«Герцог Эльхингенский со своим корпусом и с остатками первого корпуса, разбитого у Малоярославца и Вязьмы, прибыл на следующий день после сражения под Красным прямо из Смоленска, где забавлялся тем, что взрывал древние стены и жег дома. Он не поверил своим глазам. Перед ним была русская армия, построенная в боевом порядке и готовая ко встрече с ним! Какой сюрприз приберег для него Наполеон! Однако решено наступать! Несколько колонн бросаются в атаку, и все гибнут. Маршал, не растерявшись, тотчас принимает решение. Он бросает свой корпус, как Наполеон бросил армию, — каков хозяин, таков и слуга. Бежавший с поля Ней был с распростертыми объятиями принят императором…» [1276]

А вот — еще одна легенда, явно недостоверная: «Маршал Ней, расположив свои войска, послал к генералу Милорадовичу парламентера, предлагая ему сдаться, но русский военачальник отвечал: "Я проложу себе дорогу!"» [1277]Все было наоборот, и на предложение о сдаче в плен Ней отвечал: «Маршал Франции не сдается!» [1278]Но, может, и этого не было — все обошлось без красивых фраз. Хотя рапорт генерала Милорадовича об этом бое звучит весьма красиво: «Сие дело решило, что русская пехота первая в свете. Наступающие неприятельские колонны, под сильным картечным и ружейным огнем, в отчаянном положении решившиеся умереть или открыть себе путь, опрокинуты штыками храбрых русских, которые, ожидая их с хладнокровной твердостью, бросились на них с уверенностью в победе. Урон неприятельский чрезвычайно велик: все 4 командующие генерала, по словам пленных, убиты; всё место сражения покрыто грудами неприятельских трупов. С нашей же стороны во все сии дни убитыми и ранеными не более 500 человек» [1279].

Неизвестно когда — может быть, именно в этих боях — случилось и такое: «В одном из сражений русский авангард несколько раз нападал на батарею, и всякий раз был опрокинут. Милорадович, чтобы воодушевить солдат, бросил кучу Георгиевских крестов на батарею и закричал: "Собирайте!" Солдаты устремились с криком "ура!" на батарею, взяли ее, а кто жив остался — взял себе измятый в огне Георгиевский крест» [1280].

«Генерал Милорадович, покрывший уже себя блистательнейшей славой в течение трех предшествовавших дней, в самое это время среди смерти и ужасов сражения спокойно занимался обозрением мест и, проезжая мимо полков, по обыкновению своему, ласково с солдатами разговаривал. Войска кричали ему "ура!"» [1281].

В принципе, ничего нового к портрету героя. Хотя в каждом сражении были и какие-то особенные моменты.

«Милорадович во время сражения близ Красного увидел, что двое маленьких детей, брат и сестра, взявшись за руки, бежали среди мертвых тел. Он тотчас приказал взять их и отнесть в свою квартиру. С того времени Пьер, которому было 7 лет, и Лизетта, коей было 5 лет, не выходили из коляски. 6-го, после совершенного поражения Нея, между пленными, положившими оружие, малютки сии бросились к одному из них и вдруг в один голос закричали: "Батюшка! Батюшка!" В самом деле, это был отец их. Воин бросился к ногам спасителя, слезы радости полились из глаз его, показывая ясно, что чувствовало сердце отца в сию минуту. Милорадович, тронутый сею сценою, велел ему с детьми остаться при себе. Редкий пример сострадания к врагам своим» [1282].

Кстати, современники вспоминают и другой аналогичный случай: «В одном из сражений Милорадович спас маленькую сиротку француженку, не знавшую даже имени своих родителей, и отправил ее к своей сестре, у которой она получила отличное воспитание, приняла православие и вышла замуж…» [1283]

Известно, что с отступавшей Великой армией детей было немало: «Особенно поражали меня толпы невоенных людей с женами и детьми, тащившихся по глубокому снегу. Кто были эти люди? Вероятно, французы, жившие постоянно в Москве, но бежавшие поневоле, от страха быть убитыми… Вот трое детей: старшему лет пятнадцать, он несет на руках трехлетнюю сестру, мальчик лет восьми идет за ним. При них ни родителей, никого. Никто не позаботится помочь детям; да и имел ли кто на это возможность!» [1284]

Возможно, к реальным происшествиям кое-что добавила досужая молва — и все-таки… А вот иной пример благородства: «Между сими злополучными жертвами честолюбия случился один заслуженный французский капитан, кавалер Почетного легиона. Он лежал без ноги под лавкой. Невозможно описать, как благодарил он за то, что ему перевязали рану и дали несколько ложек супу. Генерал Милорадович, не могший равнодушно видеть сих беспримерных страдальцев, велел все, что можно было, сделать в их пользу. В Красном оправили дом для лазарета; все полковые лекари явились их перевязывать; больных оделили последними сухарями и водкой» [1285].

И опять-таки — удивительный характер Милорадовича. Только закончилось многодневное сражение, он «…решил отпраздновать свои именины. Нельзя было удачнее выбрать момент для общей радости. Милорадович пригласил к своему столу пленных офицеров. Особенность их положения ничем не была подчеркнута, и, если была заметна, то разве лишь по усиленному вниманию, которое было им оказано…

Из деревни, где Милорадович устроил свою главную квартиру, мы вернулись в Красный. Дома здесь были переполнены ранеными и пленными; вокруг бивуачных костров томились безоружные неприятельские солдаты вперемежку с русскими… Генерал Кретов [1286]на другой день очень живо и забавно рассказывал нам обо всем, что было ночью. Уснуть было невозможно: то и дело солдаты из корпуса Нея стучались в окна и спрашивали:

— Здесь, что ли, сдаются?

Получив утвердительный ответ, они собирались вокруг костров, и с этого момента не было более ни друзей, ни врагов» [1287].

«В ноябрьских боях под Красным неприятель потерял до 10 тысяч человек убитыми, от 19 до 30 тысяч пленными, 209 (по другим данным 266) орудий и 6 полковых знамен. Русские потери составили 2 тысячи убитыми и ранеными. Главные силы российской армии под командованием Кутузова в боевых действиях не участвовали…» [1288]

Неучастие это случайным назвать нельзя.

«Коновницын под Красным тщетно убеждал великого полководца перехватить отступление Наполеону. На одно из таких представлений Кутузов сказал Коновницыну: "Ты видал, когда осенью вставляют зимние оконные рамы? Обыкновенно между рамами попадаются мухи. Пожужжав и по-вертясь немного, они околевают. То же будет и с французами: все они скоро издохнут!" После сего ответа Коновницын выпросился у Кутузова в сражение…» [1289]

Однако именно за Красный светлейший князь Голенищев-Кутузов был наречен «Смоленским» и награжден орденом Святого Георгия 1-й степени.

И последнее: «Генерал Милорадович к одержанию победы в сих знаменитых сражениях употреблял от французов же заимствованный способ, которым однако ж дотоле никто у нас не пользовался. Способ сей состоял в сосредоточивании в большом числе артиллерии. Генерал Милорадович приказывал командовавшему всей артиллерией авангарда полковнику Мерлину [1290]ставить по 40 и более орудий вместе. Такие батареи наносили смерть целым неприятельским колоннам и понуждали их к скорой сдаче» [1291].