американскому нападению на Канаду. Администрация Массачусетса заявила, что она не намерена вступать в переговоры об обмене пленными, однако потребовала, чтобы Ля Ронд оставался в Бостоне, с тем чтобы он не смог сообщить своим соотечественникам о военных приготовлениях англичан. Ля Ронд пытался самовольно покинуть Новую Англию, но был задержан и посажен в тюрьму. Хотя он успел уничтожить все свои бумаги, Легислатура Массачусетса заподозрила его в шпионаже и приговорила к повешению. Правда, в итоге для Ля Ронда все закончилось благополучно — после провала экспедиции Уолкера Дадли дал ему возможность бежать.[1197]

Несмотря на провал миссии Ля Ронда, сама ее идея получила одобрение французских властей. Спустя год Поншартрен писал Котбелю: «Его Величество одобрил путешествие в Бостон, в которое вы отправили сьёра Дёни де Ля Ронда, и инструкции, которые вы ему дали, несмотря на то что переговоры, которые вы ему поручили, не имели успеха».[1198]

Данный эпизод, на наш взгляд, интересен тем, что он дает представление о позиции французского правительства по отношению к английским колониям, которые Версаль был готов рассматривать как потенциально суверенные государства. При этом министров Людовика XIV не смущала ни специфика их политического устройства, ни, что самое главное, отсутствие каких-либо правовых оснований для этого. Помимо всего прочего это позволяет по-новому взглянуть на американо-французские отношения в период подготовки Войны за независимость и на ее начальном этапе. В то же время нам он показывает, что французское правительство не изменило своего отношения к североамериканскому театру боевых действий, предпочитая действовать с помощью интриг, а не военной силы, что в итоге поставило его заморские владения в сложное положение.

Глава 5.

ЭКСПЕДИЦИЯ УОЛКЕРА

В то время как отношение Версаля к Североамериканскому театру боевых действий на протяжении всей Войны за испанское наследство оставалось практически неизменным, Лондон после нескольких лет колебаний на заключительном этапе войны предпринял попытку радикально изменить ситуацию на континенте.

Лондон: перемены в правительстве, перемены в политике

События, о которых пойдет речь, были непосредственно связаны с теми переменами, которые произошли в английском правительстве летом 1710 г. В июне государственным секретарем Южного департамента был назначен барон (с 1711 г. граф) Дартмаут, а в начале августа правительство возглавил Роберт Харли, позднее ставший графом Оксфордом. Северный департамент перешел к Генри Сент-Джону (в будущем виконту Болинброку). Так на смену вигам, являвшимся убежденными сторонниками продолжения войны, к власти пришли тори, стремившиеся к заключению мира с Францией. К этому их подталкивали как внутренние трудности, с которыми столкнулась Англия, в течение восьми лет несшая на себе основную тяжесть борьбы в Европе, так и обстановка, складывавшаяся на фронтах. Несмотря на все усилия союзников, большая часть Испании оставалась в руках Филиппа V, а все попытки вторжения во Францию заканчивались неудачами. В ходе кампании 1709 г. довольно сомнительная победа при Мальплаке далась союзникам ценой значительных жертв (их потери в два раза превосходили французские). Маршал Вилл ар не сильно преувеличивал, когда говорил Людовику XIV: «Если Господь окажет нам милость проиграть еще одну такую битву, Его Величество может считать, что враги <…> уничтожены».[1199]

Однако торийские лидеры хотели не просто мира с Людовиком XIV. Харли и Сент-Джон стремились к победоносному и выгодному для нации миру. Громкие успехи Мальборо во Фландрии, с их точки зрения, были нужны не столько самой Англии, сколько ее союзникам. Им же была нужна такая победа, которая, во-первых, была бы достаточно крупной и яркой, способной укрепить их позиции внутри страны и затмить или хотя бы оттенить достижения вигов; во-вторых, победа, которая была бы выгодна прежде всего именно самой Англии; в-третьих, победа, которая могла бы позволить им заключить мир на максимально выгодных условиях.

В этой ситуации внимание кабинета привлекла Северная Америка. Уже в начале июля 1710 г. Дартмаут обратился к агенту Массачусетса Джеремиа Даммеру с вопросом, можно ли еще успеть предпринять нападение на Канаду в этом году. Даммер сообщил министру, что навигация на реке Св. Лаврентия продолжается как минимум до конца октября, и напомнил об экспедиции Фипса, которая была организована осенью. Будучи активным сторонником «славного предприятия», которое, по его словам, он «хранил в своем сердце», агент Массачусетса выразил готовность лично принять участие в операции, которую, по его мнению, обязательно следовало осуществить в текущем году.[1200]

Очевидно, ответ представителя колоний вполне удовлетворил Дартмаута, так как спустя несколько дней правительство (кстати, тогда еще возглавлявшееся Годольфином) приняло решение о переброске крупных сил в колонии. 14 июля 1710 г. виконт (позднее граф) Шэннон был назначен главнокомандующим «всеми сухопутными силами, которые должны быть использованы для покорения Канады и других мест, которыми владеет враг в Северной Америке». Он должен был с пятью полками отправиться из Портсмута в Бостон и соединиться там с войсками Никольсона, собранными для атаки на Пор-Руайяль, а также с силами Нью-Йорка (и те и другие также переходили в его подчинение). Главной целью его экспедиции являлось взятие Квебека, однако в случае, если бы переход через Атлантику затянулся или если бы колонии не выставили своих бойцов, ему было приказано предпринять какую-нибудь другую операцию против французов, какую он сочтет возможным.[1201]

Вскоре началась подготовка экспедиционного корпуса и транспортных судов, которые должны были доставить его в колонии. Всего вместе с Шэнноном должны были отправиться 3265 солдат и моряков.[1202] Несколько недель эскадра ожидала попутного ветра, однако в конце августа из Лондона пришел приказ отложить отплытие. Дальнейшие перестановки в правительстве вкупе с европейскими проблемами опять отодвинули «славное предприятие» на второй план. Осенью Лондон снова обратил на него внимание, и в начале октября войска Шэннона были даже погружены на корабли, однако из-за плохой погоды они не смогли поднять паруса, а 16 октября в связи с изменением обстановки на Пиренейском полуострове было принято окончательное решение не проводить операцию в текущем году.[1203]

Ф. Паркмен назвал подготовку экспедиции Шэннона «странным спазмом воинственной энергии», а сам план отправки войск — поздней осенью «абсурдным».[1204] Однако, на наш взгляд, эти действия правительства как раз подтверждают отмеченный нами выше переходный характер его политики по отношению к колониальному театру боевых действий.