— Пять дней, Георгий Федорович.

— Маловато конечно, маловато. А если 18-го числа к нам поступили первые образцы материалов и деталей и самые первые чертежи? А?! Вы Павел 17-го числа получив письмо от Глеба Евгеньевича, в тот же день отправили с оказией первые материалы по проекту, вместе с сопроводительным письмом. Все коллеги! Давайте делить работу, и за дело! Время!

Только было расслабившаяся от умиления услышанным Павла, моментально оказалась втянутой в водоворот бумажно-организационной работы. То и дело слышалось, то от одного, то от другого участника импровизированного штаба. "Я беру студентов и чертежи!". "С письмом на опытный завод как быть, какой самолет мы просим?". "Павел, на машинке печатать умеете? Отлично! Садитесь и печатайте!". "Кинокамеры у нас все заняты придется занять пару штук в Технологическом институте и в других местах поищите. Да! Павел, обязательно попросите ваши кинопулеметы может тоже пригодятся". В общем, начался форменный шабаш. Шум стоял такой, что закладывало уши.

В процессе работы в рамках "Дня советского писателя" на бумаге появлялись примерно такие текстовые перлы – "…в связи с имеющимися возможностями привлечения летного состава, занятого приемочными испытаниями авиатехники 69-й авиабригады на опытном авиазаводе N135, и необходимостью срочной проверки работы разработанного в ХАИ специзделия "Тюльпан", предназначенного в дальнейшем для установки на самолеты 69-й авиабригады, просим предоставить на аэродром ХАИ "Померки" принятые военной приемкой самолеты, сдаваемые заводом N135, или любые другие пригодные для испытаний специзделия "Тюльпан" самолеты…"

Через минуту чтения, полученных в результате мозгового штурма, текстов у Павлы, разболелась голова. Перед глазами плясали нахальные словесные уроды, не уступающие своей убойной силой вирусам, обезвреживаемым в двадцать первом веке Лабораторией Касперского. В общем, документы были надежно защищены своей формой и размером от внимательного чтения.

На часах уже было 15:35, а стопка документов все еще росла на ректорском столе. Наконец, Глеб и Павел были отпущены Проскурой и, забрав заводской грузовик, направились сначала в сарай к Михалычу. Потом они были должны с пачкой, страшных в своей неудобочитаемости документов, отправиться к руководству 135-го завода, и отобрать там самолеты для испытаний. Впереди гордо ехала Павла на ИЖе Михалыча, сзади подпирая ее бампером мчался кургузый АМО. У сарая они застали идиллическую картину. Михалыч в матросской тельняшке мирно развешивал на дверях своего миницеха только что постиранную спецодежду. В которой смутно угадывались уделанные в ночной эпопее рабочие халаты обоих "Кулибиных".

— Михалыч! Спасай! — На лице труженика кустарного труда тут же появилось изумление, смешанное с легким испугом.

— Што, опять!?

Ответ и выражение лица технического аксакала, были настолько узнаваемыми, что Павла чуть не зашлась от хохота. С трудом удержавшись, от комментария, она за пару минут объяснила своему соавтору, "новую действующую линию партии" и организовала процесс погрузки. И не только самого двигателя, но и запасных материалов, а также кое-каких инструментов к нему. Через пятнадцать минут автомотоколонна в составе мотоцикла и грузовика уже неслась на всех порах через Сокольники в сторону "Померок". Причем за рулем Ижа, на этот раз, сидел автор и владелец мото-шедевра. А Павле пришлось цепко ухватиться за торс мужчины, чтобы не выпасть со своего сиденья. Местный байкер держал вполне безопасную скорость где-то под семьдесят, но ремонтируемая местами дорога вынуждала снижать ее еще сильнее и провоцировала аварийную ситуацию. Впрочем, как раз, благодаря этому, сильно оторваться от грузовика им так и не удалось.

Оставив Михалыча командовать выгрузкой "научных ценностей", Павла развернула мотоцикл в обратную сторону. Курс на завод был взят под яростные крики создателя "Тюльпана", выговаривающего что-то мастерам ХАИ. На этот раз руль мотоцикла был в руках летчика-истребителя, а за спиной Павлы каланчою возвышался Лозино-Лозинский.

— Иваныч, прости. Но мне очень нужна твоя помощь. Прямо сейчас.

— Ты что, старлей, белены объелся?! Я тут бьюсь, как рыба об лед. У меня сегодняшний отъезд срывается, а он тут приехал, понимаешь. А ну, кругом!

— Погоди Иваныч! Я договорился! Обо всем договорился. Сегодня изделие испытываем. Мне пилоты нужны!

— А ну тихо мне! Мы кстати, Паша, сегодня не улетаем, все до завтра откладывается. Ну-ка, покажись, красавец. Что-то глаза у тебя уж больно красные, а ну, дыхни!

— Хуууу!

— Вроде трезвый. Трезвый, а несешь какой-то вздор! В чем дело, Колун? Спокойно расскажи, чего у тебя там стряслось.

— Иваныч, времени мало. Я сегодня в ХАИ ездил, если бы ты знал, как это трудно людей уговаривать, но они согласились. В общем, сегодня на аэродроме ХАИ будем производить летные и огневые испытания моего опытного мотокомпрессорного двигателя МКД-1 он же "Тюльпан". Ты меня прости, что я тебе про него не рассказывал, просто сглазить боялся. Испытать его на стенде еще не скоро сможем, все испытательные стенды у них в ХАИ еще долго заняты. А на самолете сегодня и завтра испытаем. Сейчас инженер Лозино-Лозинский договаривается с руководством опытного завода о предоставлении нам, то есть ХАИ самолетов для испытаний. А мне профессор Проскура поручил отобрать летчиков-испытателей. Нам нужен один пилот-испытатель и два-три пилота самолетов сопровождения, с которых на киноленту все сниматься будет.

— Чего!? Ты во что меня, с.кин кот, впутать решил?! Паша, если комбриг узнает, то это хана. Ты это, поганец, понимаешь? А?!

— Понимаю, товарищ полковник, поэтому нам надо сделать вид, что ничего там серьезного происходить не будет. Подумаешь взлетели-сели. Наши приемщики все равно регулярно летают на этом "новье". Обычный рядовой полет. Минут тридцать-сорок на все про все. Ну пусть даже пару часов если считать вместе с монтажом изделия и всеми проверками. Ты лучше скажи, сможешь летунов уговорить, чтобы помогли и не болтали об этом?

— Откуда этот двигатель взялся?

— Я же в отпуске. Вот и нашел мастера, мы с ним вдвоем и сделали. Иваныч, ты же обещал мне помочь с инженерами. С ними я и сам справился, теперь только наше дело пилотское осталось, и от него сейчас все зависит. Струсим и забуксуем, и кранты! Все коту под хвост пойдет! Хрен тогда знает, будет этот агрегат испытан, или так и канет в бюрократической волоките. А у врагов тем временем появятся реактивные самолеты. Посмотрю я на тебя, как ты будешь из "Чижа" или "Ишака" пытаться восемьсот километров выжать, чтобы догнать их и перехватить. — Павла раскраснелась и уже плохо следила за речью. Еще чуть-чуть и кулаки бы в ход пустила, как когда-то на заводе доказывала свою правоту.

— Смирно стоять! Тихо Паша, тихо. Двигатель говоришь? Хм. Реактивный. Как ты его на самолет ставить будешь? А?! Орел!

— Все у нас продумано. Для монтажа у него сверху есть длинная прямоугольная посадочная площадка из толстого дюралюминия, со скругленными углами. Сантиметров восемьдесят в длину. Самолет она никак уж не повредит. Изнутри такие же дюралюминиевые площадки крепим и на болты М8 сажаем. Даже обтекатель сделан, чтоб изделие снаружи сильно аэродинамику самолета не портило. В общем нам сейчас выбрать самолет и пилотов найти, и все срастется! Не бросай меня, Иваныч, очень тебя прошу.

- "Продумано" у него все. Засранец, ты все-таки, Паша! Почему ж ты мне вчера ничего не сказал про двигатель?

"Рассказать тебе, как мы его за ночь вдвоем, с помощью лома и какой-то матери, делали? Чтоб ты меня со всеми моими просьбами в пешую прогулку послал. Щаз. Ну, не будь же ты сволочью, командир…".

— Почему? Иваныч, я тебе все рассказал. Если бы ты знал, как это страшно, когда все на тоненьком волоске висит, то ты бы меня понял. Что ответишь на мою просьбу?