И оба вышли, а Дитрих остался сидеть в кабинете, уставившись в распечатку, которая представляла собой смертный приговор Пейперу, а возможно — и ему самому, как непосредственному командиру Пейпера, в случае попадания в плен к американцам.

Командующий 1-й дивизией СС генерал Монке руководил переправой своих солдат через Амблев между Труа-Пон и Ставло. Под командованием заслуженного ветерана полковника Ганзена 1-й панцергренадерский полк переправился через реку в Пти-Спе, и полковник установил командный пункт в трех сотнях метров от непрочного моста, по которому переправлялся полк, скрытый в густом тумане от тактической группы Лавледи.

Солдаты медленно перемещались в направлении своей цели — Ла-Глез, словно стаи волков в густом тумане, заглушающем звук движения.

Впереди их ждала растянувшаяся на семь километров от Труа-Пон на юг, до Гран-Але, линия обороны. В заснеженных окопах затаились десантники 505-го полка 82-й дивизии. Все утро мимо них тянулись потоки беженцев с известиями о втором эшелоне немцев, и временами из тумана доносился лязг гусениц. Ошибки быть не могло, где-то неподалеку приближающиеся немецкие танки.

И вдруг они вынырнули из тумана. Не подозревая о присутствии десантников, немецкие пехотинцы шли, пригнувшись, вслед за своими закамуфлированными машинами. Танки катились по дороге вдоль склона, на котором расположились американцы.

Для ближайшей к ним группы из восьми американцев с базуками искушение оказалось непреодолимым. Ни секунды не колеблясь, они открыли огонь. Первый заряд ушел в клубах дыма и попал точно в цель, танк остановился. Два последующих выстрела тоже оказались удачными. Но на этом все закончилось. Появилась разъяренная внезапным нападением на свой маленький отряд немецкая пехота и открыла огонь. Через несколько минут все американцы были или убиты, или взяты в плен.

Но перестрелку услышали возле гаубиц 456-го полка полевой артиллерии. Они открыли стрельбу вслепую в туман и на какое-то время дезорганизовали движение немецкого авангарда.

Полковник Вандервурт из 505-го десантного полка отчаянно пытался связаться по рации со штабом полка, находясь на немецком берегу. Он был уверен, что попал в ловушку и окружен на своем маленьком предмостном укреплении. Что делать? Установить связь так и не удалось, и надо было принимать самостоятельное решение. Полковник выслал роту F закрепиться на обрыве на берегу реки. Лейтенант Джейк Вюртрих поехал на джипе с 57-миллиметровым противотанковым орудием.

И тут появились немецкие танки. Вюртрих ударил по тормозам. Артиллеристы высыпали из джипа и лихорадочно принялись отцеплять пушку и разворачивать в сторону противника. Капрал повисает на стволе, чтобы поднять лафет. Орудие с лязгом отцепляется, и Вюртрих бросается к нему. Заряжающий открывает затвор, отправляет в него снаряд и закрывает затвор — Вюртрих стреляет. Попадание есть — но маленький 2,5-килограммовый снаряд отскочил от толстой лобовой брони передового танка, как мячик. Вюртрих выстрелил еще раз с тем же результатом — снаряд срикошетил и исчез где-то среди деревьев. Вюртрих снова прижал глаз к окуляру. Еще один выстрел — и снова снаряд отскочил от танка без всякого эффекта, и теперь уже орудие танка выстрелило в ответ. Расчет маленького орудия тут же как ветром сдуло, только сам Джейк Вюртрих остался лежать на месте — мертвым. Американцы дрогнули. Они несли тяжелые потери, и то тут, то там солдаты покидали линию обороны, чтобы оттащить раненых за горный уступ.

На другом берегу реки появился полковник Экман, командир полка. Совместно с полковником Вандервуртом они приняли решение рискнуть и совершить маневр, весть о котором вызывала недоумение у всех их коллег в штабе, — дневное отступление. Сперва оно шло своим порядком, но вскоре немцы поняли, что противник отходит, и усилили натиск. Американцам пришлось поторапливаться. Они прыгали в воду обрыва и выбирались на тот берег кто как мог. Растерянность и паника охватили солдат. Наступающие немцы смешались с удирающими десантниками. Вот немецкий отряд устремился на другой берег реки по остаткам одного из мостов, за ним — второй. Казалось, немцы сейчас форсируют Амблев.

Но атака внезапно захлебнулась. Едва успели первые немецкие машины коснуться земли на противоположном берегу, как мост, по которому Монке подводил в бой бронетехнику, рухнул. Генерал в ярости орал на саперов, чтобы они восстановили мост ценой любых потерь, и те старались что-то сделать, работая по пояс в воде, но американская артиллерия не оставила им шансов. Потеряв пару десятков человек убитыми и ранеными, оставшиеся в живых вернулись на берег, надеясь на то, что скоро опять сгустится туман и даст им закончить дело.

Оставшись без танков, пехота ослабила атаки на линию Амблева. Два пехотных взвода, которые на плечах 2-го батальона форсировали реку, были уничтожены американцами, восстановившими линию обороны. Четыре тяжелых танка, переправившиеся через реку южнее, десантники подбили противотанковыми гранатами.

К вечеру все стихло. Наступление немцев на помощь Пейперу остановилось, хотя фронт 82-й дивизии продолжал оставаться слабым, и никто не мог гарантировать, что немцы не прорвут его, как только соберутся с силами. Однако пока Пейпер оставался отрезанным от своих и брошенным на милость пехоты и танков Харрисона.

Контрнаступление на Стумон Харрисон планировал на 7:30 утра 21 декабря, но внезапная ночная атака немцев нанесла серьезный урон 1-му батальону, и выступление пришлось отложить до 12:45. План атаки пересмотрели, теперь он предписывал действия силами трех батальонов. Двум предстояло осуществлять сдерживающую атаку под прикрытием танков Берри на западе, причем 1-му батальону Херлонга — отбить санаторий, а 2-му батальону Мак-Кауна, пребывавшему в лучшей форме, — совершить марш-бросок и перерезать дорогу восточнее Стумона.

После артподготовки американцы в очередной раз двинулись вверх по многострадальному склону. Поначалу атаке обоих батальонов сопутствовала удача. Усилия Харрисона увенчались успехом: медленно, но верно американцы пробивали себе дорогу вверх. Они снова вошли в санаторий и постепенно очищали от неприятеля первый этаж. Но когда уже определенно казалось, что они одержали верх, немцы повторили свой вчерашний ход. С противоположной стороны к дому подъехал «Тигр», просунул дуло пушки в окно и начал стрелять. Американские солдаты бросились во все стороны. Офицеры на секунду растерялись, но этого было достаточно — самые шустрые уже выпрыгивали из окон и удирали в поле.

Штурм прекратился. Офицеры и сержанты орали и сыпали угрозами — все было бесполезно, солдаты не двигались с места. Старшему офицеру пришлось потребовать дымовой завесы и под ее прикрытием отходить обратно, снова оставляя усыпанный телами склон противнику.

Сидящие в подвале гражданские были в полной панике. Самоходка американцев со смертоносной точностью расстреливала санаторий с расстояния в сто тридцать метров, прикрывая отступление пехоты. Артиллеристы все еще корректировали огонь с помощью удерживающих часть здания пехотинцев, которые стойко сопротивлялись всем попыткам неприятеля выбить их со своего форпоста.

Снаряд пробил гранитные стены и взорвался внутри первого этажа; в подвале на голову собравшимся посыпалась труха с потолка. Отец Анле понял, что, если он сейчас ничего не предпримет, начнется смертельная давка у дверей.

— Сейчас я отпущу вам грехи! — крикнул он сквозь грохот.

Все преклонили колени и, невнятно бормоча, вслед за священником повторяли слова покаяния. Но не успел отец Анле попросить у Господа прощения всех грехов для собравшихся, как раздался страшный грохот и громкий свист снаряда, который пробил крышу подвала. Комната наполнилась едким дымом. Отец Анле встал и ринулся наверх с единственной мыслью уговорить немцев и американцев заключить перемирие, чтобы дать ему возможность увести отсюда свою паству. Но только он высунулся из подвала, как немецкий солдат нажал спусковой крючок автомата. Раздалась очередь, и священник спешно рухнул обратно на ступени, обнаружив, к своему изумлению, что ни одна пуля его не задела. Однако он все же вернулся обратно, к перепуганным людям, и, сглотнув, произнес: