— Но почему она вообще захотела ребенка?

— На этот вопрос может быть несколько ответов, — сказал Берт. — Один из них таков: Мэри хотела привлечь к себе внимание отца. Второй: хотела досадить Эвелин. Сестры всегда старались опередить друг друга, и Мэри таким образом решила взять верх над сестрой. А может, тем, что она решила обойтись без мужчины, она хотела некоторым образом и отомстить отцу, который в детстве не уделял ей должного внимания.

— Или все вместе, — проговорила Конни.

— Да. Когда Эрик родился, Мэри стала несносной. Она потребовала, чтобы я нанял не только дневную, но и ночную няню, и стала часто и подолгу пропадать из дому. Я с ума сходил, ведь ребенку нужна мать. Так что до ухода на работу и по возвращении я часто сам кормил и пеленал сына.

— Ты, наверное, с ног сбивался.

— Да, но… — Берт улыбнулся, — дело того стоило. Эрик рос веселым и спокойным мальчуганом.

— А куда уходила Мэри?

Улыбка исчезла с его лица.

— Один бог знает куда. Но я уверен, что она снимала обручальное кольцо и вела себя, как свободная женщина. Она постоянно жаждала мужского внимания. Знаешь, тогда в машине с ней был молодой парень, очередной кавалер. Он не получил ни царапины.

— Твой брак фактически распался.

— Да. Я никогда раньше не думал, что, женившись, буду думать о разводе. Однако такая мысль стала все чаще приходить мне в голову. Но я опасался, что Мэри потребует ребенка. А суды всегда более благосклонны к матерям.

— Ты думаешь, она стала бы настаивать?

— Пусть это кажется нелогичным, но все же я думаю именно так. Она решила бы, что ее грабят, вцепилась бы в ребенка, получила его и через пять минут забыла о его существовании. И все же я думал, что, увидев мою привязанность к Эрику, Мэри многое поймет и полюбит его. — Берт хрипло рассмеялся. — Наивные мечты. Ей было все равно.

— А как она относилась к тебе? — спросила Конни.

— Тоже безразлично. Мы остались чужими. Когда Эрик был младенцем, мы провели вместе несколько ночей. Но меня не слишком тянуло к ней, а она вообще мало интересовалась сексом. Да, она обожала мужское внимание, но на самом деле была ледяной принцессой. К тому же, когда я приходил домой, она не задавала мне ни одного вопроса. Мэри ничего обо мне не знала, но, черт подери, и не хотела знать! Она обращалась ко мне только тогда, когда ей нужны были деньги, всеми способами тянула их из меня… В отличие от тебя. Ты не захотела даже, чтобы я заплатил за твой купальник. А он так тебе шел. Может, сходим за ним завтра?

Конни покачала головой.

— Нет, спасибо. Значит, ты был для нее таким хорошим кошельком, что она не горела желанием развестись с тобой?

— Наверное, именно поэтому. Такое положение дел ее устраивало. Еще один момент — мы спали в разных комнатах. И вот, когда я уже с ума сходил, не зная, что делать дальше, Мэри погибла. — Берт потер ладонью виски. — Когда ее не стало, я почувствовал облегчение. Можно в такое поверить?

— Можно, — ответила Конни. — Более того, в твоей ситуации это нормально. Так что не мучай себя. — Она коротко улыбнулась.

— Мой брак с Мэри сделал меня таким циником, что я поклялся больше не допускать женщин в свою жизнь. По крайней мере всерьез. Только встретив тебя, я понял, что снова могу доверять женщине. — Взгляд его синих глаз стал пристальным. — Ты честная, добрая и принципиальная. Ты заставила меня снова поверить в людей.

Констанция встала и подошла к перилам веранды. По розовато-персиковому небу проплывали лиловые, с пурпурными краями облака. Она с грустным видом повернулась к Гилберту. Она понимала, что помогла ему залечить старые раны, но его благодарности не искала. Как не искала и комплиментов. Ей нужно было другое, она не хотела просто нравиться.

— И сразу же после смерти Мэри тебя начата преследовать Эвелин?

Берт кивнул.

— Да. Когда она начала грозить мне судом, то припомнила, что я какое-то время вообще не знал о беременности Мэри и что не собирался иметь от нее ребенка. Это была правда. Такие факты толковый юрист может прекрасно использовать для обвинения в плохом исполнении родительских обязанностей.

