— Слышь, блоха на побегушках, пока мы тут победу тебе доставали, ты сидел и водку жрал, поэтому увянь, сука штабная. Все понял?

— Я с вами ещё разберусь!

— Ну-ну, попробуй. Будешь сам воевать за всех нас, а мы будем в тылу водку жрать. Пшел вон отсюда, — я не выдержал и тоже встрял.

— Ничего, командарм приедет, я все ему расскажу! — пригрозил Серёга, направляясь к машине.

Комбат тупо, мало что понимая, смотрел на нашу перебранку и тоже потопал за Серёгой. Мулла не выходил из машины, лишь сверкал стёклами очков.

— Не круто ли вы с ним, а, мужики? — Мишка остался с нами.

— Да пошёл он! Козёл вонючий. Что-нибудь интересное узнал?

— В принципе ничего. Только пили. Комбат молчал, Серёга ему дифирамбы пел, какой комбат умный и дальновидный и вообще, какой он мудрый армейский командир. Чмо!

— А ты что?

— А я что? Тоже пришлось пить. Но не так как комбат, мне с ним тягаться рано. А то бы помер давно от разрыва печени.

— Когда Гусейнова ждут?

— К вечеру. Они тут в школе разместились, команду дали, чтобы всех пленных в подвал школы складировали.

— Как ни школа — так тюрьма. Скоро тут никого не останется, кто грамоте обучен, все либо пленники, либо палачи.

— Пусть делают, что хотят, только бы удрать поскорее.

— Что-то нашей охраны не видно, может поубивало? — Витя покрутил головой.

— Во время боя видел недалеко от себя, а потом потерялись. В роты пойдём?

— На хрен. Ротные у них есть, пусть командуют, комбат есть, пусть сами оборону продумывают. Хватит, наработались на этих шакалов. Надо будет — пригласят. А ты, Миша, извини, но тебе там надо быть. Ты наши глаза и ушки. Извиняй, брат.

— Ох, ребята, если бы вы только знали, как мне все охренело! Противно! Сидишь, молчишь, поддакиваешь, а с таким бы удовольствием в рожу дал одному и второму. А муллу с Модаевым, будь моя воля, на полоски бы распустил. Более зловредных уродов не видел. Может, хватит?

— Нет, Миша, иди. Тут от тебя пользы чуть. Самое главное, чтобы комбат тебе доверял, а остальные шакалы — пустое место.

— Не король делает свиту, а свита короля, — Мишка важно поднял палец вверх.

— Иди, не умничай. Ты наши документы добудь, а потом мы дадим тебе пострелять из пистолета, только маме не говори.

— Да пошли вы. Где школа?

— Прямо по этой улице, через два квартала свернёшь направо и упрёшься в неё.

Послышался грохот бронетехники. Из-за угла вывернула БМП. Остановилась рядом с нами.

— Это наш караул пожаловал, — пояснил Володя, глядя на наши недоуменные рожи, — не нам же самим охраняться.

— Неслабо.

— Ну что, Виктор, у тебя чего новенького? — я взял своего друга, и мы пошли на веранду второго этажа, уселись на обломки мебели и закурили.

— Все нормально. Аида страшно рада, что я живой!

— Ну, ещё бы! Я тоже рад, хоть я и не твоя жена. Просто люблю тебя, черта такого! Как у неё самочувствие?

— Вроде все хорошо. Сделала она ещё раз анализы. Точно беременна.

— Кого хочешь-то?

— Сына, конечно. Будет дочь — пойду на второй заход.

— Ну-ну, не перестарайся! Ей сейчас покой нужен и усиленное питание. Я сильно в этих делах не разбираюсь, просто по логике вещей так должно происходить, а не на войне торчать. Родится опять какой-нибудь военный, или того хуже — Пиночет, она же переживает и за тебя и за происходящее. Может получиться какой-нибудь урод или очень больной ребёнок.

— Спасибо, утешил.

— Пожалуйста, мне для тебя ничего не жалко. Увози её отсюда.

— А как?

— Каком кверху. Гусь сегодня приедет, поговори с ним, объясни что к чему. Мало ли докторов что ли во всем Азерстане? Найдут другого, только смотри, не домогайся!

— Нет, ты что, я очень люблю Аиду.

— Зарекался козёл в огород не ходить!

— Как мужики себя показали?

— Отлично, хоть в огонь и в воду. Жить-то здесь будешь?

