Рейнольдс вырвался из рук державших его полицейских, сделал два шага к столу и стукнул по нему кулаком так сильно, что телефон подпрыгнул и звякнул.

– Вы офицер, который здесь командует? – резко спросил он.

Человек за столом встревоженно моргнул, поспешно откинулся назад и невольно начал поднимать руки в инстинктивном жесте самообороны, но тут же сдержал движение и взял себя в руки. Однако знал, что его люди это заметили, – красная шея и щеки стали просто пунцовыми.

– Конечно, я командую, – чуть ли не взвизгнул он и чуть тише добавил: – А как вы думаете?.. Какого черта!.. Что вы так безобразно себя ведете? Что вы имеете в виду...

Рейнольдс оборвал его на середине фразы, вынув свой пропуск и документы из бумажника и швырнув их на стол.

– Давайте! Посмотрите вот это! Проверьте фотографию и отпечатки пальцев. И побыстрее. Я уже опаздываю. В моем распоряжении нет всей ночи, чтобы спорить с вами. Давайте! Поторапливайтесь!

Маленькому человечку за столом нужно было быть гораздо менее человечным, чтобы на него не оказали воздействие демонстративная самоуверенность и справедливое негодование. А он был просто человеком. Медленно, неохотно придвинул к себе документы и взял их в руки.

– Иоганн Буль, – прочитал вслух он. – Родился в Линце в 1923 году. В настоящее время является жителем Вены. Бизнесмен. Посредник по экспорту и импорту деталей станков.

– Нахожусь здесь по настойчивому приглашению вашего министерства экономики, – скромно добавил Рейнольдс.

Письмо, которое он сейчас бросил на стол, было написано на официальном бланке министерства. На конверте стоял будапештский штемпель, поставленный четырьмя днями раньше. Рейнольдс небрежно потянулся ногой, зацепил стул, подтянул его к себе, сел и зажег сигарету. Портсигар, зажигалка, сигареты – все было австрийского производства. Его непринужденная самоуверенность не могла быть поддельной.

– Интересно, что подумают ваши начальники в Будапеште относительно проделанной вами этой ночью работы? – пробормотал он. – Это вряд ли увеличит ваши возможности к повышению по службе, как мне кажется.

– Рвение, даже неуместное рвение, не является наказуемым преступлением в нашей стране, – достаточно спокойно сказал офицер, но его пухлые белые руки слегка дрожали, когда он вложил письмо в конверт и подтолкнул документы обратно к Рейнольдсу. Он сжал руки на столе, посмотрел на них и поднял глаза на Рейнольдса, наморщив лоб. – Почему вы убегали?

– О, мой Боже! – Рейнольдс в отчаянии покачал головой. Этого очевидного вопроса пришлось ждать столь долго, что у него имелась куча времени подготовиться к ответу. – Что бы вы сделали, если бы двое громил, махая винтовками, наставили их на вас ночью? Вы бы легли и позволили избить вас до смерти?

– Они полицейские. Вы могли бы...

– Совершенно очевидно, что они полицейские, – ядовито прервал его Рейнольдс. – Теперь я это вижу, но было так темно, как ночью бывает в кузове грузовика. – Он потянулся, спокойно и расслабленно, хотя мозг его бешено работал. Побыстрее бы закончить с этими расспросами. Маленький человек за столом все же офицер полиции или что-то в этом роде. И вряд ли он был настолько глуп, как выглядел, поэтому в любой момент можно натолкнуться на неловкий вопрос. Рейнольдс быстро сообразил, что самая большая надежда – это наглость. И тотчас в манере поведения исчезла враждебность, а голос зазвучал дружелюбно: – Послушайте, давайте забудем об этом! Я не думаю, что это ваша вина. Вы просто выполняли свой долг, как бы ни складывались возможные последствия вашего рвения. Давайте заключим соглашение. Вы предоставляете мне транспорт до Будапешта, и я все забуду. Нет никаких причин, чтобы все это достигло ушей ваших начальников.

– Благодарю вас, вы очень добры, – реакция полицейского офицера на его предложение оказалась менее горячей, чем предполагал Рейнольдс. Можно даже было уловить некую сухость в ответе. – Скажите мне, Буль, почему вы оказались в грузовике? Вряд ли это является обычным вашим способом передвижения. Такой важный бизнесмен, как вы, и даже не сообщили водителю, что находитесь в его машине.

