— Надо же! — задумался Совершенный. — Никак не думал, что его привлекают женщины такого рода. Я всегда считал ее слишком вульгарной и пошлой. Что ж, у всех случаются минутные слабости. А что же с четвертым документом?

— У Бетти его не было. Он вернулся озадаченный.

— Как ты думаешь, теперь он вышел на след? Зная его, я бы очень удивился, если нет.

Пять ударов в колокол отбили час начала мессы.

— Слышишь? — весело сказал Совершенный. — Даже Бог за нас. Он напоминает нам, что мы здесь, чтобы служить Ему. Не теряй Ле Биана из вида ни на минуту. И главное — никакой самодеятельности. Здесь тебе не Варшава!

Добрый Муж поклонился в знак послушания.

— И еще последнее, — добавил Совершенный. — Из-за этих неудач и проволочек не должны срываться наши приготовления. Я хочу, чтобы возрождение Монсегюра было достойно его славной истории. И ничто не помешает нам осуществить нашу мечту!

ГЛАВА 66

Подобный гигантскому кораблю, пришвартованному посредине города, собор Сент-Сесиль в Альби поражал всех приезжих. Особенно необычной эта крепость католической веры казалась из-за огненного цвета своей кладки. Ле Биан вошел в собор с южной стороны через портал с четырьмя арками, украшенный скульптурными группами пятнадцатого века. Он решил разыграть уже однажды успешно сыгравшую карту: выдать себя за искусствоведа, посланного из большого музея для изучения священных статуй в храме. Войдя в неф, он сразу захотел увидеть статую Константина. Молодой священник, для которого история искусства явно не была первостепенным интересом, проводил его. Сначала он подвел историка к статуе Карла Великого. Молодой священник был очень горд, что может без подготовки провести экскурсию, но весьма смутился, когда Ле Биан ему объяснил: Константин находится там же, на клиросе, но как раз напротив. Статуя стояла на шестиугольном столпе, по сторонам от которого находились гербовый щит и цветок лилии, и совпадала с тем описанием, которое Ле Биан прочел в гостинице. Император, по средневековому обыкновению, был изображен в доспехах и в горностаевой мантии, украшенной имперским двуглавым орлом. В правой руке он имел меч — символ могущества, а в левой державу, говорившую о его духовной власти. Борода у императора была большая, окладистая, а на голове — тяжелая корона.

Ле Биану не терпелось. Он попросил принести ему лестницу, что и было тут же исполнено. Все шло так просто, что игра становилась почти что неинтересной. Священник с большим удовольствием вернулся к своим прямым обязанностям, оставив Ле Биана осматривать статую в одиночестве, и никто не заметил, что искусствовед приподнял ее над колонной. Это оказалось труднее, чем он думал сначала, но в конце концов все же раздался долгожданный тихий щелчок, говоривший, что Константин оторвался от своей вековой опоры. В столбе и находился кусок перрамента, положенный туда Кёнигом во время войны. Ле Биану очень хотелось завопить от радости, но время и место были неподходящие.

Аккуратно положив документ в саквояж вместе с тремя другими (Пьер никогда с ними не расставался), он поставил статую на место и пошел попрощаться с молодым священником, пообещав уведомлять его о ходе своих исследований. Выйдя из собора, Ле Биан потихоньку пошел по площади. Начинался субботний день, погода была прекрасная, и первые гуляющие понемногу заполняли центральные улицы города. Историк решил еще немного полюбоваться на прекрасный собор и присел в открытом кафе. Он заказал себе бутерброд и чашку кофе. Очень хотелось тут же достать все четыре части документа катаров и начать его расшифровку, но он удержался: следовало все же соблюдать осторожность. Шаг за шагом мысли привели его к записке, которую бросили ему в окошко:

«Карл фон Граф жив».