— Нет, конечно. У Аиды.

— Здесь недалеко, если что — шуми, прибежим, поможем.

— Спасибо, ладно, мне пора.

Витя ушёл к своей жене. М-да, ситуация, надо что-то думать, чтобы её отсюда вытащить, желательно отправить на Большую землю, к Витькиным родителям. Заодно и весточку передаст всем родителям да близким, а те пусть уже думают, как нас отсюда вытащить. Неплохая идея, ай, да Пушкин!.. Гуд бай, Америка!

Я зашёл в комнату, где мы разместились. Там были Ахмед, Вели и ещё трое охранников наших друзей по несчастью.

— О, привет, мужики! Рад, что целые.

— Мы тоже рады, Олег, что вы живы.

— Ну что, вы довольны? Не сбежали, не струсили. Мы свою часть договора выполняем. Сколько погибших, раненых?

— Двадцать два погибших и тридцать один раненый. Но многие легко, поэтому останутся воевать. Спасибо вам. Для нас вы уже не пленные, а друзья.

— Родственники-то живы? Отец, брат?

— Все хорошо.

— Нам уйти?

— Не знаю, вроде и не в обузу вы нам, а с другой стороны от поклонников муллы тоже оборона нужна, ведь мы их прибьём, а потом они нас. Займите соседний дом. Не в обиде?

— Нет, конечно.

Тут на улице послышался грохот на улице. Слышно было, что ехала целая колонна. Мы вышли на террасу.

В деревню въезжала колонна из двадцати транспортных средств. Тут были и трактора с тележками, и грузовые машины, в самом хвосте ехали три подводы. Колонна шла очень медленно.

— Это за убитыми и ранеными? — спросил Сашка.

— Им мы тоже отдадим и раненых и убитых, а в основном — это родственники тех, кто воюет. Приехали за трофеями.

— Не понял! — я был поражён.

— Все просто. Очень многие идут воевать из-за трофеев. Работы нет, денег нет, а тут можно поправить своё хозяйство.

— С ума сойти можно! — Володя тёр лицо, отгоняя видение.

— Так значит, мы рисковали жизнями лишь ради трофеев? Ни фига себе! А вы что не бежите, и добываете себе пару овец да ковёр?

— А мы воюем за независимость нашей Родины, — Ахмед был серьёзен.

— Ну, слава богу, я уж думал, что тут сборище мародёров. А много таких как они?

— Хватает, — уклончиво ответил один из бывших охранников.

— Гусейнов об этом знает?

— Знает. Если не давать людям трофеи, то многие разбегутся.

— Понятно. А почему они не забирают раненых, или сначала за добычей?

— Они скоро поедут назад и заберут раненых.

— Кому война, а кому мать родная. Тьфу! — Сашка смачно плюнул вниз.

— Пошли поедим.

— Есть что-нибудь?

— Есть, мы тут принесли вам, на пару дней хватит, потом ещё принесём, — Вели показал на мешки, сложенные возле стены.

— Тоже трофеи? — Володя опасливо покосился на мешки.

— Трофеи. Другого пока ничего кушать нет. Мы же знаем, что вы не пойдёте себе искать, вот и позаботились.

— А себе что-нибудь поесть оставили?

— Есть у нас. Мы пошли.

Глава шестнадцатая

Они ушли, мы стали вываливать еду. Было её действительно немало. И хватит не на пару дней, а гораздо больше. Тут было мясо вяленное, армейская тушёнка, круги сыра, колбаса, банки с соленьями и большая бутыль с домашним вином. Пахло оно хорошо. Быстро накрыли стол. У мужиков разжился патронами, снарядил магазины, пару гранат сунул в карманы. Поели и пошли осматривать окрестности.

Война и то, что деревня неоднократно переходила из рук в руки, оставили свои следы. Разруха, запустенье, сожжённые, развороченные дома, погубленное хозяйство. Тем не менее, мы видели, как ополченцы и их родственники вытаскивали и грузили на транспорт чудом уцелевшую мебель, кули с мукой. В сторонке стояла бабушка и тихо плакала. Плакала беззвучно, лишь кончиком чёрного платка вытирала слезы с морщинистого лица.

— Мужики, вы как хотите, а я так больше не могу! — Сашка поправил автомат и пошёл в сторону мародёров.

— Саша не надо! Хуже будет! — я крикнул ему вслед.

Он лишь махнул рукой, взял автомат наизготовку и передёрнул затвор.