На командном пункте 29-й мотодивизии, расположенном недалеко от Копысь, я встретил командира корпуса и командира дивизии, которые доложили мне обстановку, 15-й и 71-й полки уже форсировали реку и восточнее Копысь вышли к опушке леса; мы видели, как они наступали на противника силой примерно в две дивизии (66-й стрелковый корпус русских — в составе 18-й и 54-й стрелковых дивизий). Противник вёл слабый артиллерийский беспокоящий огонь; кроме того, местность была заминирована. Имелась полная возможность вести наблюдение за продвижением нашей пехоты и наведением моста. После того как итальянский атташе уехал, я приказал переправить меня на штурмовой лодке на восточный берег реки, чтобы узнать о результатах боевых действий. Своё намерение поехать из Копысь в 46-й танковый корпус мне не удалось осуществить, так как ещё не была установлена подвижными средствами связь со Шкловом.
Между тем выяснилось, что 17-я танковая дивизия южнее Орши натолкнулась на столь сильного противника, что оказалось нецелесообразным продолжать наступление дальше на восточном берегу с небольшого, только что захваченного предмостного укрепления. Находившийся в этом районе командир полка полковник Лихт принял поэтому правильное решение оставить предмостное укрепление, 17-ю танковую дивизию пришлось перебрасывать через Копысь в тыл 29-й мотодивизии.
На обратном пути на командный пункт группы я встретил фельдмаршала фон Клюге и доложил ему о развитии наступления. Он подтвердил отданные мною приказы, и я со своей стороны попросил подтянуть к Днепру авангарды пехотных корпусов для того, чтобы ускорить блокирование сильного предмостного укрепления русских. На своём командном пункте я встретил главного адъютанта Гитлера полковника Шмундта и имел с ним беседу.
После непродолжительного пребывания в Толочине в 18 час. 15 мин. я направился в 46-й танковый, корпус, в Шклов. Дороги были плохими, мосты требовали немедленного ремонта. В корпус я прибыл в 21 час. 30 мин. Сильный артиллерийский огонь и неоднократные бомбовые налёты авиации противника на район наведения моста 10-й танковой дивизией делали форсирование реки значительно более трудным, чем на фронте 47-го танкового корпуса. У дивизии СС «Рейх» мост также был повреждён авиацией противника. Несмотря на это, дивизии удалось форсировать реку и выслать в направлении Горки передовой отряд. Я указал корпусу на необходимость наступления ночью, чтобы использовать элемент внезапности, и затем поехал в 10-ю танковую дивизию проследить за выступлением передового отряда. Мой приезд оказался очень кстати, так как части ещё не выступили.
После трудной поездки 12 июля в 4 час. 30 мин. утра я снова был в Толочине.
11 июля дивизии танковой группы достигли: 1-я кавалерийская дивизия — Жлобина, Рогачёва, 4-я танковая дивизия и 10-я мотодивизия — района Старый Быхов (Быхов) и севернее предмостного укрепления на восточном берегу Днепра, 3-я танковая дивизия — района южнее Могилёва, прикрывая фланг со стороны предмостного укрепления русских; 10-я танковая дивизия и пехотный полк «Великая Германия» — района южнее Шклова, дивизия СС «Рейх» — предмостного укрепления на восточном берегу восточнее Днепра у Шклова; 29-я мотодивизия создала восточнее Копысь предмостное укрепление, 18-я танковая дивизия достигла района западнее Копысь, 17-я танковая дивизия — района юго-западнее Орши.
Группы прикрытия Штрейха и Узингера обеспечивали фланг группы западнее и северо-западнее Орши со стороны предмостного укрепления русских.
Главные силы пехоты вышли на линию восточнее Слуцка и восточнее Минска, её авангарды достигли Березины. Гот находился под Витебском.
12 июля войска продолжали форсирование реки. В этот день я вылетел на самолёте в 24-й танковый корпус. Там я пробыл 8 часов; после посещения корпуса я принял Шмундта.
У главного командования сухопутных войск в этот день ещё не было ясного представления о том, сможет ли противник продолжать своё упорное сопротивление танковым группам группы армий «Центр» или он начнёт отступление. Во всяком случае, главное командование желало, чтобы обе танковые группы попытались прорвать фронт, образованный русскими западнее Смоленска, и разгромить находящиеся там силы противника. Кроме того, думали и о том, не следует ли повернуть части 3-й танковой группы (Гота) на север, чтобы охватывающим манёвром уничтожить силы противника, стоявшие перед правым флангом 16-й армии.
