Находившаяся в упадке немецкая оптическая промышленность обрадовалась, когда Красная Армия выдала ей долгосрочный заказ на поставку оптических приборов и полевых биноклей. Она должна была даже разработать сменный механизм для прицелов марки «РЕ», который затем с большим успехом использовался против самих немцев. Таким образом, оказалось, что к началу похода на Россию одному немецкому снайперу противостояли двадцать русских. У самих немцев было крайне мало пристрелянных снайперских винтовок, и они вынуждены были использовать захваченное трофейное оружие. С первых дней немцы стали терять от огня снайперов огромное число командиров. Русские целенаправленно стреляли по всем «тонконогим немцам», то есть по офицерам, носившим сапоги с узкими голенищами, которые лучше всего подходили для верховой езды. Они также вели огонь по всем, кто носил петлички, нашивки, эмблемы на фуражках, воротничках и погонах. Последним решающим аргументом в пользу массовой подготовки специалистов-снайперов стал опыт Советско-финляндской войны. Меткими смертельными попаданиями финны выбивали командный состав русских, сея при этом панику. Русские этому научились, ведя снайперский огонь против пулеметных и орудийных расчетов, связистов и командиров танков, когда те высовывались из люка башни. У немцев к началу войны такую великолепную подготовку имели лишь солдаты 800-го отряда особого назначения, позднее преобразованного в «дивизию Бранденбург», проявившие себя в минно-взрывных и диверсионных операциях, в том числе в ходе наступления группы армий «Север».
Теперь немцы стараются наверстать упущенное. В то время как у русских стрелковую элиту составляют большей частью сибиряки, на Западе таких же специалистов называют «канадцами Востока». Поскольку они точно так же с юности умеют обращаться с охотничьим оружием, обладают бесконечным терпением в поисках цели. Сидя в засаде, так же великолепно ориентируются на местности и стойко переносят суровый климат. Поэтому немцы вспомнили о тирольских стрелках, которые подобные качества приобретали, охотясь в горах. Одним из таких стрелков был лейтенант Пленклер. О нем долгие годы после Битвы народов под Лейпцигом в 1813 году рассказывали, что с 950 шагов он сбил выстрелом французского офицера, скакавшего на лошади. Для подготовки снайперов немцы выискивают во всех стрелковых частях наиболее одаренных пехотинцев. На службе те освобождены от несения нарядов и получают дополнительный паек. Приказом запрещено пользоваться их оружием, в том числе для обучения других стрелков и проведения стрельб.
Лучшим немецким снайпером является тиролец Маттиас Хетценауэр с 345 подтвержденными попаданиями, который оказывается на Восточном фронте в 1943 году в возрасте 19 лет. Житель Зальцбурга Зепп Аллерсбергер добивается 257 попаданий. Оба они, как и Хельмут Вирнсбергер с 64 попаданиями, служат в 3-й горно-стрелковой дивизии, которая осенью 1942 года оказывается бок о бок с 132-й пехотной дивизией на южной отсечной позиции, препятствующей прорыву русских в Гайтолово.
При атаках противника или своими силами и в рукопашном бою попадания снайперов не берутся в расчет, поэтому фактически их в два раза больше, чем подтвержденных поражений. Хорошим снайпером считается тот, кто попадает в голову человека минимум с 300 метров и с 600 метров в стоящую фигуру. Хетценауэр однажды попал в человека с расстояния в 1100 метров. 65 процентов своих успехов он добился с расстояния не менее 400 метров, 30 процентов попаданий — с расстояния до 600 метров. Хетценауэр использует карабин «98к», являющийся модификацией винтовки 98 производства 1898 года, а также самозарядную винтовку «G43». Аллерсбергер — русскую винтовку Мосина — Наган 91/30, модернизированную конструкцию 1891 года, или карабин «98к». Каску на операцию они не берут: она затрудняет стрельбу, влияет при сильном ветре на слышимость. Аллерсбергер чаще всего в засаде скрывается под специальным навесом защитного цвета. Оба тщательно закрашивают лица и руки, маскируют тело и оружие, используют чучела и ложные позиции для введения противника в заблуждение.
Ни один снайпер в поединке с аналогичным противником не делает больше двух выстрелов. Затем он сразу же незаметно меняет свою позицию. Совсем не лишняя предосторожность, напротив обоснованное уважение к противнику, который точно также хорошо умеет наблюдать и стрелять.