– Он мог бы мне отказать. У него была наклейка на стекле, в которой говорилось, что он не берет попутчиков. – Глубоко в мозгу Рейнольдса начал звенеть маленький тревожный звоночек. – А у меня очень срочная встреча.

– Но почему...

– Грузовик?.. – Рейнольдс криво улыбнулся. – Ваши дороги очень коварные. Я пошел юзом по обледенелой дороге, попал в глубокий кювет, и мой «боргвард» оказался со сломанной передней осью.

– Вы приехали на машине? Но для бизнесмена, который спешит...

– Знаю, знаю. – Рейнольдс позволил выразить голосом легкую язвительность и нетерпение. – Мы, как правило, летаем самолетами. Но у меня в багажнике было двести пятьдесят килограммов деталей станков. Невозможно перевезти такой груз через границу самолетом. – Он сердито затушил в пепельнице сигарету. – Этот допрос нелеп. Я назвал вам себя. И я очень спешу. Так как относительно транспорта?

– Еще два маленьких вопроса, и можете ехать, – пообещал офицер. Он удобно откинулся назад, барабаня пальцами по груди, и Рейнольдса начинало угнетать усиливающееся тяжелое предчувствие. – Вы едете прямо из Вены по главному шоссе?

– Конечно, как же еще я мог бы сюда добраться?

– Этим утром?

– Не будьте глупцом. Вена менее чем в ста двадцати милях отсюда. Во второй половине дня.

– В четыре часа? В пять?

– Позже. Если быть точным, то десять минут седьмого. Помню, что посмотрел на часы, когда проезжал ваш таможенный пост.

– Вы можете в этом поклясться?

– Если необходимо, то да.

Рейнольдс был захвачен врасплох. Кивок офицера, быстрое движение его глаз, и прежде чем он смог двинуться, три пары рук схватили его сзади, рывком поставили на ноги, вывернули руки вперед и надели на них пару блестящих металлических наручников.

– Что, черт возьми, это означает? – невзирая на шок, холодная ярость в голосе Рейнольдса вряд ли могла быть более правдоподобной.

– Это означает только то, что для успешного вранья нужно быть более уверенным в фактах. – Полицейский офицер попытался сказать это спокойно, но торжество так и светилось в его глазах, проскальзывало в голосе. Это невозможно было ни с чем спутать. – У меня для вас новость, Буль, если вас так зовут, во что я, кстати, в данный момент не верю. Австрийская граница была закрыта для всякого движения на сутки. Наверное, обычная проверка безопасности, как я полагаю. И она была закрыта с трех часов сегодняшнего дня. А вы говорите, что в шесть десять смотрели на ваши часы. Теперь, – открыто ухмыляясь, он протянул руку к телефону, – у вас будет транспорт до Будапешта. Это точно. Вы наглый притворщик. Вы поедете туда в кузове охраняемой полицейской машины. У нас давно уже не было в руках западного шпиона. Уверен, что они будут очень рады прислать за вами транспорт. Просто специально ради вас приедут сюда из Будапешта.

Он внезапно оборвал речь. Нахмурился. Несколько раз поднял и положил трубку телефона. Вновь послушал. Пробормотал что-то про себя и снова положил трубку на телефон сердитым жестом.

– Опять не работает. Этот чертов телефон вечно неисправен. – Он не скрывал своего разочарования, что не мог лично доложить о важном происшествии, а это наверняка был верный шанс на повышение.

Он подозвал к себе подчиненного.

– Где ближайший телефон?

– В деревне. Три километра отсюда.

– Отправляйся туда как можно скорее. – Он стал что-то быстро писать на листке бумаги. – Вот номер телефона и то, что нужно передать. Не забудь сказать, что доклад идет от меня. А теперь пошевеливайся!

Полицейский сложил листок бумаги, сунул его в карман, застегнул шинель до горла и вышел из помещения. В открытую на миг дверь Рейнольдс рассмотрел, что за то короткое время, которое прошло с момента его ареста, облака закрыли звезды и медленные снежинки закружили в воздухе на фоне черного неба. Он невольно поежился, опять взглянув на полицейского офицера.