— Но ты прекрасный отец.

Он усмехнулся.

— Я стараюсь, еще как стараюсь. Знаешь, мы с Мэри были далеки друг от друга, как два полюса. А с тобой даже мыслим одинаково.

— Но, когда мы встретились в первый рая, ты невзлюбил меня, — вставила Конни.

— Да… но одновременно меня влекло к тебе.

— Врушка, врушка, дядя-хрюшка, как говорит твой сын.

— Я говорю правду, — настойчиво заверил Берт. — Я бесился, черт возьми, потому что меня сильно тянуло к тебе. И это была еще одна причина того, почему я согласился, чтобы ты ехала со мной в Лос-Анджелес…

— Серьезно?! Но ты же сопротивлялся изо всех сил!

— Да, но именно потому, что не хотел никаких сложностей. А твое появление уже означало, что все будет непросто. Знаешь, раньше я всегда приглашал к Эрику только тех нянь, у которых были серьезные отношения с каким-нибудь молодым человеком.

— Боялся, что в тебя влюбятся?

— Я так не думал, но дело было все-таки, наверное, и в этом. Кроме того, я боялся, что сам заинтересуюсь какой-нибудь из них. Поэтому няни были далеко не красотки, как Глория, к примеру. — Берт встал и подошел к Конни. — Зато ты — настоящая красавица, ты мне очень нравишься, — сказал он и обнял ее. — А когда мы поженимся, у тебя будет куча времени, чтобы заниматься собой. Обещаю тебе.

— Поженимся? — сдавленно повторила Конни.

— Может, я несколько старомоден, но я не хочу жить в грехе. Этот месяц нам было хорошо вдвоем. И теперь я хочу, чтобы мы стали мужем и женой. Я хочу, чтобы ты, я и Эрик…

Конни отпрянула.

— Но я не хочу! — объявила она и выбежала в сад.

Она не знала, куда спешит и зачем. Она хотела лишь убежать от этого человека, который ранил ее в самое сердце и может причинить ей еще большую боль.

Эрик. Только из-за ребенка он и хочет на ней жениться. Только потому, что малышу нужна мать. Конни разрыдалась. Ладно, она не стала бы номером вторым после его покойной жены. Ей достанется роль второй матери. Вот так!

Она вслепую шла между деревьями. Дойдя до берега океана, упала в мягкий светлый песок. Берт не любил Мэри, но и ее тоже не любит. А любовь — это самое важное. Для нее это все. Она верила в любовь и ждала ее. И черт ее побери, если она пойдет на брак по расчету!

Конни посмотрела в сторону дома. Ей хотелось, чтобы Берт бросился за ней. Но нет, она была одна. Наверное, он решил остаться в бунгало, чтобы быть у телефона — вдруг позвонят с работы. Очень на него похоже, с горечью подумала она.

Подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, Конни замерла. Она еще ни разу не плакала из-за мужчины, а вот теперь ей хотелось плакать. Но что в этом проку?

— Эй, — послышался родной голос.

Конни подняла голову и увидела, что Берт стоит рядом с ней. Она холодно посмотрела на него.

— Решил, что я все-таки стою того, чтобы побежать за мной?

— Я подумал, что ты в своей комнате. Минут пять я искал тебя в доме и только потом увидел, что дверь открыта.

— И тогда ты пришел сюда, чтобы поговорить о нашем браке? — Конни вскочила. — Не трать напрасно время. Я уезжаю. Прямо сейчас! — объявила она.

— Ты не можешь уехать, — возразил Берт.

— Еще как могу. Я могу подождать самолет до Нью-Йорка в аэропорту… еще есть рейс через Вашингтон.

— Уже не успеешь.

— Тогда я сейчас уложу вещи и уеду утром, — дрожащим голосом объявила она и, отвернувшись, направилась к дому.

— А знаешь, ты очень возбуждающе покачиваешь бедрами, когда нервничаешь, — сказал Берт ей вслед. — А что, если мы вернемся на пляж, снимем всю одежду и поплаваем…

— Увидят, — бросила Конни.

— Здесь нет ни души. Где твоя тяга к приключениям?

— Там мелко.

— А, вот в чем дело. Ты боишься, что песок попадет, куда не надо, и тебе будет больно. Что ж, вернемся в дом.

Конни замерла на месте.