— Думаю, они сдержат слово и начнут убивать заложников сразу после истечения ультиматума.

— Ну что ж, — начальник генштаба тяжело вздохнул. — Тогда пора. Зинук!

— Зинук! — продублировал командующий командиру коммандос.

В переводе с иврита «зинук» — «стартовый бросок». Под прикрытием снайперов «Летающие барсы» с разных сторон пошли на штурм. Террористы открыли было огонь по коммандос, но успели сделать лишь несколько выстрелов.

— Шайтан! — выругался Муин, получивший пулю в плечо.

Он отскочил от окна.

— И меня обезьяны задели, — пробормотал Махмуд.

Он с удивлением рассматривал рану в локте. Заложники в ужасе вжимались в стены класса, укрывались под партами. Юсуф не стал дожидаться своей пули и бросился в коридор с криком:

— Отомстим обезьянам!

Последовав его примеру, Муин с Махмудом принялись швырять из коридора гранаты в битком набитый класс. По расползающимся от осколков детям «демократы» ударили из автоматов. Десятки живых и мертвых, истекая кровью, лежали на полу. От зрелища поверженных врагов раненые террористы не ощущали боли и с вдохновением продолжали расправу.

— Вот вам за мои отрезанные губы! — вопил Муин, швыряя в заложников здоровой рукой очередную «лимонку». — Вот вам, сионистские выкормыши…

Бдительный Юсуф засек момент, когда в противоположном конце коридора замелькали фигуры в хаки. Контрабандист открыл огонь, и это стало его последним мигом: «летающие барсы» располосовали Юсуфа из штурмовых винтовок М-16. Муин и Махмуд попытались отстреливаться, лежа на полу, когда спецназ с пистолет-пулеметами «узи» ввалился в коридор с ближайшего торца. Террористы были расстреляны почти в упор.

Весь штурм занял 6 минут. «Барсы» стали выносить людей из здания — сперва с ранениями разной тяжести. Таковых оказалось 73 человека. Потом посчитали трупы: погибли 22 школьника и трое педагогов, оставшихся с ними.

Узнав об итогах операции, начальник генштаба Мота Гур воскликнул:

— Как же так? Из девяноста восьми человек невредимым не удалось остаться никому! Хуже освобождали заложников только в Мюнхене, но там это делали неподготовленные полицейские.

Пришлось докладывать премьеру. Рабин схватился за голову:

— Да ведь это самая провальная операция Армии обороны Израиля, если не считать начала прошлогодней войны!

Рабин имел в виду 6 октября 1973 года, когда израильская разведка «проспала» опаснейшее вторжение египтян и сирийцев.

Когда результаты штурма были обнародованы, Израилем овладел шок. Наиф Хаватмех торжествовал вместе со всем своим ДФОП: это была победа! Министр образования Израиля Аарон Ядлин выступил с официальным заявлением:

— Учителя, бросившие своих учеников в руки террористов, не имеют более права заниматься педагогической деятельностью.

В Цфате толпа осадила кабинет директора школы, осыпая его проклятиями. Оказалось, директор отправил школьников на экскурсию в Маалот в приказном порядке.

— Если бы не ты, все остались бы живы и здоровы! — кричали безутешные отцы и матери.

Они следовали за директором по пятам, не давая ему проходу ни в школьных коридорах, ни на улицах, ни даже дома. Некоторое время этот несчастный колебался: не покончить ли с собой? Одновременно он до хрипоты соболезновал и оправдывался: посылая своих питомцев на экскурсии, он всего лишь выполнял профессиональный долг. В конце концов директор собрал вещи и глубокой ночью навсегда покинул Цфат.

Тем временем правительственная комиссия расследовала обстоятельства трагедии. Досталось, конечно, и пограничникам, которые прохлопали рейд террористов. Но особое внимание при «разборе полетов» обратили на коммандос. Спецназ «Саерет Голани» был создан из лучших бойцов отборной бригады «Голани» в 1959 году для разведки, диверсий и штурмов. Однако под «штурмами» в данном случае подразумевалось взятие укреплений — этим искусством «летающие барсы» владели превосходно.

