К удивлению Богуславского помощь в крупномасштабном расселении поспешили оказать и благополучная Норвегия со Швецией. Илья конечно согласился. Благо, что проявления этой помощи носили действительно альтруистический характер. Швеция строила прекрасные деревянные малоэтажки по намеченным поселкам. Норвежцы участвовали в основном, как спасатели.
Буквально за день до получения доклада о внешнем положении Богуславский подписал приказ строительстве в рамках программы переселения именно деревянных домов. Он справедливо посчитал, что надо будет камнем и позже можно будет обложить, а пока не до эстетики. Деревянные дома по заверению ответственных были теплее и при определенных технологиях значительно легче отапливались. А уж насколько быстрее строились, просто слов не находилось. Другое дело, что вся задействованная в проекте деревообрабатывающая промышленность просто вязла в заказах государства. Она не справлялась, а просить участия в этом трудоемком деле другие страны Богуславский не решался. Платить золотом он не спешил.
Илье приходилось не первый месяц жалеть, что он встал у руля в такое сложное время. Хотя справедливо отдавая отчет он понимал, что в иное время, таких как он близко бы к власти не пустили. Все сложилось, как сложилось. Революция помогла ему встать у правила, чтобы просто спасти страну. Не приди к власти, он отчетливо представлял, как бы все выглядело в итоге. Выкачав нефть и оставив страну умирать в холоде, все кто пасся у кормушки, просто сбежали бы в теплые страны. Клином бы словно гуси слиняли и деньги с собой прихватили, превращенные в ценности и золото. А люди… А люди просто бы начали вымирать. Тихо, молча, терпеливо сдыхать. Блокадный Ленинград показался бы курортом по сравнению с мгновенно одичавшими бы русскими зауральскими просторами. Голод пришел бы стремительней, чем кто-либо смог бы предположить. А за голодом пришло бы все то о чем в здравом уме думать очень не хочется. Богуславский нес свой крест как умел. И он знал, что он всяко делал это именно для людей, а не для себя или своей элиты. И сие хоть не много, но согревало его душу. Он надеялся, что хотя бы потом кто-нибудь оценит, какой титанический труд был проделан. Какое невероятное самопожертвование проявили те, кто помогал ему спасать людей. И самое главное, Богуславский очень надеялся, что люди поймут насколько идиотами они были, доверяя недра страны торгашам управлявшими до него. Надеялся, но не верил.
Анна Андреевна разбудила мужа едва только услышала очень близкие выстрелы. Александр Павлович, быстро уяснив, что стреляют уже во дворе, по визжащим от боли собакам, не одеваясь, поспешил к оружейному сейфу в углу и вынул из него старое доброе бенелли. Зарядил и осторожно подойдя к окну выглянул. Увидел мечущихся в свете садовых фонарей людей и строго сказал жене:
— Одевайся и на крышу. Не на чердак, а на крышу!
— А ты? — с ужасом спросила Анна Андреевна, спеша накинуть поверх ночной рубашки платье.
— Я за тобой. Бегом, жена. Бегом. Они уже в дом проникли, я вижу разбитые окна в столовой!
Анна Андреевна уже была готова. Она пугливо выглянула в коридор и, услышав на первом этаже крики сцепившейся с налетчиками прислуги, прижимая ладонь к губам, поспешила по коврам к лестнице на чердак. Обернувшись у перил винтовой лесенки, она увидела мужа в одних трусах и с голым торсом, перегнувшегося через перила и что-то выцеливающего внизу. Выстрел раздался неожиданно для пожилой женщины и почти паникуя, она никак не могла решиться бежать к стоящему в пороховом думу мужу или спешить как он и сказал на крышу. В ужасе еще сильнее прижимая ладони ко рту и боясь закричать она все-таки поспешила по неудобным ступенькам винтовой лестницы наверх. На чердаке, где они со временем собирались устроить светлую мансарду она направилась к слуховому окну и раскрыв его отчетливо услышала крики и стоны на улице. Холодея от страха, она никак не могла заставить себя подняться на черепичную крышу. И только снова зазвучавшие выстрелы в доме подстегнули ее. Взобравшись на табурет она тяжело перегнулась через раму и легла животом на подоконник. Помогая себе руками и коленями, она выбралась на сухую еще не остывшую от солнечного дня черепицу и осторожно поползла по ней к накладной лестнице, что вела на один из коньков крыши. Собираясь перебраться через него и скрыться от взоров с улицы между двумя скатами сложной крыши, она надеялась, что муж поймет, где ее искать, а не подумает, что она сорвалась вниз.
