Ванюша показательно пнул садовую скульптуру – купидона. И с горечью подумал, что даже этот глупый купидон исполняет предназначенное: служит поилкой для птиц.

– Ты думаешь, я не смогу, – неведомо к кому обращаясь, продолжил Ванюша свои пени. – Смогу, я неприхотлив! Мне ничего не надо!

На последних словах Ванюша инстинктивно уменьшил громкость подачи жалоб к небесам: неровен час, жена услышит. Земное ему сейчас было ни к чему. Впрочем, подкралась предательская мыслишка: уйти-то я смогу, но вот хорошо бы гарантий…

– Ты мне только знак дай, что я избран! Один лишь знак, Господи! Хоть листочком прошурши, хоть птичкой пропой! А я уж распознаю, брошу все – и с этого самого момента – только творить! Слово! Как много в этом слове!

Ванюша привычно загрустил. Понимал, что нечего взывать к небесам, оставят его тут, горемычного. Никому-то он не нужен.

Тем временем с самого угла созвездия Ориона, слегка качнувшись взад-вперед в сомнениях, сорвалась звезда Бетельгейзе. Увлекши лучами своими часть хрустальной тверди, она с грохотом прокатилась через весь небосвод и упала, хлопушечно шипя, на крышу соседского дома. Улица наполнилась людьми, а уже через несколько секунд – воем пожарных сирен. Ванюша недовольно поморщился на шум. Ну что за люди!

– Не дает знака, – вздохнул он. И пошел ужинать.

Были

Виталий Авдеев

Магия примитивных племен

Джордж вытащил голову из-под подушки и прислушался. Барабаны действительно замолкли, или это у него уже так замылился слух? Через секунду, словно в ответ на его вопрос, грохот раздался в два раза сильнее. Джордж застонал, уткнулся лицом в подушку, потом отбросил ее в сторону и с кряхтением пополз на четвереньках из постели к выходу. Когда он высунул голову из палатки, его немедленно атаковали комолютики, но утомленный Джордж не обратил на них внимания и жадно уставился вниз, на деревню. Там, вокруг гигантского костра, все так же металась в танце сухопарая фигура шамана. Остальное племя, все, включая вождя, сидели вокруг и дружно лупили в барабаны. Джордж хрипло выругался. Исполнению ритуала вызова дождя пошли третьи сутки.

– Нет, – сказал Джордж. – Нет, и думать забудь.

Шаман укоризненно уставился на космогеолога. По крайней мере, именно так интерпретировал запах, который он испустил, и положение его усиков полевой переводчик. Джордж сжал зубы и отрицательно помотал головой. Шаман повращал глазами.

– Слушай, юный Джордж, – сказал он, – я понимаю, что тебе грозят неприятности, но подумай…

– Неприятности?! – перебил Джордж. – Неприятности?! Да когда меня поймают на несанкционированном терраформинге, с меня сначала спустят шкуру, потом вернут на Землю, отберут право на полеты дальше Луны и спустят шкуру еще раз. А затем, когда до меня доберется Стивенс и его банда космоэтнографов, мне придется еще хуже. Ведь это будет не просто вмешательство в ход вашего естественного развития, это будет…

– Джордж, – вздохнул шаман. – Если в ближайшую неделю не пойдет дождь, Р’хлла не придут с юга и никакого естественного развития у нашего племени не будет вовсе. Мы просто передохнем.

– Ничего подобного, – вскинул руки Джордж. – В этом случае я немедленно дам ситуации «красный» статус, и сюда прилетят космоэтнографы, и спасатели, и терраформеры, и комитет защиты примитивных племен, и…

– Лучше, – мягко сказал шаман, – мы все-таки передохнем.

– Но как-то же вы раньше справлялись? – растерянно спросил Джордж. – До меня? Не в первый же раз у вас засуха?

– Справлялись, – кивнул шаман. – Но мне бы не хотелось прибегать к этим мерам. Ведь стоит тебе перестать упрямиться и просто нажать пару кнопок, как все будет в порядке.

– Нет, – виновато сказал Джордж. – Я не могу.

Шаман вздохнул, покачал головой, повернулся и направился к деревне.

