Чтобы эмигранты его правильно поняли, он добавлял: «Историю нельзя повернуть обратно. Мы боремся не за реставрацию и восстановление дореволюционного порядка, а за права народа, которые он завоевал в Февральскую революцию и которые были отменены коммунистами».

Военно-воздушные силы РОА

Это был Виктор Иванович Мальцев, сын крестьянина Владимирской губернии, родившийся в 1895 году, посвятивший себя с присущей ему энергией в Летцене (Восточная Пруссия) созданию воздушных сил РОА. Он был одним из многих «отступников», отпущенных из тюрем при начале Второй мировой войны, и уже в 1941 году предложил свои услуги немцам, вступившим в Крым. Он остался в Ялте при отходе советских войск и, став городским головой, позаботился о том, чтобы жизнь в городе наладилась возможно скорее. Его решение принять участие в борьбе с большевизмом привело его к Власову и его движению. Вместе с руководителем отдела Auswertestelle Ost штаба Военно-воздушных сил подполковником генерального штаба Холтерсом и его переводчиком Адольфом Идолом он создал предпосылки по созданию ячейки власовских воздушных сил. Мальцев набирал людей в лагерях военнопленных, к которым он имел свободный доступ. Желающих была масса, большое число добровольцев отзывалось. Все они раньше служили, как профессиональные офицеры, в рядах Красной армии, а теперь являлись, чтобы принять участие в борьбе против большевизма.

С осени 1943 года все эти кандидаты были собраны в специальном лагере в Сувалках, в Польше. Тут эти «кадеты», как их теперь называли, должны были пройти двухмесячную проверку и тренировку. После принесения присяги и определения их чина они переводились для дальнейшей подготовки в группу Холтерса в Морицфельде у Инстербурга. Мальцев познакомился с Власовым только в феврале 1944 года в Морицфельде. Из этой встречи со временем родилась подлинная дружба. Мальцев писал своей жене: «Власов не политический деятель. Он хороший, искренний, порядочный человек. У нас много общего».

В этой поездке Власова сопровождали его адъютант капитан Антонов и я. Время поездки было выбрано не случайно. В Берлине для Власова опять создалось неблагоприятное положение. Партийные организации потребовали ограничений в его деятельности. Чтобы избежать личной опасности для Власова, советник начальника штаба Военно-воздушных сил по делам русских добровольцев в таких частях, генерал-лейтенант Ашенбреннер, предложил во имя осторожности вывезти Власова на несколько дней из Берлина и предоставить ему «Auswerirestelle Ost» (штаб военно-воздушных сил) в Морицфельде.

Мы использовали скорый поезд, для которого требовалось специальное разрешение и который каждый вечер отходил с Силезийского вокзала в Берлине в Главную Ставку — «Волчье Логово». Поезд состоял только из спальных вагонов, а пассажирами были главным образом высшие офицеры и партийные функционеры.

Засекреченный «Auswertestelle Ost» расположен среди Мазурских озер. На ближайшей станции нас встретила машина из Морицфельда. Среди леса мы нашли полевой аэродром. С северной стороны находились бараки и более солидные постройки для добровольцев и для немецкого и русского опрашивающего персонала. Снаружи была ограда из колючей проволоки. В Морицфельде велась также военная и техническая подготовка добровольцев из лагеря в Сувалках для их будущих заданий. Бывшие советские летчики, все молодые люди, были в совершенно новых, хорошо пригнанных формах чинов немецких воздушных сил с соответствующими обозначениями их чина. Дух, который здесь господствовал, произвел на Власова глубокое впечатление.

Нас поместили в бараке на краю аэродрома, вблизи леса. Подполковник Холтерс заботился о строгой дисциплине, порядке и абсолютной чистоте во всем лагере. Замечание Власова, что Холтерс был бы хорошим председателем колхоза, основывалось на том, что подполковник одновременно организовал тут большую кроличью ферму.

Настоящим главой и руководителем опросов был выходец из Эстонии старший лейтенант Алольф Идол. Он хорошо говорил по-русски и проявлял деловой подход к опросам и внушавшую доверие человечность.

Личное появление Власова вызвало сенсацию. Мы присутствовали при нескольких опросах и удивлялись — с какой готовностью советские летчики описывали свою службу, военные задания и события на родине. Сначала вновь прибывших осведомляли о целях и задачах РОА и отвечали на их многочисленные вопросы. Весьма быстро они переставали быть скрытными и начинали высказывать свое одобрение Власову и его движению. Власов часто принимал участие в разговорах, с целью выяснить подробности.

Согласно приказу Главного штаба Военно-воздушных сил, все сбитые советские летчики не подлежали опросу местных штабов, а только штаба в Морицфельде. Как правило, требовалось не больше двух-трех дней, чтобы доставить их в Морицфельд. Поскольку главным образом это все были новички или служившие в гражданской авиации, — в их показаниях было много интересного из области их профессии. В помещении для опросов висела большая карта Советского Союза, на которой был намечен маршрут возможной прямой воздушной связи Берлин — Токио… Тут же находились и самые современные аппараты.

Между советскими летчиками, которые присоединились к Власовскому Движению, были некоторые, занимавшие в советских воздушных силах ответственные посты. Были даже и «герои Советского Союза», как, например, капитан Бычков. Это звание приблизительно соответствует званию кавалера немецкого рыцарского ордена Железного Креста.

Интересной фигурой в этом кругу была летчик майор Серафима Захаровна Ситник, известная под кличкой Симочка, высокого роста, красивая, самоуверенная женщина лет тридцати. Ее самолет был сбит в воздушном бою. Она смогла спастись на парашюте, но при этом была тяжело ранена. В Морицфельде она ходила еще в своей советской форме с майорскими нашивками и с тремя орденами на груди, Она была начальником Разведывательного Отделения 205-й Дивизии истребителей. То обстоятельство, что немцы привезли к ней ее мать и пятилетнего сына из занятых областей, привело ее к Власову. Она провела несколько вечеров с ним и его спутниками, играла на гитаре и пела приятным голосом. От нее я в первый раз услышал в замечательной передаче общеизвестную солдатскую песню во время Второй мировой войны в Красной армии «Землянка». Слова этой песни написал поэт Константин Симонов:

Вьется в дымной печурке огонь,

На поленьях смола как слеза…

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза,

О тебе мне шептали цветы

В белоснежных полях под Москвой…

Я хочу, чтоб услышала ты

Как поет мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,

Между нами поля и снега,

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти — четыре шага.

Пой, гармонь, зимней вьюге назло,

Запоздалое счастье зови!

Мне в холодной землянке тепло

От твоей негасимой любви.

Мать Симочки была простой крестьянкой, которая говорила, что она думала… Так, она сказала мне, крестясь при этом: «Господь наградит Сталина, Господь даст ему здоровье и успех. Ведь это он сделал из моей Симы летчика и офицера. Не будь Сталина, она бы теперь доила коров и вывозила бы навоз!». Про себя я думал: скорее всего при этом Симочка была бы счастливее, чем став майором.

Конец Симочки был грустным. Из-за ее ранений ее перевели в Пропагандную часть, и она стала жертвой немецкой провокации. В чаще Мазурских лесов, как предполагали, действовали партизаны, и будто бы этому были даже доказательства. С Симочкой заговорили немецкие агенты, которые выдавали себя за советских партизан. Симочка поверила этому обману и за это заплатила жизнью.

Меня беспокоило то, что нас поместили в немного отдаленном бараке. Если действительно налицо были партизаны, то они пошли бы на любой риск, чтобы похитить Власова. Полевой аэродром представлял большие возможности для такого командо-предприятия. Из-за этих опасений я по несколько раз в ночь обходил подлесок. При этом я часто останавливался и прислушивался, но кроме только повторявшихся криков вальдшнепа я ничего не слышал. Когда я днем рассказал о моих наблюдениях старшему лейтенанту из лагерного персонала, он возразил: «Это, конечно, не был вальдшнеп. В это время года они еще не кричат.»