Сидя над сточным желобом, проложенным в ложбине между скатами крыши она пыталась расслышать, что происходит в доме. Выстрелы, доносящиеся оттуда, казались приглушенными детскими петардами, взрываемыми в соседней комнате на какой-нибудь праздник. Но даже такие приглушенные они сильно отличались друг от друга. Анна Андреевна без труда угадывала выстрелы ружья ее мужа и легкие, кажется пистолетные хлопки. Бенелли звучала значительно солиднее. Но когда ружейные выстрелы стихли и стали слышны только пистолетные, Анна Андреевна запаниковала. Она не знала что с мужем, может, он ранен, может, уже убит, и чувство своей полной беспомощности заставило женщину заплакать. У всякого терпения есть предел. И даже когда над коньком крыши показалась голова и голый торс Александра Павловича она не успокоилась и не утерла слез страха. Наоборот слезы побежали еще быстрее словно прорвали какую-то плотину. А ее муж, перевалившись через конек голыми ступнями выломал несколько керамических черепиц отчего довольно сильно порезал ноги и, встав в проломы нацелил ружье в своих руках куда-то вниз. Как догадалась Анна Андреевна, ее муж взял на прицел слуховое окно, через которое они поднялись. Негромким, но веселым шепотом Александр Павлович «обрадовал» жену:
— У меня лично только два патрона. За резинку трусов напихал с десяток, но пока лез все растерял.
Анна Андреевна молча поднялась по черепице к нему и осмотрела порезанные ступни. Быстро оторвав подол ночной рубашки под платьем, она перевязала сначала одну, а потом и вторую ступню. Ее муж все манипуляции со своими ногами перетерпел без звука, ни на мгновение не отводя ружья он своей цели.
На крышу так никто не попробовал вылезти. Спустя минут десять во двор виллы въехал грузовик и стала слышна громкая итальянская речь. Анна Андреевна осторожно перебралась к краю крыши и сообщила мужу:
— Компьютер твой грузят. Мониторы точнее пока вижу.
— Ах, я их сук… — возмутился Александр Павлович и собрался перебраться к жене.
— Не надо, Сашенька. Пусть берут что хотят только пусть уйдут. Потом спустимся в полицию заявим. Артем нам поможет порядок навести.
Александр Павлович зло отозвался:
— Убили они Тему. И Алю тоже кажется. И итальянку твою, Миру, тоже… Меня думали тоже легко взять. Хрен им. Троих ранил. Одного кажись смертельно — плечо разворотило качественно. Остальных так… задел.
Анна Андреевна отползла от края и спросила:
— Тебе за это ничего не будет? Тебя не посадят?
Крякнув недовольно, мужчина в трусах распластавшийся на крыше, сказал:
— Нашла о чем думать. Тут простой выбор был или я их или они меня… Не должны… — сказал он в итоге.
Но женщина обеспокоена произошедшем сказала:
— Как они уйдут, спустимся, оденешься, возьмешь деньги в сейфе, карточки возьми и езжай в аэропорт. Лети в Россию, а я утром полицию тогда вызову. Все расскажу. Скажу, что тебе наутро надо было улетать и ты не мог дождаться полицию… поручил мне все рассказать.
При всей очевидной глупости мужчина не возразил ничего. Вскоре раздался шум уезжающего грузовика и мужчина облегченно вздохнул. Расслабился, но тут же втянув ноздрями воздух выматерился.
— Аня, они дом подожгли. Надо спускаться!
Женщина тоже уже уловила запах распространяющегося пожара, но он после уже пережитого не так напугал ее. Она вслед за спешащим мужем перебралась через очередной конек крыши скатилась по нему к водостоку и так же вслед, за не оборачивающимся Александром Павловичем, по хрустящей под ногами черепице перешла на скат веранды. С крыши веранды им пришлось прыгать. Пожилая женщина больно подвернула сразу и ступню и колено, а ее муж после падения еще несколько минут, лежа на земле, пытался понять, не сломал ли он себе чего. А над ними в полный рост разгорался пожар. Лопались стекла, что-то хлопало внутри дома. Один раз даже что-то взорвалось, кажется, баллоны для дайвинга. Анна Андреевна не думала о потерях. Она страдала от болей в ноге и мечтала убраться подальше от пылающего особняка. Наконец ее муж поднялся и, держа ружье в одной руке, второй помог встать и Анне Андреевне. Ковыляя, они пошли босыми ногами по мелкому гравию дорожки к выезду с территории. Они хотели найти помощь и телефон.