Один немецкий снайпер за короткий промежуток времени уничтожает в бою 38 красноармейцев, прикрывая отход своих войск. После удачной контратаки это наглядно подтверждается. А ефрейтор Фридрих Пейн из 227-го егерского полка добивается двадцати попаданий всего за один день 18 февраля 1945 года, почти все в командный состав противника. Позднее за 200 в общей сложности попаданий он получит Рыцарский крест. Снайперы, которым не удается избежать плена, срывают свои нарукавные знаки и закапывают футляры с оптическим прицелом, так как русские расстреливают таких специалистов на месте. Таким образом, из слепой мести рождается еще один ритуал войны.
Говоря о русских снайперах, необходимо вспомнить о женщинах, входивших в их число. На Ленинградском и Волховском фронтах 32 000 женщин используются в качестве медсестер. Почти половину всего медицинского персонала Красной Армии составляют женщины. Тысячи из них служат зенитчицами и телефонистками. Но самое крепкое ядро женщин в военной форме составляют снайперы. Они воюют от Крайнего Севера до Кавказа. Людмила Павличенко имеет на счету 300 попаданий, двадцатилетняя Люба Руго — 242, Тари Вутчинник — 155, Екатерина Жданова — 155, Лиза Миронова — 100. Список ими не заканчивается. У мужчин число успехов такое же большое. Это свидетельствует как о мастерстве снайперов и снайперш, так и о беззаботности их жертв, которые осознавали опасность для своей жизни не в ходе боевой учебы, а когда было уже слишком поздно. Немецкая пропаганда негодует по поводу «трусливой партизанщины» и разжигает ненависть там, где важнее было бы качественное обучение тому, как уберечься от гибели. Тогда было много глупцов, которые пытались внушить себе и другим, что войны могут вестись исключительно методами рыцарских поединков.
Оценки русских экспертов по оружейному делу не отличаются от немецких. Мы узнаем, как определяется в теле потерпевшего по углу канала выстрела местонахождение вражеского снайпера. Как по месту и обстоятельствам ранения делается заключение о системе оружия. Как часами и сутками ведется наблюдение и проверяется реакция противника на ложные позиции и провоцирующие выстрелы, как снайперы отвлекают его внимание и снижают его осмотрительность. Как они сами бесконечно долго маскируются, прячутся и постоянно внушают себе, что противника нельзя недооценивать.
Кто был когда-нибудь целью снайпера, тот с большой неохотой вспоминает тихий звук «пиш», с которым в полусантиметре от его носа отлетает от дерева кусок коры. А тот, кто, прикрывая в бою отход частей, лежал бок о бок со снайпером, не верит глазам своим, видя, как один-единственный человек оказывается в состоянии на многие часы сдерживать продвижение противника.
Тесное взаимодействие и совместное участие в боях красноармейцев мужского и женского пола неизбежно приводит к интимным связям между ними. Переводчики постов перехвата у железнодорожной насыпи в Погостье и на флангах русского прорыва, которые ведут разведку, подслушивая телефонные переговоры, не могут сдержать смех, когда красноармейцы отпускают грубые шутки с оттенком зависти по поводу амурных историй между их офицерами и женщинами в военной форме. Естественно, об этих отношениях узнают жены в русском тылу и в блокированном Ленинграде, которые ежедневно страдают от голода и лишений. Такие факты во фронтовых частях из-за постоянного соприкосновения со смертью приобретают все более откровенную форму. Поэтому через полтора года в Советской России принимается так называемый «Закон о браке», действовавший до 1965 года. Согласно ему женщины с внебрачным ребенком не имеют права предъявлять претензий его отцу. Имя отца официально не регистрируется. Ребенок считается «безотцовщиной». Тем самым ответственность полностью ложится на незамужнюю женщину. Системе выгодно, чтобы солдаты получали какую-то разрядку. Сильно поредевшее мужское поколение нужно было любым способом восполнять. В то же время законные жены не должны были страдать из-за конкуренции с девушками-фронтовичками, гоняющимися за мужским полом. Следствием этого «позорного закона», как пишет Лев Копелев, стали миллионы детей, не имевшие отцов. Копелев, который в войну в звании майора Красной Армии занимался разведкой противника и вопросами ведения пропаганды, рассказывает также, что «впрочем, нередко были и нормальные фронтовые браки. Я видел примеры настоящей, светлой любви, особенно ярко проявлялась она у тех, кто постоянно соприкасался со смертью».