Офицер замолчал и, отпив из бокала глоток пива, стал размазывать по столу пивную лужицу. Можно было подумать, что он вычерчивает на столешнице путь страданий, по которому шли двое несчастных. А сзади, за стойкой, дежурный по кухне мыл посуду.

— Двадцатого ноября на военно–воздушной базе Барроу, сто сорок миль к востоку отсюда, сел самолет–разведчик РБ–47, совершавший рядовой полет над районами Арктики. Видимость была неважной, так как надо льдами повисли зимние сумерки. Однако, несмотря на это, на серии фотографий, сделанных с помощью инфракрасной фотокамеры, обнаружилось нечто любопытное. И хотя снимки получились не очень четкими, оказалось возможно рассмотреть три человеческие фигуры: два человека стояли, а третий лежал…

— Третий? Но их же было двое.

— Как я сказал вам в самом начале, капитан, я излагаю лишь голые факты, воздерживаясь от комментариев. С базы сразу были высланы самолеты на поиски. Мы прочесали весь регион, сбрасывали осветительные ракеты… Короче, 25 ноября майор Горрелл и штабс–сержант Хестер были еще живы. Хестер находился в невменяемом состоянии — так подействовали на него холод и голод. В течение целой недели он пребывал между жизнью и смертью. Горрелл чувствовал себя несколько лучше. Я уже говорил: он обладал железным характером, к тому же был теплее одет — натянул на себя одежду Джолиона. Доктор Фробисхер был крайне удивлен, что желудок у него работал безупречно: ведь несколько недель он почти ничего не ел.

Лесли почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.

— А третий? — резко спросил он. — Третий, который был на фотографии?

— Ах, на фотографии… Довольно редкий случай… При аэрофотосъемках подобное возможно. Вот, собственно, почему и возникли некоторые противоречия между объяснениями нашего командира, которые позднее подтвердил и Хестер, и этими любопытными фотографиями. Лейтенант Джолион вряд ли мог превратиться в льдышку 6 ноября, если 20–го инфракрасная фотокамера зарегистрировала тепловое излучение его тела…

Таким образом, в штабе базы пришли к выводу, что трое людей, попавшие на пленку, не группа Горрелла, а скорее всего какие–нибудь русские. Да и разведывательный полет РБ–47, пилот которого сделал для нас эти снимки, был, собственно говоря, предпринят в целях наблюдения за деятельностью русских в этом районе Арктики. Видимо, русских парней снесло на льдине в этот же район.

— Во время поисков были обнаружены какие–либо следы пропавших?

— Этого я не знаю. Но от русских можно ждать любого коварства. Вот, собственно, и все, что мне известно об этой истории.

— Большое спасибо, — поблагодарил Лесли.

— Смотрите, у вас еда остыла, — заметил офицер и, отодвинув стул, встал. — Я, кажется, испортил вам аппетит… Командир Горрелл ждет вас у себя в пятнадцать ноль–ноль. Не опаздывайте, капитан, Это единственный совет, который я могу вам дать.

* * *

— Ну, ты доволен нашей базой? — спросил полковник Рид, сидя после обеда в кресле–качалке, которое некогда принадлежало его отцу и было собственноручно им отреставрировано. — Прогулка, как мне кажется, пошла тебе на пользу — у тебя разыгрался аппетит.

— Аппетит у меня всегда такой, — ответил Грей. — Твоя база в полном порядке, Тони. Разумеется, это мое частное мнение. С обслуживанием у тебя тоже о'кэй. Вот разве что в библиотеке я обнаружил небольшой изъян, но его можно устранить в два счета.

Рид вынул изо рта трубку и выдавил из себя:

— Хм…

— Я обнаружил там несколько коммунистических книг.

— Русских? — уточнила Бренда, и ее светлые брови удивленно взметнулись вверх. А еще она подумала о том, что от внимательного взгляда Гордона ничего не ускользает и что это ей импонирует. Приехал, осмотрелся, заметил кое–какие ошибки, но указал на них очень тактично.

— Нет, американских, — ответил Грей. — Две книги Синклера, который в молодости был коммунистом, и несколько книг Драйвера, который стал им уже в зрелом возрасте. Об этом можно было бы и не упоминать вовсе, но я думаю, что молодым парням незачем читать эти зловредные книги.

— Мы изымем их из обращения, — пообещал Рид. — А теперь, Бренда, будь добра, оставь нас на время. Майор Горрелл, кажется, уже ожидает во дворе.

И действительно, через минуту вошел командир. Это был крепкий мужчина с короткой стрижкой, выпуклым лбом и на удивление большими руками.

— К нам прибыло офицерское пополнение, — доложил он после того, как Рид познакомил его с Греем. — Я имею в виду капитана Лесли, которого прислали из Франции. Он сейчас ко мне явится, но до того, сэр, я хотел бы выслушать ваше мнение о случившемся.

— О случившемся? — переспросил Рид.

Майор Горрелл протянул полковнику личное дело капитана. Вощеная бумага зашелестела под пальцами полковника.

— Гордон, это скорее по твоей части, — проговорил он, полистав дело. — Служа во Франции, парень влип в любовную историю, а девица, к несчастью, оказалась активной коммунисткой. Когда это получило огласку, на парня наложили дисциплинарное взыскание, однако в разглашении военной тайны или в чем–то подобном его не обвиняли. Полагаю, это была безобидная любовная история, ничего больше. Однако некто Хаммелл, сидящий в европейской штаб–квартире, докопался–таки до нее.

— Покажи–ка мне эти бумаги!

— Откомандировать его сюда — не лучшая идея, — заметил майор Горрелл. — Хорошую взбучку он, безусловно, заслужил, но повесить его нам на шею — это безумие.

Грей тем временем листал личное дело капитана.

— Мне кажется, что ваша база не то место, где должен служить этот офицер, — проговорил он после недолгого раздумья.

— Дело это хотя и было прекращено, но, по сути, не доведено до конца, — заметил Горрелл.

Полковник Рид повертел в руках трубку:

— Раз уж он сюда прибыл, мы должны с ним справиться.

— Полагаю, за ним придется хорошо присматривать, — заметил Горрелл.

— Странно, — пробормотал Грей, — его лицо показалось мне знакомым.

— Он, Гордон, по–видимому, летел тем же самолетом, что и ты. — С этими словами полковник собрался было набить трубку, но не обнаружил табака в карманах.

— Я бы посоветовал вам, — обратился Грей к майору, — задать ему несколько продуманных заранее вопросов. И если по его реакции или по его ответам вы заметите, что капитан Лесли заражен какими–то вредными идеями, то об этом придется доложить по команде. А я в свою очередь, опираясь на эту информацию, побеспокоюсь о том, чтобы его перевод на вашу базу был задним числом отменен, так как она на самом деле не вполне подходящее место для такого подозрительного типа.

— Стоп! — проговорил полковник Рид. — Я считаю такой шаг, Гордон, преждевременным и вовсе не собираюсь писать рапорт на офицера, который едва успел прибыть к новому месту службы. К тому же никто из нас пока что в глаза его не видел. — Полковник остановил кресло–качалку. — Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что все мы здесь выполняем очень важную задачу и несем за это большую ответственность, но не собираюсь раньше времени критиковать распоряжение главного управления кадров. Где–где, а уж там–то обязаны знать, подходит капитан Лесли для службы на нашей базе или не подходит, А поскольку они его сюда направили, то и мы должны отнестись к нему с доверием, пока он нас не разочаровал.

— Не забывай, что вопрос этот серьезный, — предупредил полковника Грей.

— Если разрешите, сэр, я его осторожно прощупаю, — предложил Горрелл.

— Прощупайте, но только так, чтобы не обидеть, — разрешил полковник. — Вы хорошо знаете, что нам сейчас каждый офицер дорог. В его личном деле записано, что он великолепный летчик. Мне кажется, он подойдет для Б–47. Удивляюсь, что никто из вас не обратил внимания на этот пункт характеристики.

Рид встал, вспомнив, что не взял с собой трубочного табака. Зайдя за портьеру, он столкнулся с Брендой.

— Да ты, никак, подслушивала, чертовка! — ласково подергал он дочь за ухо. — Очевидно, ты и твой Гордон как нельзя лучше подходите друг другу. Вас обоих так и тянет всюду сунуть свой нос, не правда ли?