Следовало ли отсюда заключать, что опасный офицер, бывший эсэсовец, где-то затаился и скрывается? Может ли случиться, что у него с Ле Бианом одна цель? Он прогнал эти мрачные мысли из головы и глубоко вздохнул. Так или иначе, он победил. Не получилось у Рана, у Кёнига, у Бетти — а у него получилось. Он стал первым человеком, который овладел забытым сокровищем монсегюрских катаров, пропавшим для человечества семьсот лет тому назад! Официантка принесла кофе, и тут по улице промелькнула примечательная фигурка: скорым шагом проходила черноволосая девушка. Ле Биан улыбнулся: верно, ему уже лучше, если он успевает засматриваться на хорошеньких девушек с террасы кафе. По крайней мере, к такому заключению пришел бы Жуайё.

Мирей!

Через миг он убедился: та девушка была именно Мирей. А шла она вместе с человеком, который держал ее за руку. Ле Биан швырнул на стол две монетки и побежал по улице Сен-Клер. Бежал долго, но Мирей скрылась из виду. Он вернулся обратно, осмотрел подъезды домов, заглянул во все лавки — все было напрасно. Может, так ему стало даже и спокойнее: раз Мирей гуляет по улицам Альби — значит жива и здорова. Но кто был тот человек вместе с ней? И точно ли тот его не заметил? Вслед за этими вопросами встал другой, еще страшней: а вдруг она его нарочно избегает?

ГЛАВА 67

Возвращаясь в Сен-Поль-де-Жарра, Ле Биан решил сделать крюк и завернуть в то единственное место, где, как он думал, можно было найти сведения об овце, заблудшей в этих краях. Он поехал по длинной аллее, ведущей к аббатству Фоншод, и остановил машину в том же месте, что и прежде. На сей раз навстречу ему вышел сам неумолимый отец Кристиан. Видно было по его походке и насупленному лицу, что новое посещение мнимого инспектора из департамента ему не слишком по душе. Ле Биан даже не успел открыть дверцу, как отец аббат уже укоризненно обратился к нему:

— Я ведь, кажется, говорил вам, что это место — место молитвы и посещений здесь не бывает. Я был недостаточно ясен?

Выйдя из машины, Ле Биан постарался смягчить цербера в сутане:

— Простите, отец мой, но у меня для вас хорошие новости! Кажется, вы получите требуемое на церковную кровлю.

Лицо отца аббата не смягчилось — он только усмехнулся:

— Вот как! Быстро же в наши дни реагирует администрация! А вы давно стали чудотворцем?

Реплика настоятеля не была лишена остроумия, но Ле Биан его не подхватил. Ему надоело ходить вокруг да около. Он перестал изображать из себя чиновника из ведомства культуры, а вместо этого облачился в прокурорскую мантию:

— Вот что — шутки в сторону. Скажите мне, где прячется Карл фон Граф. Вы знаете не хуже моего, что это опасный преступник, находящийся в розыске, и если вы его укрываете, это очень дорого может вам обойтись. Законы Французской республики действуют и в вашей обители.

Произнеся свою тираду, историк следил за реакцией отца Кристиана. Тот даже не моргнул — напротив, уставил стальной взгляд прямо в лицо незваному гостю:

— Вы бредите, сударь! Отчитываться перед вами я не обязан, но скажу вам: вы ошибаетесь! И имейте в виду: законы Французской республики позволят мне и вас преследовать за клевету и ложный донос!

— Что ж, — ответил Ле Биан, не теряя духа, — осмотрим вместе аббатство, и больше я вас не потревожу.

Отец Кристиан пару секунд поколебался, потом повернулся кругом — это должно было означать, что он согласен. В тот самый момент, когда Ле Биан вошел в калитку аббатства, на колокольне раздался короткий удар в колокол, но историк на это не обратил внимания.

Отец аббат с Ле Бианом обошли все строения монастыря, даже заглянули в кельи монахов и послушников. Ле Биан не заметил ничего, что показалось бы ему странным или подозрительным. Они встретили несколько монахов, которые, видимо, были удивлены посещением и лишь небольшим наклоном головы приветствовали постороннего. Они вернулись в главный двор. Отец Кристиан выиграл эту партию.

— Вот, — сказал он, не скрывая радости, — вы довольны? Я уже сказал вам: этому аббатству нечего таить. Мы, конечно, верны своей традиции странноприимства, но законов при этом не нарушаем.

Ле Биан был очень огорчен и лишь попытался в последний раз пригрозить: