На следующее утро в Лондоне огромная толпа поджидала семейство Чаплина на вокзале Ватерлоо. — «Я не представлял себе ничего подобного», — говорит он своей жене. Привязанность народа тронула его до слез. Король и королева кокни в своеобразных костюмах, украшенных перламутровыми пуговицами, преподнесли ему в знак дружбы бутылку пива и огромный букет цветов: «Добро пожаловать, Чарли!» Толпа кричала: «С благополучным возвращением на родину! Оставайся с нами, Чарли! Где может быть лучше, чем дома!» Машине долго не удавалось сдвинуться с места среди обступившей ее толпы, бурно выражавшей свой восторг.

Чаплин и его семья остановились в отеле «Савой» на набережной Темзы. Ровно в полночь фасад отеля ярко осветился: шоферы автобусов и такси навели фары на отель, в котором поселился их друг. Целыми днями простые люди выстаивали у отеля, надеясь увидеть Чаплина хоть мельком. Все же ему удавалось иногда ускользнуть незамеченным. Но лишь только узнавали о его возвращении, как вновь и вновь толпа скандировала: «Мы хотим Чарли!»

За незначительным исключением, вся английская пресса, даже самая консервативная, встала на сторону Чаплина против министра юстиции Мак-Гренэри, который «выжидал своего часа, чтобы нанести намеченной жертве удар в спину». «Манчестер гардиан» писала: «Чаплин — это, быть может, единственный в мире человек, которого во всех странах узнают простые люди па улице, единственный, о котором все вспоминают с благодарностью». В «Дэйли чейл» был помещен рисунок: хорошо знакомая фигурка удаляющегося Чарли, которого только что выгнал из роскошного отеля свирепый метрдотель лицом дяди Сэма.

Во многих европейских газетах была воспроизведена фотография, снятая в Саутгемптоне: Чаплин смеется от всей души, показывая свои белоснежные зубы; подписывая кому-то автограф, он опирается о плечо стоящего рядом докера с мужественным лицом и полным достоинства взглядом.

В лондонском кинотеатре «Одеон» 16 октября 1952 года состоялась парадно обставленная премьера «Огней рампы». Сбор от просмотра фильма предназначался фонду помощи слепым. Премьеру почтила своим присутствием королевская семья в лице принцессы Маргариты, сестры королевы. Толпы любопытных осаждали вход. Назавтра, однако, в отзывах английских критиков, посвященных «Огням рампы», было больше официальных похвал, чем подлинного восторга. Сквозь комплименты проглядывали осторожные недомолвки. Самые любезные в конечном счете охарактеризовали фильм «Огни рампы» одной из реплик текста: «Изысканная меланхолия заката».

Неужели для Чаплина уже пришло время почить на лаврах и довольствоваться лишь почетным успехом? Первая неделя просмотра в Лондоне привлекла достаточное количество зрителей, но, против ожиданий, чрезмерного наплыва публики и бурных проявлений восторга не наблюдалось. После «бомбы Мак-Гренэри» Чаплину пе приходилось рассчитывать на успешное продолжение деятельности в Соединенных Штатах. Встревоженный сдержанным приемом в Англии, Чаплин выбросил несколько кадров из «Огней рампы», сократив продолжительность фильма на четверть часа. Начало второй недели демонстрации встревожило его еще сильнее, чем результат первой. Внезапно он объявил о своем отъезде во Францию, где ожидали его приезда только в декабре.

Выпуск «Огней рампы» на экраны кинотеатров Парижа переносят со второй половины ноября на 30 октября, с тем чтобы Чаплин сам мог представить зрителям свое творение.

Во всем мире друзья Чаплина, как знакомые ему, так и неизвестные, внимательно следят за всеми новостями. Не уподобится ли в силу обстоятельств его собственная жизнь старому фильму с участием Чарли?..

Снопа маленький человек бредет по большой дороге. И задумываясь над тем, куда приведет завтра Чаплина его судьба гонимого артиста, его жизнь, полная трагических происшествий, мы не можем не напутствовать его пожеланием:

— Мужайся, Чарли! Желаем вам счастья, господин Чарльз Спенсер Чаплин! Прошлым летом в Беверли-Хиллс вы могли еще считать себя одиноким. Теперь же вы знаете, что в огромном мире вас готовы поддержать многие сотни миллионов людей, почтительно и от всего сердца приветствующие в вашем лице гениального артиста, великого гражданина, честного человека.

После полудня в среду 29 октября толпа журналистов и любопытных заполонила аэродром Орли, расположенный в десяти километрах к югу от Парижа. К четырем часам из Лондона должны были прилететь Чарльз и Уна Чаплины. Был погожий осенний день. Бледно-голубое небо озаряло своей кроткой улыбкой золотую листву деревьев. Солнце Иль-де-Франса заливало светом посадочную площадку, на которую в назначенное время опустился аэроплан «Вискаунт» авиакомпании «Эпикуриен», прибывший из Лондона.

После того как почти все пассажиры покинули борт самолета, Чаплин показался на ступеньках трапа и приветствовал публику, приподняв серую фетровую шляпу с черной ленточкой. На аэродроме не присутствовали представители правительства. Но у подножия лестницы знаменитого актера поджидали председатели и генеральные секретари кинематографических организаций, критики, сценаристы, операторы и другие работники французской кинематографии.

Чаплину было объявлено на ломаном английском языке, что президент республики только что произвел его в офицеры Почетного Легиона. Однако едва он успел отдать себе отчет в сказанном, как собравшуюся толпу, хотя и выражавшую свой восторг, но державшуюся вполне дисциплинированно, всколыхнула какая-то беспорядочная волна. Это начала действовать «служба порядка». Словно попав в облаву, Чаплин был задержан в зале ожидания, а полицейские тем временем грубо расталкивали фотографов, журналистов, кинематографистов…

Но вот Чаплина поместили перед микрофоном радио. Он приветствует Францию и добавляет, что с радостью услышал бы еще раз какую-нибудь из песенок Мейоля — актера мюзик-холла, знаменитого в 1910 году. Затем он садится в черный лимузин и едет к столице в сопровождении поклонников и журналистов, следующих за ним на мотоциклах и такси.

Чарли и Уна Чаплины остановились в отеле «Риц» на Вандомской площади. Здесь в шесть часов вечера должна была состоятся пресс-конференция журналистов. Голубые сумерки окутывали Париж* На площади публика скандировала «Шарло! Шарло!» в надежде вызвать его на балкон. Отель окружала полиция, создававшая такой же беспорядок, как и на аэродроме.

Как только открыли двери зала, в котором ожидалось выступление Чаплина, туда хлынула привилегированная публика, среди которой журналистов было куда меньше, чем любопытных из «высшего общества».

И вот Чаплин, словно вынырнув из люка, появляется перед ними, встав между мраморным камином в стиле рококо и десятью никелированными микрофонами. Стоило ему улыбнуться — и вся эта разношерстная публика объединилась в порыве восторга. Собравшиеся стоя приветствовали его долго пе смолкающими аплодисментами.

Когда воцарилась тишина, Чаплин объявил по-французски о том, что будет говорить на английском языке. Он ограничился лишь несколькими фразами, сказав, что у него в данное время нет определенного замысла, но, во всяком случае, он не намерен в дальнейшем воплощать ни Наполеона, ни какого-либо другого диктатора, так же как и воссоздавать образ Чарли; при этом он назвал его «the little forgotten man» (дословно «маленький забытый человечек»), — так в Соединенных Штатах называют безработных.

С заметным волнением Чаплин заговорил наконец об «Огнях рампы», разъясняя, что картина проникнута чувством грусти и что в ней, быть может, многовато рассуждений… Он повторил, что глубоко любит Францию, и заключил свою речь словами: «Мое будущее в ваших руках».

Он исчез столь же внезапно, как появился, и трудно было угадать, куда же он делся.

Премьера «Огней рампы» состоялась на следующий день на Елисейских полях в зале «Биарриц». На просмотре присутствовали все критики, все крупные французские кинематографисты. Знаменитейшие кинозвезды сидели даже в проходах и на ступеньках.

Никто не смотрел на экран. Глаза присутствующих были устремлены к Чарли Чаплину, сидевшему в первом ряду балкона. После того как стихла овация, Андрэ Ланг, председатель ассоциации кинокритиков, приветствовал в лице Чаплина Друга человечества № 1. Вслед за ним выступил Жан Делануа с приветствием от деятелей кинематографии — своих собратьев.