13 июля я перевёл свой командный пункт на восточный берег Днепра, в Заходы (6 км юго-восточнее Шклова). В этот день я посетил 17-ю танковую дивизию, находившуюся на Днепре. Эта доблестная дивизия с начала наступления уничтожила 502 танка противника. Затем я присутствовал при переправе частей дивизии СС «Рейх» и беседовал с генералами Гауссером и фон Фитингофом. Дивизии СС нужно было ускорить продвижение и организовать разведку в направлении Монастырщина, так как, по данным авиаразведки, юго-западнее Горки русские части пытались пробиться к Днепру.
Под умелым руководством своего командира 29-я мотодивизия в этот день продвинулась на 18 км от Смоленска.
Наш новый командный пункт, на который я вернулся в 17 час., был очень выгодно расположен и находился близко от линии фронта. С юга был слышен интенсивный огонь, и можно было сделать вывод, что пехотный полк «Великая Германия» ведёт тяжёлые бои. Этот полк имел задачу прикрывать наш фланг от атак противника со стороны Могилёва. Ночью раздался крик о помощи: пехотный полк «Великая Германия» расстрелял все патроны. Полк, ещё не привыкший к боям в России, требовал дополнительные боеприпасы. Но он не получил ничего; нервозная стрельба была прекращена, наступило спокойствие.
В этот день в главном командовании сухопутных войск вдруг возникла мысль повернуть 2-ю танковую группу на юг или юго-восток. Основанием для такого решения явилось успешное развитие хода боевых действий на фронте группы армий «Юг», которая вышла на Днестр. Одновременно в этот же день главное командование сухопутных войск занималось африканской кампанией Роммеля, а также разработкой планов проведения операций через Ливию, Турцию и Сирию в направлении к Суэцкому каналу. Была начата более детальная разработка операции с Кавказа по направлению к Персидскому заливу.
14 июля я приказал 46-му корпусу вместе с дивизией СС «Рейх» наступать на Горки и затем сам поехал также в этом направлении, 10-я танковая дивизия достигла населённых пунктов Горки и Мстиславль, понеся в тяжёлых боях большие потери, особенно в артиллерии, 29-я мотодивизия успешно продвигалась на Смоленск, 18-я танковая дивизия форсировала Днепр и обеспечивала теперь левый фланг 29-й мотодивизии на участке севернее и северо-восточнее Красный.
24-й танковый корпус расширил предмостное укрепление в направлении Волковичи, подтянув 1-ю кавалерийскую дивизию в Старый Быхов (Быхов).
Главное командование сухопутных войск разрабатывало в этот день предварительные планы дальнейшего распределения сил и состава группировок, которые должны были остаться на востоке в качестве оккупационных войск. При этом исходили из положения, что в важных промышленных районах и железнодорожных (шоссейных) узлах следует разместить такие группировки войск, которые были бы в состоянии, выполняя оккупационные задачи, проводить также наступательные операции подвижными видами в отдалённых районах, где нет наших войск, с целью уничтожения образовавшихся очагов сопротивления. В связи с этим был пересмотрен состав группировок германских сухопутных войск в Европе после завершения «плана Барбаросса», а также изучались планы реорганизации и всевозможного сокращения армии.
Все эти мероприятия были проведены без всякого учёта суровой действительности. Прежде всего необходимо было довести до успешного завершения «план Барбаросса», сосредоточив на этом все усилия.
Утром 15 июля на мой командный пункт прибыл фельдмаршал фон Клюге. После беседы с ним я поехал в 46-й танковый корпус, в Горки, а оттуда в 47-й танковый корпус, в Зверовичи (12 км юго-западнее Красный), 29-я мотодивизия овладела южной частью Смоленска, 18-я танковая дивизия достигла Днепра севернее Красный. Русские отходили четырьмя-пятью параллельными колоннами по шоссе Орша, Смоленск, 17-я танковая дивизия овладела на восточном берегу Днепра восточными и южными кварталами города Орши. В 17 час. я был у генерала Неринга, командира 18-й танковой дивизии, которая вела тяжёлые бои у Гусино. Он доложил мне о значительных потерях, которые понесли его тылы под Добрынь (24 км юго-восточнее Орши), где противник пытался прорвать кольцо окружения в восточном направлении. В 17 час. 40 мин. я направился далее к Смоленску. По пути моя оперативная группа подверглась налёту с воздуха; потерь не было. В 19 час. 15 мин. под Смоленском я имел беседу с начальником штаба 29–й мотодивизии, старательным майором Францем, который доложил мне, что дивизия успешно продвигается к Смоленску без больших потерь. Уже теперь давала о себе знать необходимость получить подкрепление в личном составе и материальной части.