– Ты, Джо, правильно ему отказал, – гудел вождь. – А то он совсем обленился. Вот, помню, пару квор’ров тому назад нужно было нам устроить засуху. А то проклятые красносердечники примерились снять урожай вдвое больше нашего. Так шаман десять дней исполнял ритуал, с лица спал, буквально одни кости от него остались, а с делом справился. И сразу было видно, за что мы его кормим. А теперь? Чуть что, идет к тебе, и – хлоп! – все готово. Словно это не магия, а наука какая, без малейших усилий. Нет, я считаю, ты молодец, нечего его баловать. Я вообще надеюсь, что он в этот раз и вовсе загнется: он все-таки уже не мальчик.

Джорджа, который и так мрачнел, слушая гудение вождя, от этих слов перекосило вовсе, и он обреченно посмотрел вниз, на деревню. Там, на огромной площадке перед домом вождя, племя собирало ветки для гигантского костра. Похоже, ритуал предстоял долгий. Джордж поднял универсальный пульт и обреченно глянул на картинку со спутника. Нет, загнать сюда фронт с соседнего континента до того, как его поймают за руку и остановят, он все так же никак не успевал, нечего было и пробовать. Все-таки придется ждать, пока станет можно объявлять «красный» код. Конечно, за это в управлении его тоже по головке не погладят, геологи враз потеряют здесь лицензию, да и Джорджа, ясное дело, Стивенсон отсюда выставит первым рейсом, но зато племя будет спасено. Пусть так, но спасено. Да и к тому же все будет согласно инструкции, будь она неладна.

– А раньше, при моем деде, – все так же разливался вождь, – вообще держали до четырех шаманов в племени зараз. Они ведь помирали каждый ритуал, один никак довести до конца не мог, двое требовались, а то и трое. Вот ведь были добрые времена: надежные, крепкие, порядок был…

Джордж тяжело вздохнул и отвернулся. На душе у него скребли кошки.

После рассказов шамана о третьей ноге Джордж ожидал, что ритуал вызова дождя будет напоминать практики йогов или танцы суфиев, что племя усядется вокруг огня и в торжественном молчании, ну, может, под мелодичные заклинания шамана примется сосредоточенно взывать к духам предков к’рра’ков или кому там еще. Вместо этого все вооружились барабанами и принялись отбивать громкий, но неравномерный ритм, под который шаман принялся скакать вокруг костра, размахивая всеми четырьмя руками и высоко вскидывая ноги. Джордж понаблюдал за происходящим некоторое время, но, похоже, ничего другого ритуал не предусматривал, так, что он даже слегка разочаровался. Он загнал на соседнюю горку бота, велев ему безотрывно записывать ход событий, чтобы было что кинуть космоэтнографам в случае необходимости, а сам уединился в палатке и принялся играть с пультом, пытаясь высчитать ситуацию, где бы его воздействие на погоду выглядело не столь заметным. К сожалению, вариантов не было, так что, безрезультатно провозившись до вечера, он отправился спать.

Только со сном у Джоржда ничего не вышло: неритмичный, неровный грохот барабанов будил его каждый раз, когда он проваливался в дремоту, и он так и не смог сомкнуть глаз до утра. На следующий день все повторилось. Племя, похоже, било в барабаны посменно, и у отдыхающих, в отличие от Джорджа, проблем со сном не было, так что единственные, кому приходилось бодрствовать все время, были он и шаман. Джордж уважал выносливость старика, но на третий день понял, что лично он так дальше не может. Даже несмотря на то что он безумно устал, проклятые барабаны не давали ему уснуть, а никакого снотворного ему, отважному космогеологу, не полагалось по штату. Так что к концу третьего дня Джордж сдался и принялся сворачивать лагерь. Он скатывал палатку и тупо думал о том, как сейчас поднимется на орбиту, отключит радио и завалится спать, когда сзади него раздалось деликатное покашливание. Джордж осторожно обернулся и обнаружил преданно глядящего на него из кустов Джи.

– Здравствуйте, Джо, – ободряюще сказал он. – Не сдавайтесь, я с вами! Не слушайте шамана, мы, прогрессивные члены племени, понимаем, что если для блага науки мы все должны умереть, то так ему и следует быть. Наука превыше всего!