Вот и в ходе маалотской операции высочайший профессионализм коммандос выразился, в частности, в том, что ни один из них не пострадал. Вместе с тем за 15 лет существования никто специально не готовил «барсов» к контртеррористической деятельности. Для этого существовало спецподразделение при самом генштабе — Саерет маткаль, чьи бойцы в тот злополучный день 15 мая 1974 года находились, как назло, далеко. Надежда же генерала Гура на «барсов» не оправдалась. Они пошли на штурм с армейской прямотой — так, словно должны были захватить штаб, где засели враги.

Поэтому среди выводов спец комиссии имелось и указание на необходимость контр террористической подготовки «Саерет Голани». Подготовка эта началась немедленно. Опытным коммандос хватило месяца для того, чтобы овладеть навыками по освобождению заложников. В июне того же года новая троица боевиков — на сей раз из арафатовского ФАТХа — захватила жилой дом и выставила израильским властям очередной ультиматум. И вновь штурм был доверен «летающим барсам». На этот раз они продемонстрировали блестящую выучку: все заложники были спасены, а террористы уничтожены.

С той поры «Саерет Голани» с успехом используется как для освобождения заложников, так и для «зачисток» баз террористов. Выводы израильтян из маалотской трагедии были учтены впоследствии германским спецназом ГСГ-9, французским ГИГН, британским САС, нидерландским ББЕ, американским «Дельта Форс»… Все они стали готовиться параллельно как к разведывательно-диверсионной, так и контртеррористической деятельности.

В 2002 году один из ребят, потерявший в ходе маалотского освобождения руку, подал в суд на министерство образования Израиля. Известный адвокат взялся выбить из этого министерства круглую сумму на том основании, что 28 лет назад директор школы отправил школьников на экскурсию принудительно.

Очерк 4

ДЕРЗОСТЬ БЕЗ ГРАНИЦ

Налет

В последние недели 1975 года на венской улице Карл-Люгер-Ринг нередко можно было увидеть молодого человека с фотоаппаратом. Звали 26-летнего парня Ганс-Иоахим Кляйн. То и дело он вскидывал объектив, чтобы «щелкнуть» одну из венских достопримечательностей: на Карл-Люгер-Ринг есть, что посмотреть.

Однако пытливый наблюдатель обратил бы внимание, что Кляйна интересует одно-единственное здание — роскошный офис концерна «Тексако». Эта крупнейшая нефтяная компания США любезно предоставила свою штаб-квартиру для проведения конференции одной из наиболее могущественных в мире организаций. Сюда съехались министры нефтяной промышленности стран ОПЕК.[9]

Вот только не нашлось пытливого наблюдателя ни среди охранников «Тексако», ни среди уличных полицейских.

Утром 21 декабря на венские мостовые жирными кляксами ложился мокрый снег. Около 11 часов вблизи офиса «Тексако» водитель трамвая объявил в микрофон:

— Остановка «Шоттентор». Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка…

Из вагона на снег вывалилась целая компания: худенькая девушка и пятеро мужчин. Одним из них был Ганс-Иоахим Кляйн, но сегодня на его груди не болтался фотоаппарат. О другом 26-летнем парне слышали в этом мире очень и очень многие, включая миллионы телезрителей и читателей газет, сотни журналистов и сотрудников спецслужб десятков государств.

Правда, знакомство это было, так сказать, теоретическим: спецслужбы знали о нескольких кровавых терактах, ответственность за которые взял на себя человек с боевым псевдонимом Карлос. Опознать Карлоса было некому. Все его снимки, какие удавалось сделать агентам и вездесущим фотокоррам, явно принадлежали разным людям.

Трамвай застучал себе дальше по рельсовым стыкам, а Карлос негромко произнес по-английски:

— Come on! — Пойдем…

Еще трое молодых мужчин имели арабскую внешность. Каждый из шестерки нес большую спортивную сумку «Адидас». Первым офиса «Тексако» достиг Карлос Шакал.

— Доброе утро, — приветствовал он полицейского.

— Здравствуйте, — машинально отозвался молодой сержант.